Пингвин – птица нелетающая, или Записи-ком Силыча и Когана - Владимир Иванович Партолин

— Тогда одного босса разыграю. Он рассказывал, шесть лет вы на острове. Одни. Без женщин… с проблемами… еду приготовить, постирать… напряжение снять.

— Верни-ка «свечи».

— Что вернуть?

— Фильтры, «макарики». Надо же, перепутал отделения в пенале, возьми вот эти — очищенные, вновь пригодные к дыханию. Будешь в ноздри совать, прежде высморкайся. Погоди… — рылся Председатель в пенале. — Верни и эти. Они все в пенале пользованные, забыл отдать на очистку. С пользованными не отравишься, но вести себя будешь неадекватно.

— Не помру же, зато припугну босса, а то достал: молодой, вот и гоняет на вахту смотрящим. Пяти часов поспать не даёт. А сплю, океан во сне один и вижу, ну и пиратские шары волков и драконов. А как — неадекватно?

— Смеяться будешь.

— Ну, скажите, не буду я смеяться. Стошнит, что ли?

— От «макариков» неочищенным спиртом щекочет в носу, вот и будешь от смеха на мостике заходиться. В другой раз подарю. Твою каргокоманду патрон впервой зафрахтовал, насколько навигаций?

— Пока на одну эту.

— А насчёт женщин, мы ведь, трюмный, спецназовцы — натренированные: обучены без баб обходиться. Да и потом, готовить нам особо нечего, и стирать, сам видишь, тоже, смекни, нет. Сменки нет. — Председатель одёрнул китель морского офицера без знаков различия, надетый поверх одной тельняшки и кальсон. — А напряжение снять, проблемы здесь в деревне у полеводов нет — фельдшер наш на это дело охоч. Проблемы — у меня. Камса, так фельдшера кличем, один, а полеводов сорок человек, вот и бегают в соседнюю деревню. Мужики в сопки по бабам, хлопцы на завалинку к девчатам. Боюсь, дети пойдут, а их кормить надо. Також конфликты с соседним колхозом «Мирный», с мужиками и парнями, нередки. Я, почему тебе рассказываю и спрашиваю, будешь ли на острове и в последующие навигации — презервативы нужны. Зяма привозит, но задорого. С тобой я бы менялся на это. — Председатель полез в планшетку и вытащил наполовину предмет — пластину серо-желтоватого цвета, толщиной в два пальца. — Тушёнку привезли не из черепахи?

— Черепаху всю… извели… Из пингвина… тушёнка.

— На вкус отдаёт вроде черепахой, чуть кониной, — сглотнул слюну Председатель.

— След!? — вырвалось у офицера. И он сглотнул.

Пластина из песка, обожжённого до стеклообразной массы, видна была стороной с отпечатавшимся в ней протектором сапога. «След», да какой! От обуви не простой. О «следах» этих знал всякий, что на Земле, что на Марсе.

— Так как тебя зовут, сынок? — повторил Председатель вопрос. Показывал он пластину, сделав шаг в сторону, спиной к гондоле ветролёта: закрывал собой, чтобы вахтенный с мостика не видел.

У парня глаза загорелись. Ему показывали — так запросто! — «след» от сапога скафандра разведчика экспедиции, впервой высадившейся на Землю. Необычный! «След» оставленный в обледенелом снегу — редкость, а тут — в песке! Да такие отпечатки никто и не видел! Первопроходцы с Марса ведь тогда в скафандрах походили недолго — пришлось их на тулупы заменить, а вместо сапог валенки надеть и на лыжи стать. И не просто показывали, сделку предлагали!

— А? — встрепенулся офицер. — Иван, — назвался вторично, шумно сглотнул и спросил: — Тот самый?

