Любовь и ненависть в наследство - Татьяна Аксинина

Нежная пена окружает меня и ласкает кожу. Тонкий аромат шампуня разлит в теплом влажном воздухе. Ванная комната просто огромна. Весь наш старый домик поместился бы в ней. Сиреневая ванна совершенно круглая и стоит в центре помещения, вода подведена снизу, никаких труб не видно. Плитка подобрана в таких цветах, что кажется, будто я нахожусь под водой. Потолок серебрится, он полупрозрачный, круглый светильник за стеклом напоминает солнце. Цвет стен сверху вниз сменяется со светло-голубого на голубой, синий и фиолетовый. Стайка серебристых рыбок, выпуклых и чешуйчатых, очень натурально плывет наискосок по стенке передо мной. Если мне наскучит любоваться ими, чуть левее стоят на хвостах розовые морские коньки. Прямо предо мной от пола до потолка в стену вделано зеркало. Оно состоит из отдельных плиток такого же размера, но отражение – идеально ровное, никаких искажений. Пол устилает коврик, похожий на траву, расставленные там и сям пуфики замаскированы под камни. Полочка изображает коралловый ствол, мыльницы – раковины, а вешалка для полотенец – медузу. Полотенец не два и не три, а пять. Я уж и не знаю, какие еще части тела полагается вытирать отдельно. А спрашивать неудобно. Мысль о прочих обитателей этого дома прогоняет мою негу, как холодный душ. Я с тяжелым вздохом поднимаюсь из воды. Мне все неудобно в этом доме, в этом незнакомом, непонятном мире. Как будто я хожу в красивых дорогих туфлях, которые мне ужасно жмут ноги.

Я – хозяйка дома, и мне прислуживает толпа людей, как постоянных, так и приходящих. Это охранник-водитель, повар, официант, экспедитор, горничная, садовник, парикмахер, массажист, маникюрша, мажордом. Я еще не поняла, кто из них постоянно живет в усадьбе, а кто – приходящие. Мне как-то неудобно вдруг взять и провести ревизию, хотя, на мой взгляд, это чудовищная пустая трата денег.

Я бы как-то еще смирилась с этой толпой народу. Ну, уволила бы половину или больше. Но что делать с гостями и родственниками? Я их просто боюсь, всех одинаково: и Наталью, с приторно-ласковой улыбочкой, и Кристину, с ехидцей в каждом слове, и заносчивую Маргариту Владиславовну. Боюсь не так войти, не так сесть, не то сказать, не то съесть.

С мужчинами мне как-то легче: они снисходительны к блондинкам. Ну, нет ума – и не надо, были бы ноги да волосы. Кстати, волосы у меня от хороших импортных шампуней неожиданно распушились, посветлели и даже стали немного виться, а умелая мастерица стрижкой, филировкой и укладкой превратила их в целую копну. Этому «повышению лохматости» способствует и мягкий воздух. Здесь, на берегу озера, высокая влажность. У меня и кожа стала заметно лучше, даже без крема не сохнет. Так что я теперь реально могу порадовать мужской глаз, если он не слишком придирчивый.

Сегодня за обедом будут все трое. Самый старый и суровый – Лев Моисеевич Сломинский, он страшно умный, но циничный, любит прикидываться добряком и простаком. Со мной он говорит только о погоде, да анекдоты рассказывает. Гораздо лучше ко мне относится Виктор Белозеров, держится по-дружески, без снобизма. Мне с ним легко общаться. Хотя он моложе меня на четыре года, но кажется мне и старше и мудрее. К нему так и хочется обратиться за советом, он – начинающий адвокат. Третий – самый обаятельный и привлекательный – Гарри. Ему 28 лет, у него два образования, он партнер своего отца, имеет кучу денег сейчас, и еще больше достанется ему в наследство. Он очень любезен со мной: говорит комплименты, дарит цветы и украшения, предлагает всякие развлечения. Но я боюсь его больше всех, потому, что он должен стать моим мужем. Гарри – мой жених по наследству.

***

Нет, так будет непонятно! Лучше про мою жизнь рассказывать все по порядку.

Итак, мне вот-вот тридцать, а я не замужем. Моя мать до сих пор считает, что я девственница. Я ее не разубеждаю. Она мировая женщина, но, как у каждого из нас, у нее есть свои «заморочки». Мать ненавидит мужчин, всех без исключения. Она внешне очень интересная женщина: видная, красивая. Несмотря на возраст, у нее гибкая, тоненькая фигура, роскошные каштановые волосы почти без седины. Мама высокая, кареглазая. Она внешне похожа на одну артистку – Лидию Смирнову, когда та была молодой и красивой. Мама работала водителем троллейбуса, мужиков у них в депо хватало. Многие с ней пытались наладить отношения, но она всегда держала себя строго. Мать никогда не рассказывала мне о своей личной жизни. Но, по крайней мере, один мужчина у нее был, я же у нее есть. Мать никогда не сочиняла мне сказочки о том, откуда я появилась. Меня не приносил аист, меня не покупали в магазине, не находили в капусте. Мать сказала мне однажды, когда я поинтересовалась своим происхождением: «Вырастешь, узнаешь. Поверь, что ничего интересного в этом нет, и лучше тебе подольше оставаться в неведении». Я думаю, отношения с моим отцом наложили отпечаток на всю ее жизнь.

В неведении я, естественно, пребывала недолго: меня просветила моя уличная подруга Наташка. Мы с ней дружили, когда жили еще в старом доме, она была на год старше меня, но очень бойкая девочка. Кажется, мама была не в восторге от моей подружки и от ее семьи. Шум и перебранка пьяных голосов ее родителей часто доносились из их дома. Наташка тогда прибегала к нам, отсиживалась, чтобы не попасть под горячую руку. Она очень уважала мою маму, часто говорила мне: «Везет тебе, Полинка, тетя Таня – святая женщина, для своего ребенка в лепешку расшибается. Не то что некоторые…» До третьего класса мы учились с Наташкой в одной школе, только она на год старше, а потом они почему-то уехали из Новосибирска в какой-то другой город, и я осталась без подружки. Потом пришлось мне школу поменять, там отношения в классе у меня были ровные, хорошие, но задушевной подруги не нашлось.

Вниманием мужского пола я никогда не была избалована. Я, к сожалению, мало похожа на маму. Конечно, какие-то крохи маминой красоты мне достались, например, ее рост. Но фигура совсем не такая: плечи широкие, грудь средняя, а бедра – узкие. А все остальное, видимо, у меня от отца или каких-то не очень симпатичных родственников. Я не блондинка и не шатенка, а серенькая мышка с бледным лицом и русыми волосами. И глаза у меня блеклые, невыразительные, и рот маленький с тонкими губами. А сейчас в моде большие толстые губы,