Мир с членистоногими - Лев Цитоловский

Лев Цитоловский

Мир с членистоногими

Зависший астроном

Когда выходишь на пенсию, испытываешь облегчение от чувства свободы. Мир оказывается проще, а люди сложнее. Конечно, так бывает не всегда. Если будущий пенсионер работал с удовольствием (такое иногда случается), тяжело пережить свою ненужность. Именно так было поначалу с Вадимом Семёновичем, бывшим астрономом. Он стал наводить порядок в своих старых записях. Черновиков накопилось много, и некоторые мысли были стоящие. Как раз самые ценные соображения опубликовать было невозможно, их трудно довести до ума. Они так и остаются в запасе, на потом. Теперь это время, как бы, наступило, но Владимира Семёновича ожидало разочарование. То, что он не смог завершить когда-то, и теперь было ему не по силам. Больше того, некоторые свои наиболее ценные догадки он сейчас плохо понимал. Успокойся, сказал себе Вадим Семёнович. Ушёл на покой и покойся с миром.

Выходить на пенсию Вадима Семёновича не торопили. Место он ничьё не занимал и никому не мешал, каждый решал свою собственную проблему. Коллеги были в курсе достижений друг друга и оттачивали логику своих поисков на семинарах, при перекурах и в задушевных беседах. Даже и дома Вадим Семёнович любил обсуждать новые идеи с женой, Любой. Она уже полтора десятка лет, как ушла на отдых, но ум, закалённый в топологии, никуда не делся. Тем более, её утешало, что она ещё способна помочь мужу.

Но внезапно Вадим Семёнович заметил, что к нему стали относиться подозрительно вежливо. Перестали спорить, а только учтиво и неожиданно быстро соглашались. Однажды Вадим Семёнович нарочно высказал полную чушь, но и тут никто не возразил. Вадим Семёнович всё понял и ушёл на покой. Люба поддержала его решение. Она видела, что он давно уже не тот и не скрывала от него это своё наблюдение, в особенности, когда была не в духе. Вадим Семёнович и сам чувствовал, что давно не ковбой, но имел в виду отнюдь не науку.

Поначалу, Вадим Семёнович предложил жене свои услуги по хозяйству, но мастерить он толком ничего не умел, а из кухни был изгнан с позором. Люба с утра до вечера была занята, об утраченной профессии не вспоминала и не скучала. Подруги никуда не делись, но почти все превратились во вдов. Охота к общению у всех куда-то пропала. Дел по дому у каждой было по горло, сплетни стали скучными, новости — несрочными, внуки выросли, и они уже не висели часами на телефоне, как раньше. Сегодня Вадим Семёнович встретил пожилую соседку, которая спрашивала, как здоровье жены, но беседовать ему было неловко, потому что он забыл её отчество. Кроме того, он спешил домой, потому что на ужин Люба пригласила подругу, вдову его бывшего сослуживца, так что он лишь поздоровался, поинтересовался успехами четырёх внуков, потом весь вечер просидел в интернете и вышел, когда его пригласили к столу.

Жизнь на пенсии складывалась у Вадима Семёновича не столь благополучно, как у заслуженных дам. Приятели уже были в дефиците, остался только друг детства Серёга, музыкант, известный когда-то бас. У него сохранилась привычка вставлять в беседу бессмысленные терции и кварты, у-а…, у-о…. Так он проверял, в порядке ли его драгоценные связки. Жил Серёга один, поклонницы давно разбежались, чему он был до крайности рад, они ему надоели ещё в молодости. Общались друзья редко, но подолгу. В таких случаях Вадим Семёнович приезжал с утра, они обменивались междометиями и наслаждались обществом друг друга, в тайне опасаясь, что эта встреча может оказаться последней. Каждый прислушивался, как друг дышит и как теряет иногда нить разговора.

Прежние подруги пытались поддерживать с Вадимом Семёновичем интеллектуальные отношения, но с годами он стал более требователен к женской красоте. Когда, скажем, актёр на сцене по ходу действия целовал свою партнёршу, ему становилояь жаль беднягу. Нельзя было, что ли, думал Вадим Семёнович, подобрать актрису более привлекательную. Каждая стремится повысить свою значимость, подчеркнуть свои достоинства, тут припухлость, там ложбинка. Короче, заломить цену. И как им не надоедает изо дня в день разглядывать перед зеркалом один и тот же образ, как будто они надеются однажды увидеть там Одри Хепбёрн. Мужики, конечно, тоже всегда готовы, но думают не только об этом. Люба с ним категорически не соглашалась. Вы, мужики, объяснила она, добьетесь своего, и пошли себе дальше, а мы, бабы, смотрим вперёд и строим жизнь. Ну и кто выглядит достойнее?

Чтобы не поглупеть окончательно, Вадим Семёнович попытался было придумать себе какое-нибудь занятие. Советовали изучить новый язык, он выбрал японский, но не осилил, как ни старался. Потом взялся читать лекции детям в местных школах. Ученики внимательно слушали и даже не сильно шумели. Когда Вадим Семёнович замолкал, они задавали вопросы, но всегда одни и те же, о квазарах и чёрных дырах. Сам Вадим Семёнович потратил всю жизнь на загадку вращения галактик, которые кружатся вокруг центра, как эдакое гигантское твёрдое тело, не меняя формы. Не так, как планеты вокруг Солнца — чем дальше, тем медленнее. Это противоречило законам тяготения. Пришлось придумывать тёмную материю, которая создает дополнительное притяжение. Есть ли эта сказочная материя на самом деле — не ясно и выглядело это, как попытка просто спрятаться от проблемы. Тем не менее, заинтересовать аудиторию этой задачей не удавалось. Дети не ощущали, что интересно как раз то, что не совсем ясно. Например, любой студент может узнать, когда Марс особенно приблизится к Земле и наступит Великое противостояние. А детей это интриговало, казалось им таинственным предсказанием будущего.

Первый свой телескоп он построил сам, ещё в школе, и в него было хорошо видно Луну и Сатурн. Его сразу же предупредили, что можно смотреть и на Солнце, но всего один раз в жизни. Поэтому он изготовил чёрное стекло, закоптил его керосиновой лампой, и все-таки посмотрел, как Меркурий проходит по диску Солнца. А когда он впервые навёл телескоп на звёздное небо и увидел шаровое звёздное скопление, он вдруг услышал волшебную музыку. Юный Вадим Семёнович тогда узнал, что ночь — лучшее время дня. Он позвал к телескопу Серёгу и тот объяснил, что это похоже на музыку Баха. Подумав, они решили, что Бах, может быть, тоже когда-то заглядывал в телескоп, его тогда уже успели изобрести. Теперь, вспоминая об этом, Вадиму Семёновичу захотелось снова собрать небольшой телескоп, но он решительно подавил в себе это