Последняя война - Андрей Мартьянов

Рукопись датирована 1320 годом, но, как стало заметно, она впоследствии многократно дополнялась более поздними вставками и некоторыми документами той неспокойной эпохи. Главнейшим ее автором является некий нардарец, возродивший вслед за событиями Последней войны правящую династию конисата — Драйбен Лаур-Хелък из Кешта. Некоторые части были впоследствии написаны. верховным Учителем Веры из священного города Меддаи, знаменитым аттали Фарром атт-Кадиром. Есть приписки от имени некоего варвара из племени горных вельхов по имени Кэрис и некоторых других, неизвестных доселе хронистов, включая, к величайшему моему удивлению, дальнего родича Волкодава, жившего за двести лет до рождения моего старинного друга. Имя сего венна — Зорко, из рода Серых Псов.

Во время прочтения манускрипта перед моими глазами прошла длинная череда лиц давно умерших людей, гремели отзвуки бесцельных и жестоких сражений, веяло иномировым холодом, порожденным черными тайнами прошлого. Но для того чтобы, непосредственно ознакомить тебя, господин, с рукописью, я обязан напомнить о предшествовавших Последней войне достопамятных событиях.

Старые, очень старые, невероятным чудом сохранившиеся хроники неизвестных ученых мужей, живших в древние времена, повествуют о великой трагедии, свершившейся почти шестнадцать сотен лет назад.

В те годы мир был красив и зелен. Повсюду меж людьми царило согласие и благоговейное богопочитание, златоперые птицы сидели на деревьях, издавая дивные трели, золото было не дороже свинца, а хлеб раздавали каждому голодному (да и голодных-то тогда наверняка не было…). Сын не шел войной на отца, дочери вначале почитали матерей и лишь потом — отцов, оружие было одной только забавой для доблестных мужчин и бесценным украшением… Цвела Аррантиада в блеске и величии своем, величайшие мудрецы Шо-Ситайна беседовали о незыблемости бытия и строении Вселенной, фрукты Мономатаны были сладки и сочны, сегваны приходили в чужие земли лишь для торговли и знакомств с ближними племенами, неся на своих кораблях не головы драконов, но клювы лебедей…

И вот благостные века окончились. На землю пришла беда со стороны, вечного звездного неба. Вначале луны затмили друг друга, уступив место черной луне, затем же над западным горизонтом зажглась багровая звезда. Начали сгущаться тучи, застилающие небеса, но все одно — черные облака по краям были подсвечены. красным ядом пришедшей извне напасти.

Арранты первыми поняли, в чем состоит опасность. Басилевс Аррантиады, выслушав предостерегающие речи звездочетов, отослал своих гонцов ко всем государям мира, о которых ему было известно. Но…

Ранним утром, при восходе солнца, тысячу пятьсот восемьдесят два года назад свершилось то, что изменило облик мира.

Померк небесный светоч, над всеми землями, лежащими что средь океана, что на ледяных краях его, прокатился тяжкий гром, мелькнула в неизмеримой вышине огненная тень, видом схожая с наконечником копья невероятных размеров, и спустя несколько мгновений земли Западного материка оказались сим копьем поражены.

Дальние предки венное, нарлаков, саккаремцев и многих других племен узрели в тот миг лишь вздымающийся над их вотчинами купол белого огня, разорвавший небеса и окрасивший их лазурный цвет в краски безжизненного мрамора, после же сменившую огонь черную тучу, простершуюся с заката на восход, от края до края, увидели лесные пожары, пересохшие реки, бунтующий океан и черную от пепла траву.

Никто не знал, что произошло. Поколение свидетелей катаклизма вымерло быстро, оставив после себя слабых и болезненных детей. Оставшиеся вопрошали: "Упала Небесная гора. За что боги послали нам столь тяжкое испытание?"

Столетие Черного неба пережили немногие. Когда воздух очистился, люди принялись возрождать утраченное, однако Золотой Век никогда не вернулся. А в наш мир пришла неведомая сила, изгнанная из Верхней Сферы, обители богов…

И эта сила дремала под горами вплоть до 1320 года.

Такова история, о царственный, и никто не в силах ее изменить. Теперь, когда опасность, исходящая от Повелителя Небесной горы, минула, мы стали забывать уроки прошлого и пребываем в уверенности: чужое зло не вернется. Но вдруг наша самоуспокоенность принесет лишь погибель в будущем? Не след аррантам, извечным хранителям мудрости, выбрасывать из памяти трагедии давних лет, полагая, что берега Благословенного острова навсегда останутся неприкосновенными и благополучными…

Итак, я переписал для тебя, басилевс, рукопись Драйбена из Кешта начисто, сопроводив своими комментариями и некоторыми разъяснениями. Осмелюсь думать, что столь важный документ эпохи Последней войны не пройдет мимо твоего внимания и разъяснит многие загадки, на которые у нас поныне не было ответа.

Вторую часть обновленного манускрипта я перешлю в столицу через несколько седмиц, едва скрипторы закончат копировать текст на новый пергамент.

Да хранят тебя боги. Великолепный!

Подписал собственноручно Эврих Иллирий Вер.

Лаваланга, 17 день месяца Льва 1582 года по счету от начала эпохи Черного неба.

Часть первая. Приближение

Cecedit de coelo Stella magna…

Глава первая. Волк без стаи

— Великий хаган! Великий хаган?

Гурцат медленно, даже преувеличенно медленно оглянулся. Он не повернул голову, не скосил глаза, а развернулся всем туловищем. Повелитель Вечной Степи не забывал, что любое его движение должно быть значительно, должно иметь некий смысл. И любую новость, будь она хороша или дурна, следует принимать с развернутыми плечами, встречая ее грудью, будто копье или саблю врага.

Владыка молчал. В его узких, широко поставленных глазах даже самый искушенный саккаремский придворный не сумел бы прочитать ничего, кроме выражения безмятежности, а может быть, отчасти скуки.

Гурцат ждал слов нукера, стоявшего в страже этой ночью. Повелитель не произнес и звука, лишь почти незаметно для глаза шевельнул пальцами. Это было разрешение. Скорее, приказ — «говори».

Нукер не смел глядеть прямо на хагана ("Как же его имя? — немного нахмурился Гурцат. — Я его видел, это точно. И чапан на нем цветов моего охранного тумена… Неважно!") и сейчас, упав на колени, находился рядом с опущенным пологом юрты. Дальше пройти было нельзя, особенно простому воину. Да что воину! Даже сотники и тысяцкие не осмеливались входить в жилище вождя более чем на три шага. А ступать на белую кошму, разостланную возле подушек, разрешалось только самой старшей и мудрой жене, шаману Саийгину — выходцу из того же становища, что и Гурцат, — да немногим десятитысячникам.