Лихо ветреное - Ирина Волчок

— Вы что, действительно не пьете? — Золотая рыба обернулась к Павлу и, как ему показалось, даже обрадовалась. Почему бы это? Ее задача — как можно больше спиртного продать… — Я вам могу молочный коктейль сделать. С шоколадом. Хотите? Или фруктовый. Разные соки и ягодки свежие. Вы малину любите? У меня малина есть за-ме-чательная! Только что с куста…

Павел смотрел на нее с подозрением. Человек, пьющий молоко или сок, солидным клиентом ни в одном подобном заведении считаться не мог. Что это она таким мелким бисером рассыпается? Может, у них здесь молочный коктейль стоит столько же, сколько бутылка коньяку?

— И мне с малиной, — подал голос Зеленый пиджак. — И всем с малиной. Угощаю. Всех!

— Ах, Толь Толич, и как вы только не разоритесь, я удивляюсь, — барменша тут же просияла и живо обернулась к нему. — Вы такой щедрый, я даже думаю, что вы какой-нибудь нефтяной олигарх!

А ведь она только что другим голосом говорила, спохватился Павел. Вот только что, две секунды назад, когда ему про фруктовый коктейль рассказывала. Он глянул на Макарова — тот сидел на высоком табурете, скалил зубы и не отрываясь следил, как эта Зоя что-то шустро смешивает, взбивает, добавляет и разливает по бокалам. Володька просто млел и ничего необычного, по-видимому, не заметил. Пиджак тоже откровенно млел. Чего хоть они млеют? Ведь не девка, а сплошная стыдобища… Даже если ее отмыть с песочком и одеть во что-нибудь нормальное — и тогда вряд ли человеком станет. Кукла с программным управлением.

Вот странно, он никак не мог сообразить, какое у нее лицо. Хотя что тут странного — на физиономии полкило краски, наверное. Сколько ей может быть лет? Где-нибудь около тридцати, скорей всего. Плюс-минус пятилетка… Нет, судя по фигуре, ей и двадцати не дашь. Но судя по повадке — все сорок. Интересная штучка…

Ничего интересного. Все эти штучки примерно одинаковые, от шестнадцати до пенсии. Ну и черт с ними.

А что это он злится-то? Ему-то какое дело до них до всех? Ему эта Зоя абсолютно безразлична. Уже хотя бы потому, что Макаров перед ней слюни пускает.

Зоя поставила на стойку бокалы с каким-то пойлом, быстро бросила в каждый соломинку, насадила на края по ломтику киви и подвинула один Павлу:

— Это — для вас. Похвалите, если понравится, ладно?

Опять нормально говорит. Если глаза закрыть, так и за приличную женщину принять можно.

— Вам нехорошо?

Павел открыл глаза и встретился с ней взглядом. У куклы оказались внимательные, добрые, умные и встревоженные глаза.

— Меня зовут Павел, — сказал он, не отводя взгляда от ее глаз. — У вас глаза красивые.

Она растерянно моргнула, как-то очень по-детски приоткрыв не по-детски густо намазанные губы, хотела, кажется, что-то ответить, но тут Макаров воткнулся в обычной своей манере:

— Не, ну ты, Паш, даешь! Глаза красивые! А больше ничего ты у Зоеньки не заметил? Эх ты… У рыбы моей сладенькой что зад, что фасад…

Макаров потянулся через стойку, но сладенькая рыба снова каким-то неуловимым, скользящим движением миновала его руку и кокетливо засмеялась:

— Ах, Вова! Такой комплиментщик!

У нее получилось: «Ах, Фофа! Тыкой кымплименшчик!» Павел опять внимательно пригляделся. Ярко-алый рот у нее — до ушей. Ямочки на щеках играют, между крупных белых зубов дразняще мелькнул острый кончик розового языка… А глаза стали холодные, настороженные и брезгливые-брезгливые… А ведь Макаров-то прав — штучка действительно, кажется, интересная.

