Хаос: отступление? - Антология

– У тебя, как я слышал, это последнее дело? – спросил Берт.

Именно это она заявила в региональном комитете – что, дескать, пора ей отправляться домой, осесть и заняться обычными делами – вязанием, например.

– Я этим уже лет двадцать занимаюсь, – сказала она. – Пора передавать эстафету.

– А по командировкам не будешь скучать? Я же именно из-за них сюда пришел – чтобы поездить, посмотреть другие места.

– По командировкам – может быть, – ответила Энид. – Но по самой работе – вряд ли. Ты поймешь, что я имею в виду.

Они приблизились к поселению. Энид заметила молодую женщину, которая шла вдоль дороги с корзиной яиц. На ней была блузка, юбка с передником и соломенная шляпа от солнца.

– Послушайте, – обратилась к ней Энид.

Молодая женщина вздрогнула, руки ее судорожно вцепились в ручку корзины, словно она боялась уронить яйца. Как Энид и сказала, их репутация бежала впереди них. Они были инспекторами, а инспектора появлялись только тогда, когда случалось нечто ужасное.

Ужас, смешанный с растерянностью, отразился в глазах женщины. Что могло принести инспекторов в Сауттаун?

– Слушаю, – дрожащим голосом отозвалась она. – Чем я могу вам помочь?

– Расскажите нам, как добраться до Эприкот-хилл.

Это название хозяйства, которое им необходимо обследовать.

Нервозность исчезла в глазах молодой женщины, и она понимающе кивнула. Понятно. Значит, люди уже кое-что знают. Знают, что что-то не так, хотя наверняка не сказали бы, что именно.

Теперь уже через час весь город будет знать, что прибыли инспектора. Да, можно сказать, что Энид повезло с последним делом – копаться в сплетнях.

– Конечно, расскажу, – проговорила женщина. – Идите по этой тропе мимо вон той пары мельниц. Эприкот-хилл на южном берегу утиного пруда. Там еще бельевые веревки перед крыльцом.

– Благодарю вас, – сказала Энид.

Женщина поспешила прочь, прижимая корзину к груди. Энид повернулась к Берту:

– Готов?

– Мне все это очень любопытно, – ответил тот. – Идем?

Эприкот-хилл располагался над красивым прудом; позади него раскинулись огороды. Красивое местечко. Само хозяйство представляло собой большой двухэтажный жилой дом с множеством окон и просторный флигель с двумя трубами. Во флигеле располагались производственные помещения – хозяйство специализировалось на переработке сельскохозяйственной продукции, которую получало от местных фермеров, а потом сушило, консервировало и закатывало в банки, готовя запасы, распределявшиеся по всей округе. Дом выглядел обжитым, хотя и несколько обветшавшим, что означало, что его обитатели слишком заняты, чтобы за ним ухаживать с излишним трепетом. Стояла весна, и консервировать пока было нечего; люди в доме и на производстве занимались уборкой и ремонтом.

Первой из обитателей хозяйства их увидела на склоне холма девушка, снимавшая простыни с уже упомянутых бельевых веревок. Несколько мгновений она вглядывалась в их фигуры, а потом, бросив свое занятие, побежала к дому. Подвижная и энергичная – явно не та, о которой говорилось в ориентировке. Сьюзен, а не Эйрин. Руководили же хозяйством Фрейн и Фелис.

– Наше прибытие – уже не тайна, – усмехнувшись, сказала Энид. Берт положил ладонь на пояс.

Из дома вышла группа людей. Человек десять, почти все жители дома. Все вместе выглядели весьма мрачно. Старая одежда, нахмуренные лица. Хозяйство считалось вполне стабильным, хотя люди счастливыми не выглядели.

Пожилой мужчина, худощавый, с обветренным лицом, вышел вперед. Видно было, что больше всего на свете ему хотелось бы держать в руках ружье. Вероятно, это Фрейн. Энид подошла к нему и протянула для пожатия руку:

– Здравствуйте. Я Энид, следователь окружного комитета. А это мой напарник, Берт. Это ведь Эприкот-хилл, не так ли?

– Да, это так, – отозвался Фрейн, явно настроенный на то, чтобы не говорить лишнего.

– Можем мы войти в дом и поговорить?

Для обитателей хозяйства Энид должна была выглядеть некоей матроной, может быть, даже главой целого хозяйства. Хотя они наверняка знали, что никакого хозяйства под ее началом не существует. У следователей не бывает хозяйств. Они вечно в пути – ангелы мщения (так, по крайней мере, утверждают слухи). Тусклого тона каштановые волосы Энид носила скрученными в кичку, а на ее лице с мягкими округлыми линиями оставили свой след и годы, и погода. Обитатели хозяйства спрашивали себя, есть ли у нее дети, удалось ли ей заработать хотя бы один сертификат, но по раздавшимся с возрастом бедрам Энид об этом судить было трудно.

