Эффект ритуала. Магия простых действий – от привычки к ритуалу - Нортон Майкл

С высоты прожитых лет нетрудно заметить, что в моем поведении – то есть в неприятии традиционных религиозных ритуалов и нежелании посещать церковь – наряду с энтузиазмом по поводу многих светских ритуалов, в особенности характерных для моей семьи, – прослеживаются более широкие культурные тенденции, типичные для нашего, как выразился Чарлз Тейлор, «секулярного века».

В Соединенных Штатах, к примеру, на данный момент приблизительно трое из десяти взрослых скажут, что не исповедуют никакую религию, тогда как в 1990-х почти 90 % жителей страны причисляли себя к христианам, и по некоторым оценкам, к 2070 году количество нерелигиозных американцев сравняется с числом их сограждан-христиан. Опрос, проведенный в 2022 году Институтом Гэллапа, показал, что доверие американцев к таким структурам, как Верховный суд и институт религии, достигло исторического минимума. Данные показатели свидетельствуют о простой истине: двадцатый и двадцать первый века стали эпохой повсеместной утраты веры как в традиционную власть, которая некогда указывала нам, как жить, так и в социальные институты, которые некогда заставляли нас следовать этим указаниям.

Более века назад немецкий юрист и экономист Макс Вебер начал смелую дискуссию, предвосхитившую нынешние тенденции. В 1897 году он погрузился в изучение аграрной системы Древнего Рима, не самой увлекательной темы, но перенес нервный срыв и слег в постель. Пока за ним ухаживала его супруга Марианна (которая приходилась ему дальней родственницей), Вебер записывал свои мысли на тему «разочарования», вызванного современным миром. Он утверждал, что технологические системы и бюрократия стали новыми принципами организации общества. На смену доктринам веры, суевериям и другим формам магического мышления придут наука и технологии, а также управляемые ими институты. В неоконченной работе «Хозяйство и общество», которую многие считают главным трудом Вебера, он предупреждал: надвигается «полярная ночь ледяной мглы». Человечество вступает в мир, лишенный света и тепла, смысла и магии. И каков результат? Мир, полный разочарований, в котором нет места ритуалам.

В некотором смысле слова Вебера оказались пророческими. За прошлый век традиционные устоявшиеся ритуалы, о которых он говорил, сошли на нет. И все же мы далеки от холодной расчетливости и разочарования. Люди по всему миру не утратили веру в Бога, в том числе и американцы: в 2022 году 81 % жителей считали себя верующими. Хотя каждый шестой житель Земли называет себя нерелигиозным, многие все равно принимают участие в религиозных ритуалах. К примеру, в Китае 44 % нерелигиозных взрослых признают, что за последний год хотя бы раз молились, стоя у могилы на кладбище. Набирает обороты даже вера в сверхъестественное, например в инопланетян.

Если рассматривать ритуалы за пределами института религии, становится ясно, что на рубеже двадцатого и двадцать первого веков появилось бессчетное количество светских или отдаленно духовных ритуалов. Большие группы странников совершают «паломничество» в американские пустыни: от арт-фестиваля Burning Man и музыкального фестиваля Coachella до «Биеннале в Бомбей-Бич», художественного мероприятия, проходящего в Калифорнии, на пустыре у озера Солтон-Си. Распространение йоги и фитнеса привело к появлению таких ритуалов приобщения, как «Адская неделя» от фитнес-студии Orangetheory, где все постоянно дают друг другу пять, дабы обеспечить социальную сплоченность, и тренировки от фитнес-компании SoulCycle, проходящие при свечах под инструкции на манер проповеди и наполненные «душевными моментами». Во время самоизоляции из-за пандемии ковида компания Peloton стала лидером в сфере фитнеса, удовлетворив коллективную потребность в синхронном движении с остальными. У людей всех форм и размеров, занимающихся дома, появилось виртуальное пространство, где можно вообразить, будто вы пыхтите и потеете не в одиночестве. В любом уголке Штатов можно встретить человека в футболке с надписью «МОЯ ЦЕРКОВЬ – ЭТО СПОРТЗАЛ».

