Последний хозяин - Павел Чувиляев

И так весь текст. Похоже на Джеймса Джойса и Говарда Лавкрафта, но ни то, и не другое. Ведь у Павла Чувиляева нет никакого постмодернизма. Вернее, он только в форме подачи. А содержание: суровый релизЬм. «Реальность» является любимым словом автора. Особенно, когда она развивается в правильном направлении. Что изрядно удивляет: в лабиринте должен быть Минотавр; Ктулху; рейд-босс или хотя бы Грааль. Но его нет. Как замечает автор: «Проектом не предусмотрено». А требовать от ни в чём не повинного читателя разгадывания интеллектуальных шарад – предусмотрено?

Даже идея возвращения к Российской Империи, проходящая красной нитью через многие произведения Павла Чувиляева, в итоге оказывается несостоятельной. Империю автор хорошо знает; ей откровенно любуется; о её крахе скорбит. Но, в отличие от многих нынешних писателей-«имперцев», он понимает, что она ушла навсегда. Остались обломки и осколки, из которых уже не собрать целого. Но мы можем воспользоваться её великим наследием. Разумно и посильно. Думаю, позитивный пафос «Последнего Хозяина» в том и состоит. Как будто книгу написал русский, чудесно проспавший (или перенёсшийся?) на сто лет: примерно из 1913 года в наше время. Этакий попаданец. Психологически такой человек после первичного шока с вырыванием волос на голове как раз и стал бы разбирать осколки Империи и предлагать их нам. А себя ощущал бы её Последним Хозяином.

Остаётся понять, как к такому мировоззрению пришёл наш современник. Полагаю, болея за Россию, Павел Чувиляев долго искал ответы на «проклятые вопросы» жизни в лабиринтах и закоулках русской литературы. Не он первый, не он последний. Нашёл ли? Я считаю: да! Вернее, он нашёл не ответы (это вряд ли возможно), а золотой ключик к ним. Универсальную отмычку, если угодно. И принёс её читателям. Кто захочет, возьмёт её, откроет волшебную дверь и изменит свою жизнь к лучшему. А не хочет – его право: у автора нет цели водить кого-то за ручку. Он своё дело сделал. Можно сказать: лабиринт осветил и нить Ариадны протянул. Рекомендую книгу Павла Чувиляева «Последний Хозяин» для вдумчивого чтения. Вас ждёт приключение. А в конце – награда.

член МГО Союза писателей России

и Союза писателей XXI века,

Валерия Лисичко[2]

Часть I

После дождичка в четверг

Эволюция

Сказка для взрослых[3]

На сюжет Дмитрия Евгеньевича Галковского.

Жил да был бронтозавр. И задумался он как-то: «Я большой. Вроде, мирный, но при такой массе это уже не моя проблема. А хочу стать ещё больше. Но беда с реакцией: пока до головы дойдет, что сзади напали, уже полхвоста отгрызут. Времена-то суровые; доисторические. Надо мне второй мозг завести, чтобы быстрее на опасность реагировать». И завёл. Место нашёл хорошее: поближе к длинному хвосту, который сам по себе оружие. В пояснично-крестцовом отделе позвоночника. Сиречь, в заднице.

Поначалу всё отлично шло. Реакция улучшилась. Стали бронтозавры ещё больше, ещё толще, хвосты себе отрастили ещё длиннее. Но чем толще они становились, тем более мощный нижний мозг им требовался.

И однажды нижний мозг себя осознал и задумался: «Эти верхние, которые в голове – дармоеды! На мне и хвост, и органы размножения, и любимая задница. А наверху что? Глаза да пасть: всё только жрут и жрут, жрут и жрут… Они на нашу задницу приключения ищут и находят, а я разруливай да уворачивайся. Угнетатели! Эксплуататоры проклятые! Карл Маркс, Че Гевара, Харе Кришна, Христос воскресе, Аллах Акбар!»

Долго он так ворчал и злился. Миллион лет. А в один прекрасный день взмахнул длиннющим хвостом – и перерубил зверушке шею. Оттого бронтозавры и вымерли. А вы говорите: «Дарвин, эволюция»… Проще надо быть, проще… Не суй мозги в задницу.

Двадцать тысяч[4]

Двадцать тысяч раз солнышко взовьётся.Приоткрывши глаз, человек проснётся.Был – мальчишкой – смел; не считал денёчки.Разом повзрослел – понесло по кочкам.

А затем пахал: до горба работа.Снова не считал, да и неохота.А теперь старик; солнышко не греет.Внучек-озорник… Может, он успеет?

«Посмотри – комар: жизни двое суток.Чуть взлетел – кошмар! – к воробью в желудок.Вон, удумал кот – за мышом погнаться!Мышке жизни – год, а коту – шестнадцать».

