Предназначение человека. От Книги Бытия до «Происхождения видов» - Сэмюэл Уилкинсон

краеугольный камень моих сомнений: теория эволюции. Как можно примирить веру в благого Бога, создавшего нас, с эволюционным процессом, который, как кажется, не имеет никакой цели? Лично мне это стоило огромных усилий. Посудите сами: если мы – продукт случайного хода эволюции, жизнь оказывается лишенной и цели, и смысла. Я много месяцев бился над этой проблемой и пережил своего рода откровение, целиком изменившее мой образ мысли. Совершенно внезапно в моей голове принципы самых разных дисциплин сложились в единую картину. Тогда я понял, что эволюция – не случайна. Она имеет направление, и это направление естественно. Еще важнее, что то, как она сформировала человеческую природу, породило сильнейшие формы любви и привязанности, которые мы можем наблюдать в семейных отношениях. Родители любят своих детей так сильно именно потому, что эволюционировали ради этой любви. Эта книга – моя наилучшая попытка объяснить, исходя из личного опыта, как я смотрю на мир.

Представленный в этой книге взгляд на мир был и остается для меня чрезвычайно убедительным и вдохновляющим как с научной, так и с духовной точки зрения. Думаю, в какой-то степени он окажется полезен для всех, поскольку отвечает на ряд фундаментальных вопросов, связанных с человеком. Есть ли цель у нашего существования, и если да, то какая? Эгоисты мы или альтруисты? И где искать источник человеческого счастья? Надеюсь, эта книга прольет на них свет и поможет вам совместить современные научные теории происхождения человека с верой в Бога, создавшего нас с определенной целью.

В процессе работы над книгой я опирался на множество дисциплин, в том числе на эволюционную биологию, психологию, философию и социологию. Поскольку область моих профессиональных знаний довольно узка (я занимаюсь психологией человеческой депрессии и суицида), мне регулярно приходилось полагаться на знания и энтузиазм многочисленных представителей тех областей науки, в которых я не являюсь специалистом. Я часто заимствую их идеи, не забывая делать надлежащие ссылки и приводить прямые цитаты. Я также искренне благодарен всем, кто великодушно согласился проверить отдельные фрагменты моей книги на достоверность.

Несмотря на то что одна из главных целей этой книги – показать, что наука и вера не противоречат друг другу, частные вопросы веры она не затрагивает. Причина, по которой я не говорю о теологии и столь часто обращаюсь к науке, заключается в широких разногласиях по поводу природы Бога. Впрочем, все религии, как правило, едины в своей основе: их сближает вера в высшую силу и цель человеческого существования, а также ряд практических установок, помогающих вести нравственную жизнь. Когда я упоминаю Бога в этой книге, я говорю о Нем в самом широком смысле – как о благом Существе, создавшем нас, наделившем нас целью и желающем нам счастья.

Глава 1

Наука, религия и бессмысленность существования

С Природой, верно, в ссоре Бог, Раз посылает сны она настолько злые?

АЛЬФРЕД, ЛОРД ТЕННИСОН. IN MEMORIAM A. H. H

Нэшвилл, Теннесси, январь 1925

Голосование завершилось: семьдесят один – за, еще пятеро решили воздержаться. Законодательная власть штата Теннесси приняла билль, объявляющий преступлением преподавание любой теории, противоречащей Библии. В соответствии с новым законом – Актом Батлера – преподавание теории эволюции в публичных школах оказалось под запретом. Еще спустя два месяца Остин Пи, в то время занимавший должность губернатора штата, утвердил его. Другие штаты, в том числе Техас, Кентукки и Нью-Йорк, и прежде рассматривали возможность принятия подобного закона, и хотя учителям рекомендовали не рассказывать на уроках об эволюции, Теннеcси стал первым штатом, где это было признано преступлением.

Новый закон повлек за собой волну горячих дискуссий. Защитники свободы слова сразу начали искать «подопытного кролика» – того, кто готов умышленно нарушить новый закон, чтобы проверить, как он работает, представ перед судом. Американский союз защиты гражданских свобод опубликовал в местной газете объявление: «Требуется учитель из Теннесси, желающий воспользоваться нашими услугами, тестируя закон в судах. Наши адвокаты полагают, что прецедентное дело имеет шанс на успех, а значит, учитель не потеряет должность… Все, что нам нужно, – это клиент-доброволец»[1].

