Сети Госпожи ужаса - Дмитрий Чайка

Арголида — это города-дворцы, редкие усадьбы знати и множество хижин простонародья. Все ремесло собрано за стенами неприступных твердынь, а люди, которые смотрят на царское войско и робко кланяются, не знают ничего, кроме своего поля, садика и скота.

— Как будто коров меньше стало, государь, — Талфибий, знатный воин, с которыми они воевали бок о бок много лет, повел рукой по сторонам. — Да и коз тоже.

— Дорийцы прошлись, — неохотно признал его правоту Агамемнон.

Хижины бедноты нетронуты, но если раньше в поле зрения непременно попадал какой-нибудь голый мальчишка, со скуки терзающий свирель рядом с отарой овец или козьим стадом, то сейчас что-то изменилось. И скота стало куда меньше, и мальчишки теперь пугливы и угоняют скот, едва лишь завидев толпу воинов на горизонте.

— Я с купцами в Навлионе перемолвился, — смущенно отвел глаза Талфибий. — Такое рассказали… Не поверил я сначала… Да видно, правда это…

— Не томи, — раздраженно ответил Агамемнон. — Что случилось? Коров почти нет. Где коровы-то?

— Купчишки сказали, что много скота дорийцы угнали, когда к Микенам подходили, — продолжил Талфибий. — А потом, когда их у Коринфа разбили, то скот поделили заново, вместе с остальной добычей. Эней почти всех коров себе забрал при дележе. Ему и слова никто не посмел поперек сказать, у него же войско самое сильное было. Скотину на запад погнали, в земли басилеев Элиды.

— Зачем? — с тупым недоумением спросил Агамемнон.

— Да затем, что басилеи те к Клеодаю примкнули, — пояснил Талфибий. — А когда разбили его, всех царей запада под нож пустили вместе с сыновьями, а их земли Эней себе забрал. Там теперь от его имени Эгисф правит. Говорят, по весне какой-то архонт приплывет с Сифноса. То ли писец, то ли еще какая шваль. Но не воин, точно. Навроде телесты твоего, царь. Просто управляющий.

— Убей меня гром! — из груди Агамемнона вырвался какой-то свист. — Да что тут вообще происходит? Времени ведь и года не прошло, как отплыли. Почему вдруг все с ног на голову встало?

— А мы скоро всё узнаем, государь, — Талфибий, обладавший зрением орла, ткнул рукой куда-то вдаль. — Ворота Микен открыты, а нас дворцовые писцы встречают и царица. Я ничего не понимаю. Я думал, в осаду придется город брать.

— Я тоже ничего не понимаю, — растерянно ответил Агамемнон, который тщетно искал в толпе братца Эгисфа, но не находил. — Да где же он? Неужто сбежал, сволочь? Ладно, еще найду его и кишки выпущу. Дадут, боги, разберусь со здешними делами и верну свою скотину. Лучше бы дочерей этот негодяй забрал, право слово! Аж сердце защемило, до того коров жаль!

* * *

В то же самое время. Сифнос.

Здешняя зима — это же сущий смех для человека родом из Средней полосы Евразии. Плюс пятнадцать днем и плюс десять ночью. Это по ощущениям, конечно. Иногда бывает значительно теплее, но парочка стариков божится, что своими глазами видела настоящий лед. Но вот когда старики его видели, они вспомнить не могут. Тут их показания расходятся. Слишком уж давно это было. Впрочем, когда из одежды у тебя — хитон и плащ, вместо отопления — костер, горящий в куче камней, а дверь сплетена из лозы, то и такая погодка не в радость. Холодно по ночам до ужаса. Только самые богатые отапливают свои покои бронзовыми жаровнями, а беднота и вовсе спит вповалку, греясь боками лежащих рядом родичей и дыханием собственных коз, которые ночуют тут же. Потому-то спальни делают крошечными даже во дворцах, не протопить их по-другому. Так что жаровня меня спасает, благо уголек из Спарты и с Крита к нам везут исправно. Свой лес я уже давно трогать запретил.

У меня полно времени и целый вагон идей. В короткий промежуток между двумя войнами мне нужно успеть так много. Например, вот это…

— Все готово, господин, — поклонился пожилой крестьянин из деревни с запада острова.

Они зажиточны, две упряжки волов получили в награду за хороший урожай чечевицы. Глава этой общины — мужик неглупый, по-крестьянски разворотливый и даже малость склонный к новациям, что по нашим временам редкость неописуемая. Новации тут внедряются долго, их не любят и боятся, потому как в случае неудачной новации можно и с голоду нечаянно помереть. Поэтому ну ее к эриниям, новацию эту. А вот этот дядька эксперименты любит и потому слывет среди коллег изрядным чудаком. Тут меня боятся до колик, но когда дело доходит до сельского хозяйства, то даже полубожественный статус не помогает. Коретеры, старосты общин, стоят насмерть, не давая рушить заветы отцов. Если что, то речь идет о двуполье в самом примитивном его варианте. Оно и есть этот самый завет.

Да, я знаю, что никакого трехполья на островах нет и быть не может. Слишком мало земли, и климат засушлив. Это подойдет для плодородных равнин Македонии, куда я послал отца. Там будет где развернуться. А тут…

— Тьфу ты! Не идет, господин!

Плуг! Железный плуг с отвалом, моя гордость и продукт многомесячных мучений кузнецов. Даже упряжке быков не удается вспахать им здешнюю каменистую землю. Упс! Староста смотрит в сторону, видимо, считая, сколько я извел на эту дрянь железа. Он не смеет даже взглядом показать своего отношения и теперь подбирает слова, как бы мне высказать все в максимально вежливой форме. В целях сбережения собственной физиономии от возможных побоев. Я расстроился, ведь тут вспашка земли примитивна до ужаса. Ее вообще деревянной сохой ковыряют.

— Мы, господин, — староста подобрал, наконец, нужные слова. — Мы, господин, Владычицу за вас молим. Урожай собрали небывалый.

— Говори, — приободрился я, совершенно убитый ничтожным результатом своих попыток прогрессорства.

— Вы нам велели под зиму пшеницу сеять, — сказал староста, — а потом, сразу после нее, чечевицу и бобы. А после них скот на те поля гнать, чтобы он там гадил, значится. А еще голубиного дерьма перепревшего под овощи положили. Прямо туда, где репу потом посеяли.

— И что? — жадно спросил я.

— Никогда еще не собирали столько, — улыбнулся в усы староста. — У нас раньше как было? Год сеем, а потом год отдыхает землица. А тут выходит, два урожая получили.

— Понятно, — задумался я. — А насчет плуга что думаешь?

— Для нашей земли не пойдет, — решительно заявил староста. — Наконечники для рала сделайте, коли у вас железа девать некуда. Наконечники — самое то, господин. Век Дамате-богиню[2] за вас молить будем.

— Получите, — кивнул я. — Несите борону.

Ну, хоть что-то хорошее сегодня случилось. Деревянная рама с множеством железных штырей вызвала всеобщий восторг. По-моему, даже волам понравилось. Крошечный участок