Сколько не божись, все в ответ: «Докука!»Страшно знать, что жизнь – двадцать тысяч суток.Двадцать тысяч раз шанс тебе давали.Посмотри сейчас – с пользой ли? Едва ли…

Часики тик-так – запустить ботинком!Сорок тысяч раз выбьют половинки.

Военврач

Публицистическая повесть[5]

Трансвааль, Трансвааль, страна моя,

Ты вся горишь в огне…

Рассказ основан на реальных событиях. Фамилии и имена героев, за исключением исторических лиц, изменены. Автор выражает признательность Союзу ветеранов Анголы за уникальные материалы[6]. Русские там были!

Лишенцы

Ведь у нас нет подходящего происхождения, мой дорогой?

Иногда говорят, что написать книгу или снять фильм означает «просто рассказать историю». Какая чушь! История всех людей одинакова: «родился-жил-умер». Не верите? Сходите на любое кладбище: везде лишь две даты, да старая фотография.

В 1976 году доктор медицинских наук Мирослав Колядуцкий скандально развёлся с женой. Ничто не предвещало краха: ростом доктор похвастаться не мог, но дамы на него заглядывались. И то сказать: мужчина видный; породистый. Не худой, но брюшко его не портило, а придавало солидности. Шатен с резкими, правильными чертами благородного лица, высоким лбом, тяжёлой челюстью и умными голубыми глазами. С таившейся в них лукавой хитринкой и весёлыми чертенятами. Интеллигент, работа чистая, культурная. Конечно, пропадал он на ней с утра до ночи, зато зарплата приличная и перспективы неплохие. Курит редко и почти не пьёт, что для нервных медиков редкость. Не святой: молодых симпатичных студенток на медицинских факультетах всегда хватало; да и среди медсестёр попадались красавицы. В то время зарплата медсестёр позволяла жить лучше, чем в колхозах; контингент был хоть и приезжий, но приличный. Но бабником профессор Колядуцкий не был. Жить бы с ним жене и дочери да радоваться. Ан не вышло: Мирослав не потерпел многочисленных измен жены, вдруг возомнившей себя богемной московской профессоршей. Квартиру блестящий 42-летний врач оставил бывшей супруге и поначалу ночевал у друзей. Но у тех свои семьи. Пришлось Мирославу вспоминать студенческую молодость и кантоваться в общагах.

В невесёлых, под стать насквозь продуваемой стылой московской осени, мыслях Мирослав часто возвращался в так и не ставший малой Родиной город Курган. Вспоминал отца. Цепкий ум хирурга пытался найти корень бед и одновременно отвлечься от дурных мыслей. Неожиданно Мирослав увлёкся историей непростой профессии военврача, благо в библиотеках друзей, порой, можно было отыскать чудом сохранившиеся уникальные документы и материалы.

Отец Мирослава Леонид родился в 1910 году в Петербурге в семье потомственных врачей. В 1812 году Государь Император Александр I Павлович (Благословенный) впервые в русской истории даровал дворянство отличившимся в знаменитой битве при Бородино фельдшерам. Среди награждённых эскулапов был не только предок Мирослава, но и отец писателя Фёдора Михайловича Достоевского. Чуть раньше Наполеон Бонапарт организовал первую в мире регулярную службу полевой медицины. И третью в истории: в Древних Вавилоне и Риме военно-полевую санитарию и медицину знали, в отличие от Древнего Египта. Казалось бы, египтяне с их культом мумий и пирамид должны были достичь в изучении человеческого тела больших успехов. Достигли, но знания оставались тайными, принадлежали жреческой элите и часто утрачивались. Медицинская наука не развивалась: древним египтянам явно не хватало массовой практики. Зато её с избытком обеспечил Древний Рим, почти непрерывно воевавший. Практичные римляне мистикой и ритуалами не заморачивались, но заботились о здоровье личного состава.

Ненавидящая всё римское христианская церковь объявила медицину пережитком язычества. И столь успешно её изжила, что армии XVI–XVIII вв. несли основные потери не от битв, а от заразных болезней. Римский легион имел штатного врача и фельдшеров, а его Устав предписывал обеззараживать воду вином. В Европе воду даже не кипятили, врачи были лишь у вельмож, а санитария отсутствовала. Среди солдат свирепствовала дизентерия. Вспыхивали эпидемии и более серьёзных болезней, особенно венерических; армии были их основными разносчиками. Встречались фельдшеры в полках наёмников. Иногда там подвизались непризнанные гении, но куда чаще кондотьеров пользовали недоучившиеся студенты, а то и откровенные шарлатаны. Всем остальным предлагалось универсальное лечебное средство: молитва. Иногда помогало. Больных и раненых передавали на попечение маркитантам. Полководцы разрешали им следовать за армиями с условием, что те заберут выбывших из строя, и скорость передвижения войск не снизится. Но с барыг какой спрос? За выкуп могут солдатика и выходить, но чаще добьют и ограбят. Число солдат, вернувшихся в строй после излечения, было ничтожным.