Рассказы-воспоминания и размышления иноземца, живущего в Беларуси. Часть I - Рахметолла Байтасов-Радлинский

Бывшая контора также была плохо приспособлена для жилья и вскоре мы переехали в другой дом, в котором прожили до переезда в Партизанку.

Дом был большой. Мы стали обживаться. У нас были две коровы (кличку одной помню до сих пор – Марта) и кобыла. Работы по хозяйству, которая, в основном, лежала на маме, мне и Ибрагиме, было много (остальные дети были слишком маленькие). Нужно было ухаживать за животными, доставлять домой воду, поить коров. Отец пропадал на работе в совхозе. Его часто отправляли в командировки.

В доме у нас рос перец. Как-то пришла в гости подруга мамы Таня Мусина (Шабанович) (она приехала вместе с мамой из Беларуси) с дочкой Маней (Марией). Мане понравился перец. Она вымазалась в него и перец попал ей в глаза. Вот было реву.

Как-то отец решил объездить кобылу. Она его несколько раз сбросила, и папа оставил эту затею. Вспоминается еще один трагикомический случай, связанный с отцом. У папы скопилось много просроченных медикаментов и однажды зимой он решил, несмотря на возражения мамы, утилизировать их в печи. Взрывом печь разрушило.

Летом отец решил обучить меня с Ибрагимом верховой езде. Вышли на окраину аула и папа, посадив меня на лошадь стал гонять ее по кругу. Я страшно перепугался и до сих пор толком не умею ездить на лошади верхом. Вообще отец был слабым педагогом. Например, уже достигнув сознательного возраста мы часто просили обучить нас казахскому языку. Отец всегда отвечал: научитесь сами. Где мы могли научиться казахскому языку сами, если всю жизнь прожили в русскоязычной среде?

Вообще-то с рождения, я, наверное, казахский язык знал. В школе казахский язык мы не изучали, а в памяти до сих пор сохранилось около двухсот казахских слов. В ауле на зиму казахи заготавливали мясо и по этому случаю собирали гостей. Я помню, что, когда мы жили в ауле, понимал, что говорят казахи во время тоя. Перестал понимать казахов на таких мероприятиях после того, как мы стали жить в Партизанке.

В Казахстане климат суровый. Зимы были снежные и морозные. Во время буранов иногда погибали люди. Отца в таких случаях несколько раз выручала лошадь. Она вслепую находила дорогу к дому. Однажды он сменил лошадь и заблудившись чуть не замерз. Весной и осенью по аулу невозможно было проехать. Улицы были неблагоустроенные и в черноземе появлялись глубокие колдобины. Летом было жарко, земля покрывалась глубокими и довольно широкими трещинами. Нередко бывали пыльные бури. Для нас мальчишек это было что-то незабываемое. Мы выскакивали на улицу, становились против потока несущейся пыли и кайфовали. Такое ощущение как будто ты бесстрашно летишь в каком-то темном пространстве.

В свободное время мы с детьми бродили по аулу. Иногда помогали Ате (Ата – это старейшина нашего рода. Звали его Молдахмет Шакубаев. Это был двоюродный брат моего деда. Все наши родственники его слушались) пасти овец, но это было нечасто. Иногда ходили в лес (вблизи росли березовые и сосновые леса), лазали по деревьям и разоряли гнезда птиц. Вблизи аула ловили сусликов.

В совхозе жило несколько бывших зэков, вышедших из Карлага. Одно время, после того, как с одним из наших приятелей близко пообщался его старший родственник-зэк (или просто знакомый его родителей), мы увлеклись игрой в ножики и их метанием. Тренировались в метании ножей усиленно, но у меня не очень хорошо получалось, в отличие от приятеля. Может быть потому что он был постарше. По-видимому, с тех я усвоил некоторые элементы зэковской этики поведения и одежды. Я, например, до сих, не ношу рубашки с коротким рукавом, шорты. В моем сознании как-то отложилось, что это девчоночья одежда.

Любимым нашим занятием было катание покрышек (шин). Покрышки были самые разные – автомобильные, тракторные. Мы соревновались в том, кто поднимет самую большую покрышку и дольше всех ее прокатит. Уже в 6-летнем возрасте я мог поднять и долго катить покрышку от заднего колеса трактора МТЗ «Беларусь».

По-видимому, соревнования по катанию покрышек и обусловили то, что я и мои братья отличаемся физической силой. Хотя нельзя исключать и роль наследственности. Мой отец и его дядя Рахимбек физической силой не отличались, но один из братьев моего деда еще до войны брал на грудь передок грузовика ЗИС, носил на плечах быка. К тому же, наш род называется жалпак карагайдагы аю, что в переводе на русский означает – медведь из большого соснового леса. По легенде, наш предок голыми руками задавил медведя и его после этого прозвали аю (медведь).

