Дневник «русской мамы» - Эстрем Мария

Тем временем конвоиры с криками и руганью пересчитывали пленных. Немцы постоянно сбивались со счета, тогда в ход пускались кулаки и приклады. Наконец проверка была закончена, и колонна живых призраков вновь тронулась в путь. Пленные брели группами, со всех сторон окруженные солдатами. Я незаметно следовала за ними.

В Хаугснессе пленных загнали в барак-времянку, построенный еще до войны. Барак этот — 20 метров длиной и 12 шириной — рассчитан на 60–70 человек. Пленных же было 230. Барак уже давно покосился, резкий ветер продувает его со всех сторон. Внутри немцы устроили нары в три этажа, покрытые соломой. Здесь-то и должны томиться русские пленные.

Говорят, что многие из пригнанных в Ос пленных раньше сидели в концлагерях Германии и Польши. Дни пребывания там были сплошным кошмаром для них. Сейчас, конечно, их занимает одна мысль: что уготовано им в Норвегии, удастся ли им найти сочувствие и поддержку у норвежцев?

Решила вести дневник. Попытаюсь описать все, чтобы, когда придет освобождение, рассказать людям об этом тяжелом времени.

Все эти дни думаю об одном: как помочь русским? В Осе кругом расклеены плакаты. Один из них висит на столбе около нашего дома. Самое строгое наказание, вплоть до смертной казни, за малейшую помощь пленным или какое-либо проявление сочувствия и симпатии.

К лагерю подойти невозможно. Начальник лагеря Реддингер уже успел заслужить прозвище Тигр. Всегда пьяный, он мечется по лагерю, выискивая очередную жертву. Он жесток в обращении с пленными и приходит в ярость, когда кто-нибудь из местных жителей приближается к лагерю. Никто не осмеливался спросить его разрешения передать немного еды пленным.

Жизнь в лагере начинается рано. В 5 часов утра немцы выгоняют пленных из барака. На леденящем ветру происходит проверка. Затем всех разбивают на партии и гонят на работу. У меня сжимается сердце, когда колонна пленных проходит мимо. Одежда представляет собой ужасные лохмотья, ноги обернуты бумагой или мешковиной. Рассказывают, что гитлеровцы отобрали у них ватную одежду и взамен выдали свои обноски.

Пленные работают в Моберге и Хаугснессе. Немцы строят там склады боеприпасов, бомбоубежища, пробивают туннели. Всех жителей выгнали из этого района, а дома конфисковали. Часть пленных должна работать на пристани в Хауге на разгрузке цемента и песка.

В полдень пленным раздают пищу, вернее зловонное бурое месиво, которое никак нельзя назвать человеческой пищей. Эту бурду варят из грязных картофельных очисток и протухших селедочных голов. Одна знакомая девушка из Оса, которая работает на немецкой кухне в лагере, рассказала мне, что однажды она решила помыть грязные картофельные очистки, предназначавшиеся для пищи пленным. В это время неожиданно вошел повар. Побагровев от злости, он выругался, выхватил у нее ведро с грязными очистками и вывалил все в котел. «Для этих свиней и дерьмо — пища», — сказал он. Приготовленный таким образом «суп» развозится в ржавых бочках.

Многие жители Оса пытаются найти способ помочь пленным. Мы заранее раскладываем пакеты с едой за камнями, в канавах у той дороги, которой пленных обычно водят на работу. Иногда осмеливаемся незаметно подбрасывать свертки или «теряем» их, когда проходим мимо работающих русских. Некоторых из наших гитлеровцы заставляют также работать на разгрузке цемента, тогда они делятся едой с пленными, работающими там же. Но всего этого мало. Иногда пленные не замечают наших пакетов, иногда их обнаруживает немец-конвоир, и плохо тогда приходится тому, кто попался при этом… Но во всяком случае пленные чувствуют, что норвежцы готовы помочь им, что они не одиноки. Нужно только найти более действенный способ…

Сегодня произошло страшное несчастье в Моберге. Во время взрывных работ убит один русский пленный. Несчастный был искалечен до неузнаваемости.

Хоронить русского собралось много жителей Оса. Наш старый священник прочитал молитву, товарищи убитого опустили некрашеный гроб в могилу. Многие норвежцы плакали, русские же с суровыми лицами по очереди подходили к могиле и бросали на гроб горсть мокрого песка.

