Мы такие все разные… - Валентина Ива

С этого момента приятельские отношения перешли в дружеские, пока Надежда с сыном не уехали к мужу в Америку.

Через десять лет Славка приехал в Москву и зашел к Оле в гости. Много рассказывал о своих путешествиях, а когда уже и выпили, и закусили, и пора расходиться, Оля погасила у спящего Павла и Саши свет и вышла проводить Славку. Смущаясь и смеясь, она, раскрепощенная вином, отважилась спросить: «Скажи, Слава, мне приснилось, или нет? Когда я заболела, и ты принес меня домой, помнишь? Когда я сломала ногу?.. Ты поцеловал, или мне пригрезилось?».

Молодой и красивый, полный жизни и света, изменившийся и прежний, он опустил голову, рассмеялся и тихо сказал: «Когда я сбивал колени в кровь, мама дула на них и целовала, и все проходило быстро и легко. Ты стонала во сне, тебе было больно. Я поцеловал пальцы твоей раненой ноги. Хорошо, что пришла мама, а то я бы не смог остановиться. Я и сейчас тебя очень, очень люблю. Я приехал специально, чтобы разочароваться и освободиться. Я хочу на волю. Ты знаешь, в моей жизни самым главным было путешествие с тобой на руках. Ничего сильнее и счастливее я с тех пор не испытал. Вот такой я болван. Прощай, Оля!».

Безголовая утка

После бурных рыданий с завыванием, после капель валерьянки и валосердина, Маша перестала всхлипывать, посидела, охватив колени, покачалась, тупо глядя в одну точку, вытерла нос и пошла умываться. Мама стояла под дверью ванной комнаты и прислушивалась: плачет или нет? Струя воды прекратилась и в ванной воцарилась тишина. Эти мёртвые мгновения показались маме вечностью. Она хотела постучать в дверь, но не решалась.

Этот чёртов Саша истрепал дочке все нервы и вынул всю душу. Сколько можно терпеть его дурацкие выходки! И не женится на Маше, и не оставляет её в покое. Хотя ясно давно, что покоя Маше не требуется. Ей необходим только он, этот козёл с духовным садизмом и вечным недовольством всем и вся.

История обыкновенная и простая как хозяйственное мыло. Интересно, кто-нибудь из молодежи знает, что такое хозяйственное мыло, как оно пахнет и как яростно можно им отстирать все что угодно?

Маша резко распахнула дверь и звонко треснула ею мать по лбу.

– Стоишь. Подслушиваешь!

– Чего бы мне подслушивать? Ты что? Сама с собой секретами делишься? Я и так все знаю…

– Молодец, знай на здоровье.

– Машенька, ты бы поберегла свое здоровье. Ну, зачем тебе так неразумно и отчаянно страдать?

– Страдать нужно разумно, а рыдать – сосредоточенно! Оставь меня в покое, прошу тебя. У меня все хорошо, – и Маша закрыла дверь своей комнаты перед маминым носом.

Александр Сергеевич Мушкин (всего одна буква подкачала, а как бы мог гордиться!) заведовал кардиологическим отделением Центральной клинической больницы южного административного округа города Москвы. Разведен. Красив. Мрачен, но, когда в духе и под небольшим градусом, офицеры Его Величества Лейб-Гвардии Семеновского полка просто умерли бы от зависти к его галантности, остроумию, глубине познаний, умению шутить, неистощимому запасу историй и анекдотов.

Машенька работала в хирургическом отделении. Их служебный роман развивался на фоне его угасших отношений с главным врачом больницы Казимирской Любовью Петровной. После праздничной новогодней искры, пролетевшей так ярко и тревожно между Машей и Сашей, старшая медицинская сестра шепнула Любови Петровне на ушко: «Глядите, рука не остыла от одного букета, а он уже второй собирает…».

Вскоре Казимирская ушла в министерство на повышение, но красавца Мушкина забыть не могла и предложила ему место, о котором напористо хлопотала перед начальником департамента. Но было уже поздно. Мушкин влюбился и от места отказался, чем обрек себя на многочисленные производственные проблемы.

В эти злосчастные выходные Маша и Саша собирались провести на кораблике «Илья Муромец». Старый, но еще не развалившийся пароход обещал доставить их в Калязин, Углич, Мышкин и обратно. Машеньку неожиданно поставили дежурить с субботы на воскресенье. Что это происки Казимирской, ей даже в голову не пришло. Она применила все своё обаяние, доброту и напористость, чтобы найти замену, но – тщетно. Когда Маша сообщила Саше, он, замотанный работой, бывшей женой и детьми, как ей показалось, даже не расстроился, а просто и без затей вылетело: «Хоть отдохну…». Конечно, это не трагедия и даже не драма, но когда Маше позвонили и сообщили, что Мушкин взял с собой медсестру из терапии, Маша помертвела.