Одно время увлеклись гонками на собаке. У Аты был здоровенный пес желтоватого окраса, Жолбарс. Мы и другие люди его побаивались. В аул приехал погостить внук Аты Сулейман, которому Жолбарс полностью подчинялся. Мы где-то узнали, что на собаках можно ездить и стали гонять на Жолбарсе по аулу. Бедный пес стал в конце концов удирать от нас. Затем Ата запретил нам с ним контактировать и после этого Жолбарс стал огрызаться на нас.

Познакомились с парнем по имении Сайран, который только что демобилизовался из армии. Не помню из-за чего, но мы стали дразнить его: «Сайран, Сайран. Бир шелек айран» (Сайран, Сайран. Одно ведро айрана). Возможно он не позволил что-то нам делать или что-нибудь не дал.

У нас был теленок, телочка. Я часто с ней баловался, бодался. Росла она быстро. Набрав весу она сбила меня с ног и стала катать по земле. Маме с большим трудом удалось отогнать ее. Затем мама меня довольно сильно побила за то, что я научил телочку бодаться. Теленка пришлось сдать в совхоз поскольку он продолжал бодаться. Я же перепугался и до сих пор мне кажется, что она была черной масти. Мама, же говорит, что она была красная.

Однажды пришлось убегать от соседской кобылы. Обычно все кобылы паслись в степи, в табуне. Эта же почему-то бродила по аулу и иногда кусалась. Иду мимо дома ее хозяев. Кобыла, которой я чем-то не понравился (наверное, тем, что иногда ее дразнил), погналась за мной с намерением укусить. Драпал со всех ног.

Как-то раз мимо аула проезжал цыганский табор. Наши казахи решили устроить обмен лошадьми с цыганами. Был в ауле диковатый конь, который боялся запряжки. Вот его и решили сплавить цыганам. Когда коня запрягли в цыганскую повозку, он сломал оглобли. Обмен не состоялся.

Казахи делают мальчикам сюнет (обрезание). Решили сюнетовать своих сыновей и наши родители. Мне в то время уже было 7 лет. Проходить эту процедуру я, как и все мальчики, боялся. Поэтому, когда в аул приехал человек, делающий сюнет, хотел сбежать. Догоняли на мотоцикле. Поймали и сделали операцию. Я пару недель болел и опоздал 1-го сентября в школу, в 1-й класс.

Вспоминается еще один случай, когда в ауле гонялись на мотоцикле за человеком. В Ортакшиле жил буйно помешанный парень. Точнее жил он в спецучреждении для душевнобольных, а когда ему становилось лучше приезжал домой. В один из таких приездов ему стало плохо и его хотели отправить опять на лечение. За ним гналась целая толпа людей, а он дико кричал и убегал. Поймали его в степи.

Школа в Партизанке была большой, училось 600 человек. Первых классов было два, «а» и «б». Оба были переполненные. Поскольку я появился в школе с опозданием взяли меня в 1-й «б» класс с испытательным сроком и оставили учиться дальше. Я, в отличие от некоторых своих одноклассников, ничего из школьной программы до попадания в школу не знал, но быстро ее осваивал.

В 1-м классе впервые узнал свое полное имя. Меня все и везде называли Рахмет. После того как мы научились немного писать учительница попросила подписать тетрадь. Подписал: Байтасов Рахмет. Учительница сильно удивила меня, сказав, что подписал неправильно. Оказалось, что зовут меня Рахметолла. Это же вечером подтвердила мама, в ответ на заданный мной вопрос.

Возили нас из аула в школу и обратно на специально оборудованном грузовике. Утром мы собирались вблизи дома водителя, и старшие ребята начинали учить малышню бороться. По-видимому, с тех пор закрепились некоторые навыки борьбы, которые в более зрелом возрасте я проводил «на автомате» в драках. Играли в различные игры, в основном силовые, что также благоприятно отразилось на физическом развитии. Зимой стали учиться фехтованию, но это занятие закончилось плачевно. Я изготовил меч и щит и утром началось сражение. Споткнулся, упал. Ржавый гвоздь, торчавший из щита, чуть не попал в левый глаз, оставив на память шрам.

Уже в то время у меня был довольно скверный характер. Так, я наотрез отказался сидеть за одной партой с девочкой-казашкой из Ортакшиля, которая мне не нравилась. Вызвали в школу родителей.

Во 2-м классе в ответ на то, что наша учительница Полозкова Нина Николаевна обидела девочку-казашку из Партизанки, что-то сказав насчет ее национальности, перестал из протеста учить математику, которую она преподавала.

Нужно отметить, что и меня дети несколько раз пытались оскорбить из-за национальности, говорили обидные слова. Старшие дети несколько раз исподтишка применяли силу. Так, однажды выглядываю из-за угла. Кто-то из старших ребят сильно толкнул сзади, и я ударился зубами об стык стен. Зубы после этого долго шатались. Тогда появилась мысль, почему меня, который живет на свой родине, оскорбляют дети, родители которых приехали невесть откуда. Позже читая книги казахских писателей об восстании Амангельды Иманова и др., удивлялся почему до 1917г. в Северном Казахстане было много казахов, а в мое время – так мало. Причину такой ситуации узнал лишь, став взрослым.