Император из двух времен - Владимир Викторович Бабкин

– мой нынешний сын Мишка Романов-Мостовский. Я рассказывал о голоде, и о войне Гражданской. О революциях. О том, как брат пошел на брата. О том, как сначала распалась Империя, а потом распался Союз. О Второй Смуте и о том, что мы и к 2015-му не достигли уровня СССР. О лихих девяностых, семибанкирщине и бандитах. О голодающих и умирающих в нищете стариках, отдавших всю свою прежнюю жизнь Отечеству. О том, как правили нами западные посольства. И о том, как доктора наук вынуждены были ездить челночниками по всяким Турциям, не имея возможности не только заниматься своим делом, но и просто накормить свои семьи. И не только доктора. Это было особенно контрастно слушать, находясь на собственном острове в Мраморном море, когда твоя Империя процветает и уже раскинулась на все эти земли.

Она плакала. Часто рыдала. Да и я сам едва сдерживал слёзы, глядя на своё прошлое будущее со стороны. Но меня словно прорвало. Господи, неужели в своём будущем я был готов с этим всем мириться? Мне было стыдно за самого себя. Я думал тогда лишь о себе, как выжить и как устроиться в той новой капиталистической реальности. Как и большинство из нас.

Моё будущее стало для неё шоком.

Я видел её ужас. И её решимость никогда такого не допустить.

Никогда.

Никогда в нашей новой истории.

Что ж, попаданец и его августейшая жена. Двое на российском престоле. Двое, знающие будущее.

Термоядерная смесь.

И я ловил себя на мысли, что, быть может, мне нужно было раньше всё это ей рассказать. Возможно, мне было нужно раньше разделить с женой тяжесть моей чудовищной ноши.

Нет, я жалел её. Как может жалеть по-настоящему любящий человек.

Добровольно я бы ей это не рассказал никогда.

Ни за что.

Но как там сказала Маша тем вечером?

«Может, это и хорошо, что ты знаешь будущее. И теперь знаю точно, что у меня – великий муж. Михаил Великий. Дети будут искренне гордиться тобой. Правда, я вот думаю, когда именно посвящать детей в эту тайну?

Я опешил.

– Но зачем, любовь моя?

Любимая оценила меня взглядом.

– Для того, дорогой, чтобы они понимали свою избранность и свое предназначение. Одно дело просто унаследовать корону, а другое – воспринимать ее как миссию. Для кого-то миссия – это Скрижали Завета, для кого-то Град на Холме, кому-то поиски Грааля, а в нашей царственной семье миссия – это ты. Ты и наследование твоей миссии – не допустить твоей истории у нас. Мне кажется, ради этого стоит править и стоит жить».

И мне тогда стало спокойнее на душе. Если со мной что-то случится, то Маша продолжит мое дело. И воспитает детей, как надо.

Верю. Она сможет.

Глава 1

Императрица, смотрящая на звезды

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. 2 июня 1919 года. За полтора месяца до описываемых событий

Императрица смотрела на звёзды. Благо подсвеченный прожекторами багряный императорский щтандарт развевался на вершине Острова вне нашего поля зрения и не мешал её наблюдениям.

Звёзды…

Вероятно, мы самая необычная пара в истории. Итальянская принцесса из тысячелетнего Савойского дома и ваш покорный слуга, случайно перебравшийся сюда из года 2015-го.

Обнимаю любимую молодую жену, расслабленно положившую голову мне на плечо. Наших детей уже отправили спать, так что нам ничего не мешало сладко заниматься друг другом, в перерывах романтически глядя в ночные небеса и провожая взглядом мелькающие в черной вышине метеоры.

Что ж, дело молодое.

Остальные могут завидовать. Я не против. Тем более что Маша как-то не привыкла себя сдерживать в постели. Да и кто посмеет что-то сказать императрице на её собственном Острове? Особенно с учетом того, что сам император практически месяц был в отъезде и едва не сгинул в этой экспедиции? Нет, болтуны в Империи повывелись. Судачить про нас с Машей с некоторых пор стало опасно.

Смертельно опасно.

А мы никак не могли насытиться друг другом. Ни дать ни взять викинг, вернувшийся из похода, и соскучившаяся страстная молодая жена, так фанатично ждавшая его! Тем более после столь нервного выяснения отношений между нами, которое длилось почти сутки. Это было мощно. Кому рассказать – не поверит. Да и кому я могу об этом рассказать? Верно, никому.

В общем, мы сейчас сбрасывали стресс максимально предусмотренным природой способом. Активно. В промежутках болтая на всякие романтические темы, старательно избегая разговоров о делах и проблемах, о столицах и континентах, об интригах и заговорах, о парламентах и суфражистках, о денежных мешках, предстоящем великом голоде и творящейся сейчас в мире пандемии «американки», именуемой в том будущем «испанкой».

Маша улыбалась, глядя на звезды.

Ох, не проста была новая русская императрица!

Моя Маша. Благословенная Мария, как титулуют её в народе. И есть же за что!

В её гибком нагом теле угадывалась расслабленность тигрицы. Красивой и очень опасной.

Власть. Энергия. Сила.

И чудовищное, невообразимое коварство.

Иоланда Савойская снисходительно смотрела из русской августейшей постели на бывшую царицу Алису Гессен-Дармштадтскую, вероятно, как и всегда, выносящую сейчас мозг моему брату Николаю в далеком Монако и плетущую против нас очередной заговор с целью «вернуть трон в семью».

Смотрела иронично.

Ибо имела на то право. Право на иронию. Впрочем, все её «иронии» были предельно конкретными, а коготки её изящных пальчиков были очень острыми. И зубки. Драконица и Тигрица в обличье милой улыбчивой восемнадцатилетней девушки. Когда, в прошлом году, воспользовавшись моей болезнью и беспамятством, заговорщики попытались отобрать власть у юной императрицы, она решительно показала всему миру и, главное, всем нашим империям, что шутить с ней смертельно опасно для жизни.

Да так показала, что бывшей царице Аликс с бывшим же августейшим семейством пришлось бежать из Империи на подводной лодке. Бежали в панике, бросив всё барахло и с ужасом ожидая неминуемой, по их мнению, расправы. Откровенно говоря, не знаю, смогла бы Маша устроить им кровавый филиал подвала дома купца Ипатьева, где их перестреляли в реальной истории, или нет, но с ней точно шутить не стоило. И Аликс, несмотря на всю свою дурь, это прекрасно поняла[1].

Рим. Вечный город. Обнимаю дочь твою…

– Миша, а солнце точно вспыхнет через два года?

Киваю.

– Совершенно точно.

– И небеса над нами запылают?

Усмехаюсь.

– Любовь моя, я попаданец, а не пророк. Откуда мне знать, запылают ли небеса над Константинополем?

Маша кивнула.

– А такой ещё вопрос…

Прерываю