Арабески - Ксения Апостол

3. О султане Дамаска, преисполненном пороков

Рассказывают, что много лет назад царствовал в городе Дамаске султан исключительной жестокости и множества пороков — Йахйа, который, питая неуемную страсть к жене своего брата, собственного визиря — тринадцатилетней Саджах, полюбил ее и вознамерился завладеть ею. Ночами Йахйа не спал спокойно, придумывая, как ввести ее в свой гарем и его сердце позеленело от вожделения и похоти, когда же он засыпал, ему снились сладостные сны, полные гурий, похожих на Саджах, но во снах не напьешься водою желания, и проснувшись, мечтал о ней наяву. И во снах и в грезах султан уже овладел ею сорок пять раз, пятьдесят три раза мерзко испачкал ее уста, семьдесят один раз испробовал ее неподобающим образом сзади, пять раз подарил ее своим друзьям и сотрапезникам и даже дважды проиграл Саджах собутыльникам в кости. Страсть разрывала его сердце и шайтан нашептывал султану величайшее предательство в отношении брата.

И вот в один день, пятницу, царь Йахйа на проповеди в соборной мечети обвинил визиря в ересях и поклонении огню. Виновного было приказано тотчас же поймать и распять на мосту, и визирь, взяв Саджах и двух верных рабов бежал в Пустыню копьеносцев, Аравию. Султан, узнав о бегстве в страшном гневе стал казнить жен, детей, слуг и рабов брата, пока кто-то не рассказал о пути беглецов и, собрав воинов, Йахйа лично возглавил погоню. И недалеко от Аль-Ариша несчастных догнали всадники, отягощенные копьями, гибкими и длинноскользящими, и рабы были моментально убиты, но визирь, витязь славный и бесстрашный оказал брату сопротивление, воистину достойное немалого удивления.

Когда всадники попытались достать его саблями, он обрушил на них свою палицу, именуемую Похищающая жизни, и когда поднятая пыль осела, коварный султан увидел визиря, живого и невредимого, и два славных воина лежали на земле, в одно мгновенье сделавшись жителями могил и собственные кони безжалостно топтали их копытами. Один из воинов дважды сломал о палицу собственный позвоночник, другому размозжило голову и мозг его испачкал белую войлочную шапку.

И осторожный султан дал знак воинам отъехать. И вот всадники, опасаясь приближаться к визирю, сняли с плеч загрийские длинные луки и пустили в него рой стрел, подобных смертоносным осам с тонкими и острыми железными наконечниками. Первая выпущенная стрела называлась поводырь, и она прошла мимо, вторая стрела, именуемая указательной была отбита щитом и ушла в небо, третья, направляющая, пробила щит и застряла в нем, не причинив визирю вреда, стрела четвертая — догоняющая попала в палицу и сломалась, преследующая оцарапала лицо и омыла его кровью, шестая — настигающая вонзилась в руку и перерезала сухожилия, седьмая стрела — разящая ударила в колено и пробила кость, восьмая — наносящая удар воткнулась в живот, а последняя, девятая стрела — окончательная попала в горло. Но несчастный еще держался в седле и к нему подъехал султан Йахйа, он ударил брата мечем в грудь, и клинок, сверкнув, вышел под лопаткой. Душа визиря преставилась к милости Аллаха великого, и Саджах увидев это, горько заплакала.

4. О любострастие, длящемся непродолжительное время

Слушайте же дальше. Красавицу привезли во дворец, но Саджах не захотела войти в гарем султана и ее приволокли туда за волосы. И чтобы не артачилась, ее познакомили с плетью и палками, но не смогли сделать покорной. Несмотря на побои, мучения и наказания, она оставалась верна погибшему мужу, пока за дело не взялся один евнух-израильтянин, который изъявил желание уговорить красавицу, и мед ласковых фраз, искусное убеждение, хитрые слова, долготерпение еврея и его ловкость склонили Саджах к султану, и евнух получил кошелек, туго набитый динарами, а красавица — место в гареме.

Страсть султана Йахйа оказалась обманчивой предшественницей его любви, жажда обладания красавицей увела его в мир грез, и как только желаемое переходило к султану, любовь его сменялась отчуждением, желание исчезало и расположение сменялось немилостью, ибо таков был его обычай.

1. Вот ввели Саджах в гарем, и подготовили, и вошел к ней султан, и когда сняли с красавицы одежды, султан от восторга покинул этот мир и упал без чувств, разбив затылок, а когда пришел в себя, принялся изучать Саджах, осматривая и пересчитывая родинки, восклицая и дивясь красоте тела, которое и в мечтах невозможно было себе представить, а была она стройна и совершенна, изящна и гибка в движениях, и любил султан ее взглядом, полагая, что это счастливейший день в его жизни, ибо удалось ему лицезреть красоту воистинно бесподобную. Евнух, бывший с султаном и увидевший прелести девушки, навсегда исчез из этого мира, сделавшись безумцем..

