Гранд-отель «Европа» - Илья Леонард Пфейффер

плечи моего пиджака, и не преминул при этом похвалить покрой костюма. Словно чувствуя ответственность за все мироздание, он извинился за подозрительность, присущую современному обществу, обязывающему его соблюдать определенные формальности, которые, впрочем, по его заверению, вполне могли подождать, пока я не приду в себя после путешествия.

Когда я сказал, что, к сожалению, еще не знаю, сколь долго намерен здесь пробыть, и надеюсь, это не составит большой проблемы, он развеял мое беспокойство элегантным взмахом руки и поклялся в том, что иметь возможность считать меня гостем — это честь для заведения и удовольствие для него лично и что он лишь горячо желает, чтобы радость эта длилась бесконечно. Затем он наклонился ко мне и доверительным шепотом произнес, что положительно не хотел бы иметь привычку вмешиваться в чужие дела, но сейчас не в силах с собой совладать, поскольку заметил, что моя левая запонка ненадежно застегнута, и он себе не простит, если вследствие его деликатности я ее потеряю.

Он спросил дозволения сопроводить меня до специально подготовленного к моему приезду номера люкс. И выразил уверенность, что этот номер придется мне по вкусу, но если я обнаружу малейшие несовершенства, то он лично позаботится о том, чтобы все мои особые пожелания были незамедлительно исполнены. Он взял на себя смелость доставить в номер прохладительные напитки и легкую закуску. Не угодно ли мне проследовать за ним?

Господин Монтебелло, мажордом гранд-отеля «Европа», повел меня из вестибюля, где находились стойка регистрации и помещение для персонала, через высокие дубовые двери в просторное фойе с мраморными колоннами, откуда на верхние этажи поднималась массивная лестница. Он скользил по коврам с длинным ворсом точно фигурист, с легкостью разворачиваясь ко мне лицом, чтобы ответить на мои вопросы или поделиться любопытными подробностями, и, не сбавляя скорости, продолжал движение задним ходом. Если бы время от времени он не исполнял пируэт, чтобы дать мне возможность его нагнать, я бы с трудом за ним поспевал. Абдул с багажом следовал за нами.

— Cлева у нас здесь библиотека, — сказал мой проводник, — а за ней — Зеленый зал и Китайская комната. В другом крыле расположены гостиная, зал для завтраков и наш скромный ресторан, в котором я забронировал для вас постоянный столик у окна с видом на перголу, розарий (или то, что от него осталось) и мерцающий за ними пруд. Фонтан, увы, вот уже несколько лет как вышел из строя, но смею вас заверить, что наш повар сделает все от нее зависящее, дабы сгладить это досадное недоразумение и настроить вас на благодушный лад.

В фойе висела фантастическая, захватывающая дух старинная люстра.

— Одна из наших жемчужин, — сказал мажордом, от чьего внимания не ускользала ни одна деталь, в том числе и мой интерес к люстре. — Только весьма прихотливая в обиходе вещица. Вы обратили внимание на портрет над камином? И наверняка узнали выразительно благородные черты Никколо Паганини. Я первым соглашусь с вами, если вы возьметесь утверждать, что по уровню живописи эта картина далеко не шедевр. Она создана достойным, но не столь именитым мастером, который даже при жизни не прославился тем, что опережал свое время. Тем не менее мы очень ею дорожим, потому что она была написана с натуры прямо здесь, в нашем отеле, где на пике славы скрипач-виртуоз останавливался проездом по пути к овациям и фурору в великих монарших дворах Европы. Предание гласит, что в этом фойе он по собственному желанию продемонстрировал свое искусство в знак признательности за превосходный steak aux girolles, который ему здесь подали. Это блюдо, переименованное с тех пор в «стейк Паганини», и по сей день является гордостью нашего меню. К сегодняшнему ужину мне было бы сложно порекомендовать вам нечто более изысканное.

Слева от камина висела акварель небольшого размера и скромных художественных достоинств с изображением площади Сан-Марко в Венеции. Я слегка опешил, увидев ее. Уверен, что мажордом заметил мою реакцию, но ничего не сказал, не воспользовавшись случаем процитировать Вергилия[1]. Перила мраморной лестницы были украшены скульптурами мифических зверей: слева — химерой, справа — сфинксом.

— Наши гости могут спать спокойно, зная, что их номера должным образом охраняются, — сказал Монтебелло. — Чтобы подняться на верхние этажи, им следует пройти между гибридной формой проявления страха и коварным мурлыканьем загадывающей загадки киски, воплощающими, соответственно, не совсем оправданную самооценку мужчины и сущность женщины, если позволите развлечь вас своим дилетантизмом по части символики. Один из наших высокочтимых гостей однажды сказал мне, что, по его мнению, задача этих чудищ не в том, чтобы не впускать посторонних, а в том, чтобы помешать гостям добраться до выхода. С тех пор как он это сказал, прошли годы, и он все еще здесь. Его зовут господин Пательский. Вы еще с ним познакомитесь. Полагаю, вы оцените его компанию. Он выдающийся ученый.

Вверху, на лестничной площадке, стояла громоздкая ваза с искусственными цветами.

— Знаю, — сказал мажордом. — Я таил тщетную надежду, что вы не заметите. Настоятельно призываю вас проявить великодушие и принять мои глубочайшие извинения. Это выбивающееся из ансамбля украшение — досадное проявление излишнего энтузиазма нового владельца.

— У отеля поменялся владелец? — спросил я.

— Гранд-отель «Европа» перешел в руки китайцев. Нового хозяина зовут господин Ванг. Это событие свершилось недавно, так что пока еще рано судить о последствиях. Господин Ванг решительно заявил о своем намерении вернуть отелю его былое великолепие, используя для этого финансовые возможности, которыми, как представляется, он располагает. Вы наверняка обратили внимание, что кое-где требуется ремонт. Да и гостей у нас ныне не так много, как прежде. Господин Ванг собирается исправить это положение вещей. Он стремится к максимальной заполняемости. Обо всем этом я склонен судить положительно. С другой стороны, подобная ваза с искусственными цветами вызывает сомнения в приверженности нового владельца нашим традициям. Однако мне не хочется утомлять вас своими заботами. Вот мы и пришли. Пожалуйте в приготовленный для вас номер 17 класса люкс. Единственное, с чем вам следует считаться, — это французские двери на террасу, которые не закрываются должным образом. В случае сильного ветра советую прислонить к ним стул. А сейчас я оставлю вас в покое, чтобы вы смогли переодеться и восстановить силы. Если вам что-то понадобится, достаточно дернуть за шнурок колокольчика, висящего рядом с дверью. Желаю вам приятного пребывания в гранд-отеле «Европа».

3

Роскошно. Мой люкс