Воля дней (сборник рассказов) - Александр Олегович Фирсов

же ты делаешь со мной? — тихо шептала она, когда рыцарь мягко, но настойчиво прижимался к её могучему телу.

Последние лучи закатного солнца пробивались сквозь щели в стенах амбара, падая на поблёскивающую паутину, на которой ворковали влюблённые, предвкушая бессонную ночь. В это же время маленький пыльный паучок Ромеро печально взирал на них из-за угла, в бессильной злобе сжимая мошку, предназначенную в подарок госпоже сердца, что никогда уже не будет с ним.

Матильда была не в себе. Вот уже длительное время она в одиночку сторожит кладку с яйцами. Это её наследие. Она уготовила для них всё необходимое. В её королевстве не дуют злые ветры, и не заливают промозглые осенние дожди. Всё же для неё самой настали тяжёлые времена. Хозяйка чердака была сильно измождена — от голода и постоянной защиты своей земли. Рыцарь Персиваль поклялся оставаться умелым добытчиком, пока его королева вынашивает их общее потомство. Матильда поверила своему избраннику и передумала сжирать его, как рассчитывала изначально. Под аккомпанемент громогласных клятв рыцарь ушёл на охоту и больше не вернулся, оставив о себе неизгладимую память и неизбывную тоску у королевы, которой обещал служить.

С приходом осени добыча почти перестала попадать в сети. Матильда надеялась пережить это время благодаря большому кокону с мухами, который подарил при их знакомстве её милый Перси.

— Верно, он пал во время охоты… — в часы тоскливого одиночества вслух бормотала Матильда.

Несмотря на это она всё ещё ждала его триумфального возвращения. Когда нужда не оставила выбора, хозяйка чердака открыла заветный подарок. К её удивлению, никакой пищи внутри не оказалось — там были мелкие деревянные щепки, так умело обмотанные паутиной, что силуэтом походили на мух. Пустышка. Обман. Предательство.

Матильда рассвирепела на весь свет. Она была голодна и одурачена. Лишь жгучее чувство отмщения и долг перед потомством удерживали её в строю. Она днями и ночами возвышалась над колыбельной с яйцами, без предупреждения набрасываясь на любую живность, кто имел дерзновение по глупости или неосторожности зайти в пределы её королевства. Но силы её таяли день ото дня, а паучки всё не появлялись на свет.

На всякую силу есть управа. Матильда была грозной воительницей, и хоть силы телесные несколько покинули её, дух оставался силён и неустрашим. Всё же удалого характера бывает недостаточно, когда приходит время столкнуться лицом к лицу с серьёзным противником. Оса-одиночка, отчаянно рыщущая в поисках тёплого угла для зимовки, наткнулась на владения паучихи.

— Всё твоё теперь станет моим, — холодно констатировала оса.

В этой борьбе Матильде не суждено было выстоять. Внезапно из-за кучи инструментов и тряпья бочком, по широкой дуге, с воинственными воплями выбежал Ромеро. Не раздумывая, маленький умытый дождями паучок прыгнул на осу и принялся кусать её и бить, как только мог и умел. Он по-прежнему приглядывал за своей госпожой. И хоть в последнее время не появлялся на виду, побаиваясь гнева озлобленной хозяйки чердака, всё же оставался ей верен. Захватчице-осе не просто дался бой — она понесла серьёзный урон. Но куда больше досталось самому защитнику. Он лежал поверженный, чуть дыша, устремив взгляд всех восьми глаз в сторону Матильды. Главное — оса не была в состоянии драться дальше.

— Этот — моя добыча. А ты покуда сохранишь своё королевство. Если мы обе переживём зиму, решим, кто здесь будет править, — всё так же бесстрастно рапортовала оса.

Но Матильда не смотрела на соперницу, взгляд её был устремлён на павшего защитника. Госпожа и её потомство были спасены благодаря глупому, но доблестному паучку.

— Меня зовут королева Матильда. И я посвящаю тебя, благородный Ромеро, в свои рыцари. Я никогда не забуду твоего имени, и память о тебе будет жить, пока и я живу.

Ромеро слабо дёрнул лапкой, посылая своей госпоже воздушный поцелуй.

— Какая славная смерть… — почти весело вскрикнул паучок, а затем обмяк.

Оса тотчас улетела прочь вместе с его бездыханным телом.

Матильда осталась без рыцарей. Опустошённая и слабеющая. Она решилась совершить поход к паутине Ромеро в надежде, что там могли остаться припасы. Увы, надеждам её не суждено было сбыться. Потратив последние силы, она волочилась обратно в гнездо и, проходя через груду инструментов и тряпья, откуда обычно за ней подглядывал рыцарь Ромеро, она обнаружила большого скрученного из соломы и паутины паука, в котором незамедлительно узнала себя. Монумент уже начал подгнивать от сырости, и некоторые лапки отвалились, но это без сомнения была её копия. «Мой рыцарь», — с несвойственной ей нежностью подумала Матильда. Вернувшись в угол, некогда могучая паучиха пала около колыбели и больше не вставала. Ни молодость, ни дерзость больше не удерживали её на лапах. Она глядела на яйца, надеясь лишь, что наследники успеют родиться и окрепнуть, прежде чем сюда явятся лютые враги. Ночи были уже совсем холодные, и Матильда едва согрелась в утренних лучах. Следующая ночь станет для неё последней.

Вдруг хозяйка чердака почувствовала прикосновение, а затем ещё. Она из последних сил подняла взгляд и увидела, как по ней бегут крохотные, почти прозрачные паучки. Они выползали из своей колыбели и устремлялись прямиком к матери, суетились по её большому телу и, находя уязвимые места, вгрызались, отдирая куски плоти, тут же пожирая их. Матильда с великой радостью смотрела на сыновей и дочерей.

— Какая славная смерть… — восторженно прогремело у неё в голове.

Вестница счастья

На южном побережье одного бескрайнего моря, что омывало берег некоторой небезызвестной страны, жила счастливая собака благородной породы. Счастье её, как полагается, складывалось из всякого и разного: из резвой молодости и крепкого здоровья, блестящей на солнце шерсти золотистой, сосисок вкусных, нежных почёсываний за ухом. Но более остального, как считала собака, счастье её заключалось в неуёмной любви ко всему, что ни есть на белом свете. «Любовь — это всё, что нам нужно», — так считала счастливая собака, и небезосновательно. Чем больше собака любила всех вокруг, тем больше сосисок она получала, и тем продолжительнее становились почёсывания. От такой благодати даже погода никогда не портилась. Погода портится только для несчастного — для счастливого она всего лишь меняется.

По вечерам собака читала Достоевского и размышляла над добром и злом. Получалось, что добро — это то, от чего ты и другие становятся счастливы, а зло — конечно, наоборот. Выходила странная зависимость — от зла все становились несчастными, а обретя несчастье — ты в шаге от злобы, что непременно приведёт тебя к ещё большему несчастью и так далее. Следовательно, необходимо избавить