Мир с членистоногими - Лев Цитоловский

желание, опасаясь впасть в детство. Школьные телескопы сейчас можно было легко приобрести в специальном магазине, но он счёл это баловством. А Баха он уже много лет итак слушал регулярно.

На работе, в большом телескопе обсерватории, никаких мелодий слышно не было. Поле зрения там больше напоминало чертёж, а не космическое пространство. Никто из коллег космическую музыку не слышал ни разу. В школьный аппарат они в детстве не заглядывали, а к рассказу Вадима Семёновича относились с лёгкой иронией, хотя немного завидовали, отдавая себе отчёт, что он единственный из них родился, чтобы слушать музыку сфер.

У него теперь появилась возможность гулять, не спешить, любоваться пейзажами. Вадим Семёнович, отдыхая, не планировал свои действия, что пришло в голову, то и ладно. А иначе твоя цель — завершение прогулки. Когда бродишь без всякого дела, ничто не отвлекает от размышлений.

Слоняясь по незнакомым переулкам, временами даже и ночью, когда не спалось, Владимир Семёнович не задумывался о риске, хотя в городе случалось всякое. Он перестал опасаться неожиданных угроз. Всё, что он мог совершить, он сделал, ничего нового осилить не сможет, да и не нужно, всё позади. Официальные новости потеряли интригу: некто очень важный, что-то заявил, другой, тоже большой человек, ему ответил. Он хорошо помнил, как всем морочили голову сообщениями типа «Ясер Арафат заявил…» и «Ицхак Рабин резко возразил…». Их давно уже нет, и теперь очевидно, что это была пустая трата времени. Сейчас тоже бурно обсуждают всякие мелочи. Одни и те же тенденции топтания на месте, неожиданности не случаются, всё уже было. Будущее внука вполне обрисовалось. Неизбежный конец Владимира Семёновича не пугал, разве что беспокоил сам момент перехода, да и то, чисто философски. Временами он с трудом пересиливал скуку. Однако, когда недавно, на переходе, неожиданно выскочившая из-за поворота машина оглушила его резким сигналом, он так вздрогнул, что чуть не споткнулся. Выходит, мало всё принимать умом, у тела свои резоны. Поэтому он тихо продолжал контактировать с миром.

Иногда удавалось побеседовать с другими, гуляющими тоже без особенных целей, Вадим Семёнович был старше их всех. Они быстро догадывались, почему он так долго трудился. И они бы не утомились, разглядывая небо. Товарищи по пенсионному несчастью охотно обменивались мыслями о проблемах личного здоровья, но легко теряли интерес, если перевести разговор на что-либо нейтральное. И все равно это было лучше, чем болтаться в одиночестве. Вадим Семёнович терпеливо выслушивал собеседника, не перебивая. Он только не любил, когда его принимали за астролога и мучили вопросами о предстоящем.

Прежде Вадим Семёнович никогда не уставал и даже плохо понимал, на что жалуются люди. Он хорошо знал, что такое вспотеть, запыхаться — это ему знакомо. Но устал? Не надоело, а именно устал? Когда, бывало, попутчикам на прогулке требовался отдых, Вадим Семёнович маячил поблизости, участвуя в общем разговоре. И вот теперь он понял, что это такое. То, что немного ныло, теперь вдруг начинало болеть.

Но он всё равно не сидел в четырёх стенах, бродил по знакомым улицам, перешагивал через никогда не пересыхающую лужу, обходил затянувшуюся стройку, терпеливо ждал на перекрёстке, здоровался с прохожими, о которых знал лишь то, что они местные. Почти в каждом доме на первом этаже располагалась аптека или какие-нибудь медицинские услуги — в основном, без посетителей. Вот мимо завернул на пляж автобус, он ему сегодня не нужен. За прилавком в магазине возится продавец, как обычно, небритый, но предупредительный. Он в курсе, что именно Вадим Семёнович обычно берёт к чаю.

Время от времени Вадим Семёнович заезжает куда-нибудь на электричке и бродит уже там. Поздним вечером, за городом, без обилия уличных фонарей на чёрном фоне ярко сияют звёзды. Это напоминает ему детство, когда берегли электроэнергию и звёзды появлялись до наступления сумерек.

Оставалось еще занятие, которое никто у него отнять не мог, поглощать знания, созданные другими и наслаждаться творчеством ушедших титанов. Кое-что можно было извлечь из интернета, стоило лишь найти источники-антиподы и усреднить новости, поэтому Вадим Семёнович не терял объективного взгляда на текущие события. На просторах сети легко было найти и беллетристику, но он предпочитал держать книги в руках.

На полках у Вадима Семёновича за долгие годы накопились книги, от которых, в свое время, он не решился избавиться при переезде, выбросил только откровенное барахло, боевики, фантастику и политику.

Начал он с детективов. Все они были, конечно, когда-то читаны, но память стала уже не та, и Вадим Семёнович благополучно забыл подробности сюжетов. Лишь иногда какая-либо деталь всплывала в памяти. Поэтому интрига криминальных розысков не потеряла для него остроты. Одних только 10 томов Агаты Кристи, добытых когда-то супругой, должно было хватить надолго. А ведь был ещё и Джеймс Чейз, и Юлиан Семёнов.

Потом, через год, оказалось, что одной лишь Агаты Кристи хватит навсегда. Когда Вадим Семёнович закончил десятый том и снова открыл первый, оказалось, что он забыл почти всё и можно читать с прежним удовольствием. Это его заинтересовало. Видимо, детективы и не стоят того, чтобы их запоминали, даже если это Агата Кристи.

И в самом деле, сняв с полки стихи любимого когда-то Дмитрия Кедрина, Вадим Семёнович обнаружил, что некоторые строфы он помнит наизусть до сих пор, а другие легко узнает. Но ведь стихи вообще лучше запоминаются, чем проза. Поэтому Вадим Семёнович, на пробу, раскрыл роман Булгакова «Мастер и Маргарита». И что же? Любая строка, наугад вырванная из текста, вызывала наслаждение. Только одна фраза поначалу породила у него некоторый диссонанс: «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город». Изменения освещенности приходят с Востока, утром — это рассвет, а вечером оттуда же приходит и тьма. А Средиземное море находится на Западе от Иерусалима. Но нет, Булгаков не промахнулся, тьма тогда наступила из-за страшной тучи, которую принесло с моря. Вадим Семёнович помнил почти всю историю Пилата, Ешуа и приключения Воланда в совремённой Москве и, как и прежде, Маргарита и мастер показались ему лишними персонажами. Потом он решил испытать Николая Лескова, которым увлекался в студенческие годы. Результат был тот же, он помнил так, как будто читал всё это лишь вчера. Но ведь Лесков написал много и Вадим Семёнович, конечно, читал не всё. Он решил почитать из Лескова что-нибудь нечитанное, но не пошло. Не удалось пробиться сквозь текст. Вадим Семёнович тогда понял: то, что прочёл когда-то, то и осталось с ним навсегда.

Пришлось продолжить чтение детективов. Но и этому простому удовольствию вскоре пришёл конец. Постепенно Вадиму Семёновичу