На призыв откликнулся Джон Скоупс, 24-летний тренер по футболу и учитель на замену из маленького городка под названием Дейтон. Не прошло и месяца, как Большое жюри предъявило ему официальное обвинение в нарушении нового анти-эволюционного закона штата Теннесси (забавно, что в частных беседах Скоупс даже не мог припомнить, высказывался ли он по поводу данной теории). Этот обвинительный акт положил начало процессу, позже названному кем-то «Судом столетия». Все же в истории за ним сохранилось иное название – «Обезьяний процесс». По сути, он оказался не только формальным судебным разбирательством, но и рекламным трюком: к участию в процессе Скоупса склонили городские главы – в надежде, что огласка, которую получит судебное разбирательство, положительно скажется на экономике Дейтона. В город сразу же устремились знаменитости, так что первые несколько недель их стратегия продолжала работать. На стороне обвинения выступал Уильям Дженнингс Брайан, троекратный кандидат в президенты от Демократической партии и откровенный защитник религиозного фундаментализма, а на стороне защиты – Кларенс Дэрроу, возможно, самый известный во всей стране адвокат по уголовным делам.

Летом 1925 года, по мере того как приближался день суда, в Дейтоне крепла атмосфера карнавала. Шесть кварталов маленького городка (население которого в то время не превышало 2000 человек) были преобразованы в пешеходную зону[2]. Торговцы продавали еду и сувениры, в числе которых можно было найти Библию и игрушечных обезьян. Вывели двух шимпанзе, один из которых расхаживал в клетчатом костюме[3]. Показывали даже «промежуточное звено» между людьми и шимпанзе – им был 51-летний низенький житель Вермонта с покатым лбом и выступающей челюстью[4]. Чтобы сделать репортаж, со всей страны в маленький Дейтон съехались прославленные журналисты, и больше недели «Обезьяний процесс» не сходил с первых полос главных американских газет[5].

Слушания начались 10 июля 1925 года. Сообщали, что один ученик средней школы, давая показания под присягой, сказал: «Я отчасти верю в эволюцию, но только не в эти обезьяньи дела»[6].

В рамках изначальной стратегии защита требовала от председательствующего судьи отклонить закон, направленный против теории эволюции, как неконституционный. В своей страстной речи адвокат защиты Кларенс Дэрроу провозгласил: «Сегодня мы наблюдаем попытку уничтожить образованность, – попытку не менее бесстыдную и наглую, чем те, что предпринимались в Средневековье!»[7]. Тем не менее судья отказался постановить, что закон противоречит конституции. Следующий крупный конфликт разгорелся вокруг спора, удовлетворять ли требование защиты о привлечении научных экспертов, готовых выступить в поддержку теории эволюции. После нескольких дней размышлений судья опять отказал стороне защиты и запретил вызывать экспертов в качестве свидетелей. По сути, это решение поставило крест на всей стратегии стороны защиты[8].

Наконец, за день до завершения процесса Дэрроу предпринял крайне неожиданный шаг и призвал самого Брайана, выступавшего одним из главных обвинителей, дать показания в качестве эксперта по Библии. Брайан, уверенный в своей способности отстоять веру, был рад подобному предложению, даже несмотря на то, что отвечать пришлось под присягой. Понимая, что решение по делу уже вынесено, другие обвинители настоятельно просили его не соглашаться на предложение Дэрроу. Но Брайан был упрям. Он прекрасно видел, что цель процесса не только установить, преподавал ли Скоупс теорию эволюции в публичной школе и нарушил ли он Акт Батлера. Как и для многих, для Брайана этот процесс стал воплощением борьбы религии и науки. Вопрос был не только в том, получит ли поддержку Акт Батлера, но и в том, как люди будут оценивать эти соперничающие мировоззрения и какое место каждое из них займет в пространстве общественной дискуссии. Мучительный и жестокий допрос, устроенный Дэрроу, заставил Брайана юридически отречься от библейского буквализма. И хотя с интеллектуальной точки зрения победа однозначно осталась за Дэрроу, достигнута она была настолько злонамеренно, мелочно и подло, что, судя по последующим газетным статьям, публика сочувствовала скорее Брайану[9].

Спустя одиннадцать дней напряженных судебных разбирательств, прошедших