Ритуалы помогают людям осмысленно отойти от стремления технологий к оптимизации. Приверженцы «Цифрового Шаббата» очерчивают границы, чтобы почувствовать связь с текущим моментом, а практика под названием «Я здесь» предлагает участникам проводить время вместе, отказавшись от цифровых устройств. Журналист Ананд Гиридхарадас, основатель «Я здесь», и его супруга Прия Паркер, автор книг, описывают эти собрания как шанс «насладиться дружеским общением, которое не способны обеспечить соцсети, то есть сосредоточиться на одной беседе, а не распыляться на многие». Та же тяга к общению видна и на встречах подростков, собирающихся по воскресеньям в бруклинском Проспект-парке. Они садятся кружком на бревна и откладывают телефоны подальше, чтобы поговорить о бумажных книгах и порисовать в блокнотах. Все они – члены Клуба луддитов, у которого имеются собственные ритуалы для поддержки друг друга в попытках отказаться от социальных сетей и вернуться к доайфоновой жизни, пусть и всего лишь на несколько часов.

Стоит упомянуть и о росте популярности Атеистской церкви Сиэтла, где атеисты собираются в воскресные дни, чтобы получить от похода в церковь все лучшее: стать частью сообщества, подумать, попеть – только без той части, где про Бога. По окончании службы прихожане садятся в круг и передают друг другу «говорящего кролика». Тот, кто в данный момент держит в руках игрушку, может поделиться с остальными своими мыслями и чувствами. Официальная миссия церкви, прибегающей к подобным ритуалам, заключается в том, чтобы предоставлять преимущества религиозного сообщества, не вызывая у людей «когнитивного диссонанса», к которому приводит вера в сверхъестественных существ.

Все эти примеры доказывают, что ритуалы вполне себе живы-здоровы. Просто они приняли формы, которые бросают вызов традиционным представлениям о ритуалах, и по этой причине их зачастую пренебрежительно приписывают то любителям эзотерики, то миллениалам – или же вовсе относят к эгоистичным странностям. Само слово «ритуал» вызывает ассоциации с чем-то священным и магическим, на чем не преминула заработать много денег индустрия красоты и здоровья. Теперь у любого есть возможность нанять «эксперта по ритуалам», как себя называют корпоративные консультанты в этой сфере, или же воспользоваться бессчетным множеством онлайн-приложений и платформ, которые, помимо прочего, предлагают медитации на каждый день, практики выражения признательности и самовнушения, а также ведение ежедневника с подробным расписыванием планов. И какой же вывод о значении ритуалов в двадцать первом веке мы можем сделать из этих новых тенденций?

К новым светским ритуалам я нередко отношусь с той же долей сомнения, что и ко многим традиционным ритуалам из моего детства. Поначалу они меня вообще особо не интересовали. Несмотря на появление в нашей культуре светских ритуалов, на заре карьеры ученого-бихевиориста меня вовсе не посещала мысль об их изучении. Мне нравилось придумывать строго контролируемые лабораторные эксперименты, чтобы докопаться до самой сути явления, определить ключевые переменные и оценить их воздействие на некий итоговый показатель. Мое внимание было сосредоточено на таких темах, как определение точного влияния различных способов траты денег (например, на себя и на других) на уровень счастья, изменение типа информации, передаваемой пиарщиками от политики, для оценки ее влияния на наше восприятие политических фигур и поиск отделов мозга, ответственных за всеми любимое «витание в облаках».

Трудности, связанные с определением воздействия ритуалов в рамках лаборатории, показались мне (и многим моим коллегам, работающим в области поведенческих наук), мягко говоря, обескураживающими. При упоминании «ритуалов» я представлял себе многогранные и полные мелких нюансов действия, различающиеся от культуры к культуре и обросшие вековыми смыслами – разве можно применять к ним старый добрый научный метод? Как отделить от них культурные и исторические аспекты? И останется ли в результате хоть что-то, достойное изучения?