Так на нашем кладбище появился первый холмик, под которым покоится Василий Степура, пленный № 28179, родился 24 января 1904 г., погиб 5 ноября 1942 г. Мир праху его…

Сын моих хороших знакомых Одд Твейт был арестован за то, что поздоровался с русскими, когда их проводили мимо. Его долго допрашивали в гестапо, затем отправили в бергенскую окружную тюрьму. Из Бергена юноша был переведен в концлагерь Грини под Осло, а затем в Германию. Позднее, не вынеся лишений, он умер в одном из концлагерей. Одду было всего 14 лет, и он был единственным сыном. Плакаты, угрожающие смертью за симпатии к русским, недаром висели на столбах в Осе…

Уже прошло десять дней с тех пор, как русские пленные появились в наших краях. Когда я встречаюсь с ними, то незаметно приветствую их. Пленные украдкой отвечают — кивком головы, движением руки, просто глазами. Сегодня я приготовила для них еду, разделила на несколько пакетов и все это положила у обочины, а сама спряталась за кустом. Вот показалась колонна. Они идут медленно, еле передвигая ноги. Один из пленных замечает пакет и в тот момент, когда конвоир не смотрит, быстро нагибается и поднимает его. Через мгновение содержимое свертка исчезает в карманах пленных. Я облегченно вздыхаю: сегодня успешно. А вот вчера мне еле удалось скрыться, так как конвоир заметил мой пакет. Пришлось вернуться домой ни с чем.

Четверо пленных задумали бежать из лагеря. Они убедились, что норвежцы — отзывчивый и дружественно настроенный к ним народ, и рассчитывали через местных жителей связаться с группами движения Сопротивления, которые действуют в горах. Решили, что вначале бежать попытаются двое. Вечером 17 ноября, воспользовавшись туманом, который в это время года особенно бывает густым в наших местах, двое пленных бежали. Ночь и первую половину следующего дня беглецы провели в заброшенном сарае, а вечером решили двинуться вдоль дороги на Берген. Ноябрьский ветер трепал их лохмотья, второй день беглецы ничего не ели. По дороге им попался одиноко стоящий чистенький полутораэтажный домик. Кругом не было ни души. Пленные осторожно постучались в окно. Они и думать не могли, что гостеприимно открывшаяся перед ними дверь будет для них дверью в смерть. Пока они отогревались чашкой кофе, хозяйка-предатель позвонила нацистам, и через несколько минут беглецы были в руках гестаповцев.

Немцы вывели пленных на дорогу и застрелили их у обочины «при попытке к бегству». Трупы были привезены в лагерь и целый день лежали перед бараком для устрашения остальных пленных. Холмиков на нашем кладбище прибавилось еще два. Так погибли Василий Панников, пленный № 28110, рождения 5 апреля 1907 г., и Василий Суколов, пленный № 28118, рождения 15 апреля 1919 г. Возможно, что они попали в плен вместе, так как их номера были близки.

Светлая память им, проклятье предателям!

После побега стало еще труднее оказывать помощь русским. Немцы рассвирепели. Особенно отличается в жестокости Франке, начальник немецкой полиции в Осе. Франке всегда ходит с хлыстом в руке и буравит своими свирепыми кабаньими глазками каждого встречного. Особенно он опасен, когда пьян, а пьян он постоянно. Это Франке руководил расправой над Панниковым и Суколовым.

Сегодня видела, как двое пленных вели избитого до полусмерти товарища. Лицо его вздулось, кровь текла изо рта и носа. Гитлеровцы обычно избивают пленных прикладами. Говорят, что чем больше усердствуют они в истязании пленных, тем больше шансов у них получить награду.

Провинившихся пленных (а в вину им ставится все) заставляют работать по воскресеньям, без отдыха. После побоев их раздевают и сажают в сарай. Нагие люди должны сидеть в этом продуваемом насквозь холодном сарае длинные ноябрьские ночи. Из лагеря часто доносятся душераздирающие крики истязуемых. И это делают «германцы высшей расы», собирающиеся править над нами, над целым миром! Глумиться над беззащитными пленными — какой позор навлекают эти выродки на весь немецкий народ!