В бар торопливо вошла молоденькая белокурая куколка в униформе заведения — темно-синяя прямая юбка до колен, белая строгая блузка с длинными рукавами, сине-белый клетчатый жилет подчеркнуто старомодного фасона и черный галстук-бабочка. И туфли у нее были нормальные, обыкновенные черные лодочки на не очень высоком каблуке. Прикид тоже, конечно, не для бомонда, но все-таки не красные кожаные шорты.

Куколка зашла за стойку и быстро зашептала что-то Зое на ухо. Павел только сейчас заметил: а ведь Зоя эта с него ростом будет, пожалуй. Вон как ей приходится наклоняться над куколкой… Точно, его роста: выпрямилась — и сразу заметно, что ее недовольные глаза почти на одном уровне с его глазами.

— Толь Толич! Вова! Павел! Я через несколько минут! — Зоя вышла из-за стойки и размашисто зашагала к двери. Интересно, а эта походка как называется? Наверное, «всем — отстать!». — Вы, мои рыбы золотые, с Анечкой повежливее тут…

Павел смотрел ей вслед, пока дверь за ней не закрылась, и даже потом еще смотрел, пока не услышал голос Анечки:

— Господа желают что-нибудь особенное? У нас есть фирменный коктейль, очень рекомендую. Все гости хвалят.

Хорошая барменша, наверное. Нормальная барменша. Ничего общего с этой оглоблей в красных трусах.

— Давай фирменный, лапуся моя, — покладисто согласился Макаров. — Да нет, ты фирменный — мне, а этому черномазому — молочка кипяченого… Паш, ты куда?

— Я сейчас, — на ходу бросил Павел, торопливо выскакивая из бара и слыша, как издевательски заржал Макаров. Ну и черт с ним.

Куда она могла пойти? Из небольшого холла, не считая входной, вело четыре двери — в бар, в ресторан, в игровые залы и в служебные помещения. Вот эта самая дверь в служебные помещения только что захлопнулась. Посторонним, надо думать, вход запрещен. А кто сказал, что он посторонний? Может, он на работу наниматься пришел. Например, вышибалой…

А, нет… Вышибала у них уже есть, оказывается. Ничего себе лось. Вряд ли они такого променяют даже на Шварценеггера, не то что на всяких там с улицы… Молоденький, румяный, улыбчивый лось двухметрового роста как-то незаметно возник прямо перед Павлом, закрывая форменным клетчатым жилетом шестьдесят восьмого размера служебный вход.

— Вы чего-нибудь желаете? — доброжелательно спросил он, похлопывая наивными светло-серыми глазками. — Чем могу помочь?

— Девушка, — быстро и деловито заговорил Павел. — Зоя. Из бара. Она ушла, а я должен остался, а другая пришла — и не знает, сколько. Что ж, не расплатившись уходить, что ли? Я к этому не привык.

— А, — сказал двухметровый лось и опять похлопал глазами. Не такие уж у него наивные глаза, оказывается. На самом дне этих прозрачных детских глаз Павел заметил понимание и легкую усмешку. — Вы не беспокойтесь, Зоя скоро вернется. Ее в ресторан позвали.

— Зачем? — не удержался Павел.

— А вы зайдите, посмотрите, — предложил парень, уже совсем откровенно улыбаясь. — Она через минуту там будет.

Павел подумал, пожал плечами и пошел к двери, которая вела в ресторан.

Он вошел как раз в тот момент, когда небольшой оркестр — аккордеон, ударник и две гитары — только-только начинал шлягер его детства «Во французской стороне, на чужой планете». Зал перестал пить, закусывать и галдеть, даже вилки не звякали, даже зажигалкой никто не щелкнул, и все до единого с выражением радостного ожидания повернулись к небольшой, но довольно высокой эстрадке в дальнем конце. Что это они? Неужели у всех до одного здесь одни и те же музыкальные вкусы?