Сети Госпожи ужаса - Дмитрий Чайка

на острове и в городах Ханаана, выплеснуло чудовищной волной, которая едва не смыла Египет. Древняя страна устояла, но надломилась так, что пришла в полнейший упадок, а потом покорялась абсолютно всем, кто бы туда ни приходил. Даже тем, кого сейчас считают дикарями — ливийским берберам и суданским кушитам.

— Они пойдут в Египет, — продолжила свою мысль Кассандра, — а в это время там будут наши купцы. Представляешь, как будет обидно потерять целый караван с зерном и золотом.

— Проклятье! — остолбенел я, осознав эту простую мысль. — Я твой должник, сестрица. Как-то не подумал…

— Обращайся, — с притворной важностью произнесла Кассандра и улыбнулась, показав задорные ямочки на щеках, впервые за очень долгое время.

— Чего ты хочешь? — спросил я ее прямо. — Я ведь знаю, что болтать с другими женщинами дворца и ткать ты не любишь. Знаю, что уже выучила буквы и научилась читать. Чего ищет твоя душа, Кассандра? Подумай и попроси. Я могу дать тебе это.

— Моя душа ищет знаний, — абсолютно серьезно посмотрела она на меня. — Я хочу слышать новое. Хочу узнавать людей и решать, как они поступят потом. Хочу разгадывать их скрытые мысли и самые потаенные желания.

— Будешь делать это для меня? — спросил я ее. — Для тебя тайн не будет.

— Только если не станешь выставлять меня полной дурой, как это делал отец, — задумчиво наклонила она голову, украшенную короной из затейливо уложенных кос.

— Только если не будешь болтать по всем углам, как ты это делала в Трое, — в тон ей ответил я. — Твои мысли должен буду слышать только я.

— Годится, — легко согласилась она. — Я уже устала от того, что все шепчутся за моей спиной и показывают пальцем, словно я полоумная.

— Тогда жду от тебя донесений с каждым кораблем, — совершенно серьезно произнес я. — А если я во дворце, то раз в неделю. Сразу после дня, посвященного богу Солнца. Надеюсь, ты не думала, что будешь радовать меня своими умозаключениями, когда тебе это в голову взбредет? Я всегда считал тебя неглупым человеком.

Судя по ее изумленному лицу, именно так она и думала. Кассандра рассчитывала жить в свое удовольствие, болтаться по рынкам, без счета тратя мое серебро на всякое барахло, и раз в пятилетку делать умопомрачительно точный прогноз, сведя воедино услышанные сплетни и болтовню матросов в порту. Да черта с два!

— Но как я смогу? — растерялась она.

— Очень просто, — ответил я. — Мы обяжем всех тамкаров отчитываться тебе после каждого рейса. Ты будешь расспрашивать их обо всем, не упуская ни малейшей мелочи. И тебе будет дано право наделять их поручениями, что именно нужно узнать в следующий раз. Тебе будут докладывать из харчевни в порту, а еще рекомендую познакомиться с веселыми вдовушками, продающими свою любовь за обол.

— Мне общаться с этими отбросами? — с гадливостью на лице посмотрела на меня Кассандра. Да, тут я малость перегнул палку. Все же царевна.

— Отбросов нет, сестрица, — развел я руками. — Есть кадры.

— Кадры? — она наморщила лоб. — Это еще что такое?

— Или, лучше сказать, полезные люди, — поправился я. — Служанку толковую к ним пошлешь. И вот еще что! Ни одна новость не может быть принята на веру, если ее принес один человек. Все, что попадает ко мне, должно быть перепроверено. А если весть слишком важна, то ты говоришь, что это слух, и что пока не ручаешься за его достоверность. Поняла, сестрица?

— Поняла! — Кассандра посмотрела на меня как-то странно, а потом выдавила из себя. — Знаешь, кого ты напоминаешь мне сейчас? Батюшку покойного. Он именно так всегда и говорил. Жаль только, к концу жизни сильно ошибся. Не поверил мне.

— Государь, — Филон просунул голову в дверь. — Царица почтительно просит вас прийти к ней. Родила она.

— Пошли, Кассандра! — вскочил я.

Измученная родами Креуса, бледная, и искусанными губами, лежала в душной комнатушке, где кислорода, по-моему, не осталось вовсе. Окошки, и без того крошечные, заткнули тряпками, а тяжелый чад от тлеющих жаровен живо напомнил мне сауну. Жена смотрела на меня виновато и, по-моему, даже плакала только что.

— Все хорошо, царица? — спросил я ее, присев рядом. — Где ребенок-то мой?

— Унесли, — голос Креусы дрогнул, а по щеке прокатилась одинокая слеза. — Прости меня, господин мой. Не вышло у меня ничего. Я в следующий раз лучше свой долг исполню.

— Да что случилось-то? — не выдержал я. — Кого ты родила? Ребенок здоров? Почему унесли?

— Здоров, — отвернулась Креуса, стыдливо смахивая слезу. — Дочь я родила. Прости! Прости! Я еще много крепких сыновей тебе рожу. Клянусь! Не получила я благословения Великой Матери. Видно, малы мои жертвы были.

— У меня дочь? — не на шутку обрадовался я. — Так это же хорошо!

— Как хорошо? — непонимающе посмотрела на меня жена. — Дочь — это плохо! Долг царицы — сыновей-воинов рожать своему господину. Дочерей пусть рожают наложницы.

— Слушай, — поморщился я, — ты думай, как знаешь, а я рад. Я всегда дочь хотел.

— Да как же так! — Креуса, мир которой только что рухнул, совершенно растерялась.

— Да вот так! — пояснил я и повернулся к рабыням. — Бегом! Несите сюда мою дочь. И окна раскупорьте. Тут дышать нечем.

— Я сейчас! — Креуса начала подниматься с ложа, но я прижал ее к подушке.

— Ты с ума сошла! Лежать нужно пару дней. Кровью истечешь! Лед бы приложить, да где бы его тут взять…

— Да как же… — в очередной раз Креуса посмотрела на меня с тупым недоумением. Она не понимала, что происходит. Да и остальные не понимали тоже. В родах умирало несметное количество женщин, особенно тринадцатилетних девчушек, которых сбывали с рук сразу же как только они начинали ронять свою первую кровь. И это считалось делом более чем обычным.

— Елки-палки, — покачал я головой. — Как все запущено-то. Ни асептики, ни антисептики. Мне Рапану врача из Египта обещал, да что-то все никак. Дикое время! Вот ведь угораздило меня. И этим придется заняться.

— Вот, господин! — рабыня протянула мне крошечный красный комочек, замотанный в полотно.

Я взял дочь на руки, подержал немного и передал ее Креусе, которая тут же приложила ее к груди.

— Как же нам ее назвать? — задумался я.

— Как будет угодно моему господину, — в первый раз за сегодня улыбнулась Креуса. — Ей любое имя подойдет. Она ведь дочь прославленного отца.

— Дочь прославленного отца… Или слава отца…что-то знакомое, — я перевел эту фразу на ахейский. — Ну, конечно же! Клеопатра! Я назову тебя Клеопатрой, дочь моя.

Глава 4

Год 2 от основания храма. Месяц второй, называемый Дивойо Омарио, богу Диво, дождь приносящему,