2. Настал второй день, именуемый днем поцелуев. И в этот день султан не познал красавицу, предпочтя близости с ней мисрийское искусство поцелуев, искусство древнее, ныне совершенно забытое и неведомое бедуинам. Султан в великой своей страсти касался ее тела только языком. Семь тысяч раз поцеловал султан прекраснейшей Саджах приятнейшее тело. И не отыскать было на красавице места, куда бы не пробрались губы Йахйи, и арабский алфавит, самый утонченный из всех наречий, слишком скуден для описание тех прелестей, которые он перецеловал: пальчики, родинки, ноготочки, медовые губы, язык, залитый сладкой как шербет слюной, газелевые глаза, медные волосы, белые, словно снег в горах плечи и шея, смущающие умы ноги, легкие колени, ранящие взор своим совершенством ступни, гранатовые зерна сосков, совершенные в своей форме бедра, упругие ягодицы и естество, словно финиковый плод, околдовывающее взор, смущающее ум и волнующее мысли, заставляющее биться сердце столь быстро, что не один несущийся скакун не сможет перестучать его своими копытами. И были тут нежные поцелуи, сменявшиеся сладким облизыванием, переходившим в ласковое посасывание, сменявшееся с легкостью милым покусыванием. И снова султан не мог налюбоваться на Саджах, и день прошедший показался султану превосходнейшим дня вчерашнего, и Йахйа бил в ладони от восторга.

3.4.И на третий день сняли с Йахйи султанские золотые одежды, и овладел он Саджах. Два дня и ночь между ними они сплетались ногами и соединялись, предаваясь любовной игре, и султан, не в силах отойти от красавицы, не прикасался к еде и плодам и не совершал молитв, забыв Аллаха. Как два искуснейших знатока любви, применяли они положения нубийские, поигрывания йеменитские, покачивания аморейские. Абиссинские движения и индийские позы искусно сочетали они с персидской томностью и ибадитским жаром, и юная Саджах в изнеможении издавала частые стоны, моля о пощаде, и султан, не в силах остановиться, испытывал сильнейшее наслаждение.

5. В день пятый присоединились к ним две девочки-танцовщицы, любимицы султана.

6. И настал день шестой, принесший султану Дамаска легкое охлаждение в любви, ведь таков был его порочный обычай. Присел он рядом с Саджах, лишенной одежд, спящей и видевшей чудесные детские сны, и в царственной задумчивости стал наматывать на пальцы рыжие волоски ее чресел, выбритые его евнухами так искусно, что сложились они в изречение пророка, и выдирая их по одному, будил красавицу ото сна, а в себе — желание, и возбудившись так, что зебб стал его словно бесноватый, овладел он Саджах с такой великой яростью, словно воин, с толпой других солдат ворвавшийся в осажденный город, отданный на разграбление, жители которого семь месяцев поносили его и кидали сверху, с крепостных стен камни и нечистоты и кал, и этот воин врывается в дом и разрубив саблей старуху и ребенка, стоящих на пути, хватает и тащит за волосы в самую дальнюю комнату молодую горожанку и, взнуздав ее, как верблюдицу, рвет с нее одежду и насилует самым скотским образом, нанося ей удары кулаком в лицо и пиная сапогами в живот, если она вздумает кричать и молить о снисхождении.

7. И вот наступил седьмой день, и султан решил предаться любимейшему пороку. Исполнив молитву, вошел он в некую комнату, видом своим напоминающую комнату пыток и, как опытный повар, готовя пищу, раскладывает вокруг себя перец, белый и черный, корицу, сладкий чеснок и другие пряности, султан Йахйа приготовил для Саджах иглы, щипцы, плети, ремни, цепи, веревки и иные приспособления, велел привести красавицу и связать. Решил султан, что ее боль продлит его любовь, которая порой вспыхивала в этой комнате с величайшей силой, сгорая моментально и не оставляя после себя и следа.

Стоны ее рождали сильнейшее желание, слезы ее возбуждали, сделавший сердце свое обиталищем шайтана, султан растягивая порочное удовольствие, причиняя Саджах величайшие мучения, наслаждение его было полным, изобретательность его была безгранична. Имеющий ключи от двух царств — видимого и невидимого, взирал сверху безмолвно.

Утром следующего дня султан проснулся и понял, что любовь, мучившая его совсем недавно, исчезла, испарилась, словно вода в глиняном кувшине за неделю солнцепека, словно расписка еврейскому банкиру на тысячу динаров, сожженная верным человеком, и Йахйа с легкостью забыл о Саджах, тем более, что увидел он вчера на рынке черную невольницу, чудесную девушку, приятную видом и милую лицом, и мысль, что африканка принадлежит иному завладела им полностью и надолго. А Саджах, невольно видом своим напоминающая о брате, вызывала ныне столь сильное отвращение, что была вскоре продана ливийским купцам за присущую ей цену. Более о ней никто не вспоминал. Кроме одного человека.