— Глазам не веришь. Тот самый. Протектор подошвы, видишь какой? «Зубастый». Реликт. Но какой! Этот «след» — в песке, как видишь, не в оледенелом снегу. Не растает. В ЗемМарии патрулирование по всей Антарктиде проводил, нашёл. Песком первопроходцы шугу посыпали не из опасений поскользнуться, а чтобы обозначить тропку. Повезёшь на «Звезду», — ты ведь точно не земляк, Ваня, — небён: фамилию не назвал, нет у тебя её — не рассказывай никому, что у меня на Бабешке выменял. Сам понимаешь, находку втайне держу. Репортёры, менялы — ладно, но реликты у меня, военного, сохиды просто конфискуют. За гвардией «си» не заржавеет. Бери.

Офицер взглянул на рубку гондолы, и шёпотом:

— Отойдёмте в сторонку, в тень.

— Вахтенный о нас, Ваня, подумает некрасиво. Форма твоя, извини, — «петушиная», его на мысль греховную наведёт, сам понимаешь. В ЗемМарии дизайнера часом на рею не вздёрнули, творца-оригинала; да и адмиралы с генералом альянса совсем охронели. Слышал, арабские адмиралы воспротивились эскизам, но адмиралы американские и русский генерал утвердили. За отгородку станем, по грудь только видны останемся.

— Больше ста шагов будет, вахтенный тревогу подымет, — заволновался Иван, моя колкость насчёт «петушиного» дизайна формы каргоофицера сейчас его — когда «след» предлагали — ни в коей мере не колыхала.

— Ладно, повернусь спиной, не увидит. Берёшь?

Иван потянулся к дару — как подумал по простоте душевной марсианина молодого — но Председатель с возмущением уронил пластину назад в планшетку:

— У меня что, сотни таких. Тропка была в двадцать шагов длиной — от палатки до отхожей ямы.

Иван опешил и, поняв, что от него ждут, испуганно зыркнул на мостик с вахтенным: меняться — ему, оф-карго, младшему лейтенанту, трюмному, ни разу не меняле! Супер-оф-карго всыплет, а патрон узнает, в наказание на острове оставит.

— Как знаешь. Не знаешь, у вахтенного будет закурить?

— На… что… меняемся? — сумел только промямлить Иван обычную для менялы фразу.

— Достанешь сигарету мне закурить и расстегнёшь карман штормовки, я «след» переложу. А через час, сюда загляну, вынесешь тушёнку и сигареты, в упаковках целых, — полез Председатель в планшетку.

— Карманы штормовки зашиты, так у трюмных положено. И у меня нет упаковок.

— Ладно, запазуху тюбиками и пачками набьёшь, сколько сможешь.

— И пачек с сигаретами нет, не курю я, — расстраивался Иван. — В… кармане блок, почти целый, трёх пачек не хватает.

— Блок?! А в каком кармане, они ж зашиты.

— В потаённом… блок за гульфиком шорт штормовки, подшит с изнанки в промежности штанов, на заду.

— Понимаю, вместо подгузника. А залезть, молнию расстегнуть, или пуговки?

— Ширинка шорт на липучках, в штанах ширинка на молнии.

— Посмотри, вахтенный на месте?

— Ага. В рубке на мостике.

— Моих видишь?

— Нет, один боцман.

— Поверни фуражку козырьком и кокардой на лоб — покажи этим боцману, что погрузка завершена, пусть думает, что мы с тобой без дела здесь калякаем. Развернись к нему в пол-оборота и загибай пальцы, будто рассказываешь мне — одно, дескать, молодому офицеру надо, второе надо, третье надо. Липучки отлеплю, молнию распущу и блок достану я сам.

— Ага. Только под штанами нет… и я без трусов.

— Ваня, мне не до глупостей, я курить хочу.

— Странно, вахтенный стоит — по мостику не прохаживается… Только блок сразу спрячьте, — прошептал Иван и повернул фуражку козырьком на лоб.

— Не боись, Ваня. Загибай пальцы.

Трюмный пальцы загибал, а Батя обменял «след» на блок