Во сне и наяву. Титан - Борис Вячеславович Конофальский

У Маги в кабинете открыта дверь, а у его стола сидят двое, они пьют чай, о чём-то говорят не на русском языке. Роэман молча останавливается в проходе.

Мага заметил его и сразу сказал:

— Брат, а ты что не позвонил?

Это звучит не иначе как: видишь, у меня дела? Виталий Леонидович не отвечает, не убирает шарфа с лица, стоит в дверях и молчит. Тогда коммерсант что-то говорит двоим своим гостям, те молча встают и уходят, забрав свой чай в пластиковых стаканчиках. Виталий Леонидович проходит и садится на хлипкий стул перед коммерсом. Садится и ни слова не произносит. Ждёт. Уже по его виду упитанный и небритый предприниматель понимает, что Роэман в курсе событий. Он ерзает, начинает что-то перекладывать на столе, заглядывает в телефон.

А Роэман молча ждёт, пока этот урод сам начнёт разговаривать. А тому делать нечего, и он начинает:

— Брат, ты, раз пришёл, наверное, знаешь, что у нас косяк вышел?

— Эти двое, что вышли…. Это они делали работу? — спрашивает Роэ.

— Нет-нет, — Мага даже руки поднимает. — Это не те… Те, кто делает такую работу, сюда не приходят. Тут им делать нечего, эти люди машинами занимаются.

— Машинами…, — повторяет Виталий Леонидович. — Послушайте, Мага, вы сказали, что вышел у вас косяк…

— Да, слушай, так получилось нехорошо, всё вышло в подъезде, бабы какие-то выскочили — крики-визги, шурум-бурум, этот лох, что с нею везде таскался, ещё подвернулся, начал людей хватать, пришлось с ним решать, сам понимаешь, это дело непростое.

— Непростое? — Роэман убирает с лица шарф, достаёт сигареты. — Вы, если мне не изменяет память, говорили, что всё у вас схвачено, вы установите за девкой наблюдение, что у вас есть специалисты, они приедут, они всё решат… А теперь что? Теперь вы мне рассказываете про косяк, про дело непростое, бабы, шурум-бурум, лох подвернулся…

— Брат, я тебе говорю, как есть, — сразу заговорил предприниматель, такое впечатление, что он торопился говорить, — я ничего от тебя не скрываю, ты пришёл ко мне, мне нечего скрывать, я от тебя не прячусь, сели, поговорили, ты мне сказал своё, я тебе сказал своё, всё как есть, это жизнь, брат…

Виталий Леонидович начинает тереть глаза рукой, недосыпание сказывается, он устал. Нет-нет, физических сил у него ещё предостаточно, он устал от другого, от ожидания, от своей страшной теперь физиономии, от всего этого. Как ему было хорошо раньше. До того, как его нашла Бледная. Жил в своё удовольствие, в Истоках у него был отличный участок, все окружающее прятались, когда он приближался. Он мог свернуть шею любому. Чёрт дёрнул Бледную выбрать его для своего дела.

Чёрт дёрнул его согласиться. Откажись он тогда, что бы она в таком случае сделала? Да ничего! Ну, погрызла бы её собака ему ноги, они бы уже давно зажили. И жил бы он сейчас, как жил раньше… Он открывает глаза, смотрит на Магу и думает о том, что этот урод не затыкается, и о том, что ему хочется его уже заткнуть. Нет, нет, нельзя, это небритое мурло должно закончить дело. Должно закончить это долбаное дело! Бизнесмен, блин!

— … и что, да каждый может накосячить, ты пойми, брат, дело-то непростое, — всё бубнит и бубнит коммерсант. — Мы же не лаваш печём, понимаешь? И если разобраться…

Этот баран хочет его просто заболтать до смерти, Роэман не выдерживает, он бьёт ладонью по столу:

— Замолчите! — Виталий Леонидович говорит совсем негромко, но этого хватило, чтобы балабол заткнулся. Роэ смотрит на него с заметной неприязнью и продолжает всё так же тихо: — Когда вы закончите дело?

Мага смотрит на него, трясёт своим жирным подбородком, и теперь этот балабол, который только что заливался соловьём, не находит нужных слов. А Роэман ждёт, сверлит его глазами, а потом произносит:

— Вы расслышали мой вопрос?

— Слушай, друг…

«О, коммерсант вдруг понизил мой статус с «брата» до «друга», сейчас начнёт отползать. Или наберётся смелости и будет клянчить денег». Виталий Леонидович не ошибся, предприниматель начал долгую прелюдию к разговору про деньги.

— Понимаешь… Люди задаток взяли, транспорт, машины… Две штуки! Жильё, еда, туда-сюда, а теперь они засветились, эта баба одного из них видела, им тут у нас оставаться нельзя было… Это не в наших интересах, ты же сам понимаешь… Деньги ушли, друг…

— Да, я сам понимаю, деньги ушли, а дело вы не сделали, — произнёс Роэман. — Убили пацана, который мне был не нужен, оставили в живых девку, которая была мне нужна, потратили время, и теперь вы мне говорите… деньги ушли, друг!

— Так бывает, дорогой, так бывает, — снова заговорил коммерсант, — никто не застрахован от косяков в таком деле, я в этом бизнесе двадцать лет, всякого насмотрелся, всякого, это хорошо, что ещё люди уйти смогли, сейчас они уедут к себе, всё, их уже никто не найдёт, всё будет тихо, а мы ещё раз попытаемся, других людей найдём, есть, есть джигиты, готовые поработать, если, конечно, ты…, — небритый коммерс сделал паузу, — если ты ещё дашь немного денег. Немного…

Роэман смотрел ему прямо в глаза, а тот, тварь наглая, даже не отворачивался. Виталий Леонидович с большим удовольствием встал бы сейчас, обошёл стол, подошёл к нему и, позабыв о брезгливости, пальцами разорвал бы ему пасть от уха до уха. Но… Надо, надо было завершать это чёртово дело. А после разрыва пасти дальнейшее сотрудничество выглядело уже маловероятным. Это было очень неприятно, но Роэман пересилил себя. Конечно, дело нужно было довести до конца, а этот… Хоть и урод, но не уродливее других его знакомых. Тем более что опыт в подобных делах у небритого, конечно, был. А денег, денег Роэману было не жалко.

Он полез в карман и достал оттуда пачку денег, не спеша отсчитал шестьдесят купюр и бросил их на стол перед Магой, который весьма внимательно наблюдал за Виталием Леонидовичем и сам, про себя, тоже считал его деньги.

— Слушай, брат…, — коммерсант сразу хватает деньги, запихивает их себе во внутренний карман пальто.

«Опять «брат», мой статус восстановлен; наверное, сейчас начнёт объяснять, что этих денег мало».