Семь престолов - Маттео Струкул

ему пришлось терпеть эту женщину целых семь лет. Семь нескончаемых лет! Он смирился с тем, что она держала его за прислугу, за недостойного, за сопливого мальчишку — его, единственного законного наследника герцога Милана, пусть и моложе ее на двадцать лет! Филиппо Мария исполнял ее приказы, терпел капризы и многочисленные унижения, которым она его подвергала. Он терпеливо, с улыбкой принимал указания жены, подпитывая при этом свою ярость, которая постепенно росла внутри него, словно детеныш дикого зверя. Придворные крючкотворы благосклонно взирали на его поведение, уверенные, что он смирился ради сохранения мира, из любви к родине и уважения к умершим. На самом деле Беатриче продали ему, будто породистую суку, в соответствии с ее собачьей фамилией[5]: ее приданое включало четыреста тысяч дукатов, а также возможность править Алессандрией, Тортоной, Казале, Новарой, Виджевано, Биандрате, Варезе и всеми землями Брианцы. Расчет и стремление к выгоде решили дело. Благодаря женитьбе Филиппо Мария разом получил для герцогства — своего герцогства — новые земли, людей, богатства.

При этом он ни на миг не допускал мысли о том, чтобы на самом деле жить с ней. Конечно, Беатриче была еще красива, несмотря на свои сорок лет, и знала, как доставить удовольствие мужчине. Даже слишком! Но не он был предметом ее внимания. Вовсе не он. Филиппо Мария доподлинно знал, что она изменяет ему, но ни разу не сумел заполучить доказательства ее неверности. Она была хитра, эта потаскуха. Словом, он ненавидел Беатриче. Но, оставаясь в тени, считая день за днем, накапливая злобу, ждал, пока придет его время.

За шесть лет Филиппо Мария повзрослел. И пусть физически он не стал сильнее, пусть его бесполезные ноги так и не научились нормально двигаться, пусть он отрастил живот и окончательно понял, что обречен жить уродом и калекой, однако ему удалось добиться главного, мгновенно сделав неважными все увечья, которыми наградила его природа: Филиппо Мария стал герцогом Милана. Теперь он не просто носил это имя, но правил на самом деле. Он изучил своих врагов, как явных, так и тайных — гораздо более опасных, тех, что плели против него интриги, улыбаясь и расточая любезности, — и понял, что доверять нельзя никому. До поры до времени Филиппо Мария затаил обиды в душе, являя себя рассудительным и миролюбивым юношей, благосклонно принимающим решения Совета двенадцати. Будто послушный ученик, он старательно следовал наставлениям придворных политиков, словно крупицам истинной мудрости. Тем временем подозрительность и ожесточение все прочнее пускали корни в его черном сердце, твердом, как скала.

Вот так постепенно в течение шести лет, пока к нему относились с обидной снисходительностью, поглядывая свысока и не подозревая о глубине его ярости, Филиппо Мария заточил клинок своей мести.

А потом все изменилось вновь: он познакомился с фрейлиной своей супруги, намного красивее самой Беатриче. Звали даму Аньезе дель Майно. У нее были длинные светлые волосы и голубые глаза — совсем как небо, которое теперь уже сменило цвет, избавившись от последних всполохов зари. Как же он мог не желать Аньезе — создание, полное огня и страсти? Стоило ему лишь взглянуть на нее, как кровь закипала в жилах. Как только герцог понял, что Аньезе умеет видеть больше, чем доступно взгляду, что она почувствовала его стремление к власти и готова стать частью его жизни, чтобы однажды взойти на вершину вместе с ним, он предложил ей все, чем располагал. Она же крепко держала его меж своих упругих сильных бедер и любила до безумия. Ночами, полными страсти и неистовства, блаженства и исступления, когда он овладевал ею, наконец-то чувствуя себя мужчиной, она нашептывала ему на ухо коварные слова, и постепенно они сложились в изобретательный план.

А затем с помощью Аньезе Филиппо Мария претворил его в жизнь. Он обвинил Беатриче в том, что та нарушила обет супружеской верности, изменив ему со своим слугой по имени Микеле Оромбелли. Она все отрицала. Он назвал ее клятвопреступницей и прелюбодейкой, которая не заботится о законном продолжении рода своего герцога. И без малейших сомнений вынес ей приговор. Сначала Филиппо Мария заточил в темницу Оромбелли. После короткого разбирательства, представлявшего собой лишь видимость, солдаты герцога казнили слугу на глазах у Беатриче и отправили на корм собакам. Неверную супругу отправили в замок Бинаско и оставили там в ожидании казни.

И вот этот день настал.

Филиппо Мария посмотрел вдаль. Затем, с ненавистью взглянув на множество ступеней, решился сойти вниз. С огромным трудом герцог наклонился и поднял костыли, после чего злобно сплюнул и с невероятными усилиями начал долгий спуск.

* * *

Когда Беатриче вывели на улицу, ее встретила тишина. Здесь не было жаждущей крови толпы — только пустой двор, покрытый смесью снега и грязи. Солдаты герцога возвели небольшой деревянный помост, на который установили плаху. Палач с огромным топором в руках уже поджидал приговоренную. Франческо Буссоне по прозвищу Карманьола, капитан миланского войска, следил, чтобы все шло без задержек. Этот высокий мужчина с длинными каштановыми волосами и тонкими усиками был тверд духом, верен престолу и готов на все, чтобы отвоевать утраченные земли герцогства.

Филиппо Мария увидел Беатриче такой же, как всегда: даже на пороге смерти она держалась высокомерно; ее надменный, гордый взор был тверд, будто лезвие ножа. Герцог посмотрел ей прямо в глаза и почувствовал удовлетворение оттого, что смог выдержать ее взгляд. Он улыбнулся. Беатриче не удостоила его ни единым словом. Она не пыталась освободиться и не оказала ни малейшего сопротивления, когда солдаты схватили ее за руки и швырнули под ноги палачу.

Тот грубо толкнул женщину, заставил положить голову на плаху и крепко привязал несколькими оборотами веревки.

Солнце пронзило пелену облаков.

Молочный свет слабых зимних лучей рассеялся по двору. Беатриче продолжала смотреть прямо на своего мужа: она не произнесла ни слова, но вместе с тем и не отворачивалась, будто сковав невидимой цепью свои и его глаза.

Палач поднял огромный топор у нее над головой.

Даже в чести умереть от меча ей было отказано. Филиппо Мария приказал палачу взять именно топор — орудие, подходящее для свиней и таких потаскух, как Беатриче.

Герцог Милана навалился на деревянные костыли с такой силой, что их основания вошли в землю. Он с наслаждением смотрел на происходящее. Ему пришлось слишком долго ждать, и сейчас он не собирался упускать ни единого мгновения казни.

Палач резко обрушил громадный топор на жертву. Лезвие разрубило шею с первого удара. Фонтан темной крови хлынул алым потоком. Отделенная от