Берт стоял чуть позади, надежный как сама власть. В его фигуре их интересовало только одно – насколько умело он обращается со своим оружием.

– О чем вы хотите говорить? – спросил Фрейн.

Он был напуган. Он знал, для чего прибыли эти люди, трудно было не знать; и он действительно был напуган.

– Думаю, нам лучше войти в дом и сесть, – с нажимом произнесла Энид, отчетливо слыша в своей интонации нотки высокомерной снисходительности.

Глубокие морщины, избороздившие лицо Фрейна, стали еще глубже.

– Здесь собрались все? – продолжила Энид. – Соберите людей в общей комнате, в доме.

Резким отрывистым словом Фрейн отправил людей внутрь. Общая комната в доме этого хозяйства, как такого же рода помещения в других хозяйствах, была ничем не примечательна, хотя свои задачи выполняла исправно. На длинном обеденном столе – ни вазы, ни цветочка. На стенах – ни единого цветового пятна, за исключением выцветшего квадрата красно-зеленого сукна – сертификата на рождение ребенка, который хозяйство сумело заработать около лет шестнадцать назад. Тем ребенком, должно быть, была как раз Сьюзен. После того в доме появлялись новые взрослые, но Сьюзен была последним ребенком. Неужели им так захотелось еще одного, что они не стали дожидаться, пока местный комитет наградит их сертификатом?

В доме жило десять человек. За столом собралось девять. Некоторое время Энид изучала этих людей, вглядываясь в их лица. Большинство отводило глаза. Все, кроме Сьюзен.

– Я полагаю, здесь не все, – сказала Энид.

Молчание собравшихся людей густотой напоминало масло. Сзади над местом, где сидела Энид, возвышался Берт с рукой на поясе. Держался он легко и свободно, был явно в своей стихии. Энид молчала, пока неловкость, воцарившаяся в комнате, не взяла свое.

– Нет Эйрин, – проговорила Фелис. – Пойду, приведу ее.

– Нет, – возразил Фрейн. – Она не может прийти, она заболела.

– Заболела? – переспросила Энид. – И серьезно? Доктор ее смотрел?

В комнате вновь воцарилось молчание.

– Фелис! – обратилась Энид к хозяйке. – Буду вам крайне признательна, если вы приведете Эйрин.

Прежде чем Фелис привела девушку, прошло немало времени, и Энид с удовлетворением видела, как жильцы дома, по мере того как ожидание затягивалось, чувствуют себя все более и более неуютно. Сьюзен дрожала; один из мужчин, явно для того, чтобы унять дрожь, обхватил себя за плечи. Во время таких собраний все происходит именно так, одинаково ужасно; а последним делом Энид было дело об убийстве.

Когда Фелис ввела Эйрин в комнату, Энид увидела то, что и ожидала увидеть: старшая женщина, приобняв, ввела в комнату младшую, лет двадцати, в широкой юбке и блузке на три размера больше, которая вздымалась у нее на животе.

Эйрин шла медленно, придерживая живот. Некоторое время она, конечно, могла скрывать свою беременность, но теперь она была явно на седьмом месяце, и невозможно было дальше скрывать ни выросший живот, ни походку вразвалочку, которая так отличает беременных. Чувства злости и неприязни, повисшие над столом в комнате, сгустились, но теперь не Энид была их объектом.

Она подождала, пока Фелис проводит беременную к ее стулу – одна, без поддержки остальных.

– И именно ради этого вы пришли? – сквозь зубы и сжимая кулаки, проговорил Фрейн.

– Именно, – кивнула Энид.

– Кто разболтал? – зашипел Фрейн, оглядывая комнату. – Кто из вас разболтал?

Ответом было молчание. Эйрин вся съежилась и низко склонила голову. Фелис пристально рассматривала свои сложенные на коленях руки.

Фрейн повернулся к Энид:

– Кто послал донос? Я имею право знать того, кто меня обвиняет. Он обвиняет все наше хозяйство.

– Письмо было анонимным, – ответила Энид, – но изложенные там факты заслуживают доверия.

Важной частью следствия было найти автора доноса – того, кто отправил окружному комитету сведения о несертифицированной беременности. Фрейну об этом знать совсем не обязательно.

– Я буду допрашивать вас в течение двух дней, – сказала Энид, – и на свои вопросы я надеюсь получить честные ответы. Когда я разберусь в том, что произошло, мои полномочия позволят мне принять решение. Я сделаю все предельно быстро, чтобы не заставлять вас слишком долго ждать. Фрейн, я начну с вас.

– Это вышло случайно, – заговорил тот. – Случайно, я в этом уверен. Не сработал имплант. У Эйрин в городе есть парень, и все время они проводят вдвоем. Мы не возражали, потому что у нее был имплант, но потом он не сработал, и мы ничего никому не сказали, потому что испугались. Вот и все. Нам нужно было сразу сообщить в комитет. Мне действительно жаль, что мы так не поступили. Вы примете это во внимание?