Везде тебе доступно и просто объясняют в популярной литературе, учебниках, в тематических передачах по телевизору, в соцсетях и так дальше, что если мужчина переспал с женщиной, то это еще не любовь, а просто ему необходимое физиологическое действо, связанное с природными, независящими от нас посылами. Ты можешь покивать головой и даже, как врач, согласиться. А потом прибежать домой и выпустить всю накопившуюся влагу ручьем, фонтаном, как угодно, с завываниями и причмокиванием, с загрызанием подушки и грубостью маме…

Дежурство Маши прошло без эксцессов. В понедельник утром Маша искала глазами Мушкина по всем коридорам и даже «случайно» заходила зачем-то в кардиологию. Его нигде не было, как, впрочем, и медсестры из терапии.

Утром во вторник зазвонил домашний телефон. Мама тяжело вздохнула и сказала: «Машенька, тебя».

Неизвестно, что ей говорил Александр Сергеевич, но Машенька переменилась в лице и три раза произнесла: «Да. Да. Да». Потом перезвонила на работу и взяла отгул. Опрометью бросилась в свою комнату. Через три минуты вылетела румяная, намакияженная, надушенная любимыми духами и полетела…, бросив на ходу: «Он заболел. Простудился на пароходе…».

Мама тяжело вздохнула, присела на краешек стула и вспомнила свой детский двор. Соседка тетя Люба на пеньке рубит головы уткам и курам. Готовятся к свадьбе дочери. Дети старого барака стоят невдалеке и с ужасом и интересом наблюдают за действом. Маленькая будущая мама вздрагивает при каждом звуке, рубящем головы. Хряк! Хряк! Звучит ужас жизни. Головы уток и кур летят в один таз, а тушки – в корыто. И вдруг обезглавленная утка взмахнула крыльями, выскочила из корыта и, как оглашенная, побежала невесть куда. Прочь от этого кровавого мира! Магия страха завладела девочкой. Утка без головы с такой жизненной силой неслась неведомо куда, что, казалось, будто она обязательно спасется…

Её мятущаяся дочь показалась ей этой самой безголовой уткой. Ей стало больно и горько, и она безнадежно заплакала. Плакала долго, пока вся боль за дитя не ушла и не облегчила душу.

Возраст

Всякий человек знает: чем раньше вы получаете водительские права, – иными словами, чем вы моложе, – тем легче дается и их получение, и обретение навыков вождения. Если вам за пятьдесят и вы, кроме как лошадью, запряженной в телегу, больше в жизни ничем не управляли, то осложнения при вождении могут возникнуть самые разнообразные.

Иван Осипович Смехатун приобрел мотоцикл с коляской под названием «Урал». В небольшом городке, где он проживал с женой Антониной, без средства передвижения, как без рук. Поехать на дачу и привезти собранный урожай, прокатиться в местные леса и поля для сбора ягод и грибов или даже добраться с ветерком до работы – вот почти предел мечтаний любого, кто перевозил или перетаскивал на себе мешки с картошкой или по какой-либо другой необходимости страдал от отсутствия средства передвижения.

Имея высшее образование по специальности «инженер-электрик», при всем при этом Иван Осипович не отличался мастеровитостью, то есть, мягко говоря, руки росли не оттуда. Техника такого рода, как мотоцикл с коляской «Урал», автомобиль «Волга» и так дальше, требовала тесного соединения водителя с «конем» и беспрерывного участия в подмазывании, подкручивании, подтягивании, одним словом в «диагностике» и «лечении» этого самого «коня». Какие-то релюшки, шланги, тяги и т. д. были сделаны из некачественной пластмассы или ржавого металла и требовали (вопили и стонали) беспрерывного участия обладателя этих геморройных средств передвижения в пространстве. Когда, в редкие мгновения жизни, вдруг «Урал» целый день был на ходу, Осипович нежно гладил его рукой и приговаривал: «Ведь можешь, когда хочешь!». И вот однажды…

В ясный солнечный летний день, когда почти все соседи принесли в свои дома по корзине отборных белых грибов, Иван Осипович строго сказал своей Антонине: «Завтра, ни свет, ни заря, пораньше стартанем на «Урале» через паром за канал. Я знаю такие места, что беленькие сами будут прыгать в корзину!» Так они и сделали. Едва забрезжил рассвет, по небу без единого облачка стало понятно, что день будет солнечный и великолепный, они вышли в путь. Мотоцикл завелся с пол-оборота и через пять минут Осипович притормозил около парома. Поскольку навыки по вождению оставляли желать лучшего, заезжать на паром с размаху он опасался, вдруг вместо тормоза нажмет по газам и, промахнув паром, сиганет в глубокий канал имени Москвы. Они с женой впряглись в «Урал» и бережно закатили его на качающиеся сходни. Недоуменный взгляд сопровождающего паром просто проигнорировали. На другом берегу Осипович лихо нажал педаль, «Урал» чихнул и пискнул. Взволнованный хозяин еще раз вдохновил систему зажигания, мотоцикл завелся, и радостный водитель с женой унеслись на встречу с природой.