Фотоувеличение (СИ) - "Torry-Katrin"

- Вопрос на засыпку, - отозвался Том, снова уменьшая зум.

Запоздало поняв, какую глупость он сморозил, Билл тут же стушевался, опустив глаза в пол. Пальцы принялись нервно пощипывать джинсовую ткань на коленках и карябать кожу на руке, оставляя на ней белые полоски, плавно превращающиеся в красные. Мальчишка не знал, куда себя деть он неловкости. Хотелось провалиться сквозь землю. Как у него вообще язык повернулся спросить такое! Болван!

- Прости, - тихо промямлил Билл, сгорая от стыда.

- Ты же знаешь, что мне это нужно, - Том предпочёл пропустить мимо ушей последний вопрос брата. Ведь тот, наверняка, не со зла.

Младший близнец коротко кивнул и робко, почти умоляюще посмотрел на него.

- Надеюсь, ты будешь использовать ее только дома?

- Неа, - улыбнулся брат. - И у бабушки, и у тёти Марты, и в магазине, и когда пойдём гулять, в школе, на тренировке, на…

- О нет! В школе? Ты что, издеваешься?! Ни за что! – снова взбеленился мальчишка, подскочив на диване от возмущения.

Тома очередная вспышка гнева импульсивного братца не впечатлила.

- Везде, где буду я, и где будете вы с мамой. Вместе или по отдельности. Я буду выключать её, - он показательно хлопнул по камере, отчего изображение слегка исказилось на мгновение, - только перед сном или когда никого не будет дома, ну и на подзарядку ей иногда нужно становиться.

- Нет и нет! Этому не бывать, понял?!

- Почему?

- А ты подумай! – Билл присел на корточки и начал возбуждённо размахивать руками. Он был практически в панике от заявления брата. - Что все скажут, когда увидят тебя, везде таскающегося с этой штуковиной?

- Тебя это реально так беспокоит?

- А тебя нет? – мальчишка изумлённо уставился на близнеца и замер, ожидая ответа, но так и не получив его, продолжил: - Том, ты будешь выглядеть смешно, тебе так не кажется?

- Мне кажется, что ты больше переживаешь за собственную репутацию. Как ты будешь выглядеть рядом со мной в тот момент, что скажут про тебя, ведь мы всегда вместе.

- Вовсе нет, - слабо возразил Билл, моментально растеряв весь свой пыл, чем тут же и выдал себя.

- Именно так.

- Я же сказал! – яростно выкрикнул подросток, предприняв ещё одну попытку оправдаться. Спокойствие Тома его просто убивало. Как можно быть таким упрямым и бесчувственным?!

- Неважно, что ты или я сказали, главное, что мы оба знаем правду, - безапелляционно заявил Том, чем окончательно смутил брата.

- Бред какой-то, - Билл нахмурился, от бессилия поджав пухлые губы. Он рассердился на самого себя, поняв, что близнец снова увидел его насквозь. Надо сказать, что такое взаимопонимание его не всегда радовало. Например, в таких ситуациях, как эта. - Этому не бывать. Мама всё равно не разрешит тебе взять её с собой в школу, - мальчишка тут же встрепенулся, расплывшись в хитрющей улыбке, довольный обнаруженной лазейкой.

- Уже разрешила, - зевая, нараспев протянул Том, снова нажимая на приближение, чтобы запечатлеть разочарование близнеца, растерявшего все свои козыри.

Билл расстроено рухнул на подушки и уставился в одну точку. А Том решил окончательно добить брата:

- Поэтому, дорогой мой братец, я буду снимать тебя везде: на всех уроках, на переменах, дома, на заднем дворе, даже в сортире, если нам приспичит пойти туда в одно время.

Глаза черноволосого парня ошарашено расширились, он в ужасе метнул колючий взгляд на невозмутимого брата, силясь понять, шутит тот или же говорит серьезно. Симпатичное лицо побагровело от злости, губы сложились в тонкую линию, а грудь начала вздыматься чаще, выдавая с трудом скрываемое бешенство. Не выдержав, Билл громко заорал:

- Мама!!!

- Ябеда! – едко бросил Том. Не желая дожидаться начала неминуемых разборок, он шустро развернулся и бегом рванул на второй этаж.

И снова наша картинка совсем смазанная, почти ничего не разобрать. Слышно лишь шумное сбившееся дыхание, грохот от тяжёлых кроссовок по ступеням. И откуда-то издалека доносится зов матери, которая просит вернуться.

*****

- Билл, что с тобой творится?

- В смысле?

- В самом обыкновенном. Ты стал слишком раздражительным и нервным, огрызаешься направо и налево, грубишь Тому.

- Но ма, он меня бесит!

- Он или камера?

- Камера, конечно… И он тоже, потому что теперь она у него вместо башки!

- Тише. Я всего лишь хотела поговорить с тобой об этом.

Изображение ходит ходуном - Том никак не может установить камеру таким образом, чтобы она не свалилась со второго этажа и захватила в поле зрения сидящих внизу маму и брата. Наконец, нам удаётся их увидеть. Женщина разливает кипяток по чашкам, а Билл не очень аккуратно высыпает печенье из пакета в вазочку. Будто издалека слышатся гудящие звуки работающей посудомоечной машины. Том старается быть тихим и даже дышит осторожно. Вообще-то, он понимает, что подглядывать нехорошо, но ведь говорят о нем, так что тут сам бог велел.

- Скажу прямо: твоё отношение к брату меня огорчает.

- Мам, ну не начинай, а, - мученически протянул брюнет. - Давай просто чай попьём и всё.

- Нет уж. Пока мы одни, давай-ка всё выясним, - безапелляционно заявила непреклонная родительница и села за стол. Насыпав в чашку две ложки сахара, она пристально посмотрела сыну в глаза, давая понять, что разговор будет долгим и серьёзным. - Он тебя обидел?

- Нет, - невнятно пробурчал подросток, заталкивая себе в рот сразу три печенья.

- Ударил?

- Да нет же, ну!

- Ты прекрасно знаешь, что любое волнение может навредить ему и ещё сильнее усугубить положение. Спокойствие, забота и понимание – вот что он должен получать от нас.

- Я знаю.

- Правда? Тогда зачем делаешь всё наоборот? У меня возникает ощущение, что ты специально его доводишь.

- Это я его довожу? – горячо воскликнул Билл, даже слегка привстав на стуле от возмущения, и с изумлением вытаращился на мать. - Да он спокоен, как после наркоза. Его вообще ничего не волнует! Делает вид, что наплевать на всё, но ведь это невозможно! И в итоге я виноват в том, что переживаю за обоих. Ну просто супер! Ему всё по барабану, а меня это бесит, потому что это ненормально!

- Так вот в чём дело, - женщина тяжело вздохнула, то ли от облегчения, то ли от новой навалившейся проблемы, и с пониманием кивнула, на какое-то время прикрыв глаза. На самом деле, она догадывалась, более того - сама не раз замечала равнодушие второго сына ко всему происходящему. - Тебя беспокоит то, что Том не зацикливается на своей болезни?

- Он даже со мной не говорит об этом. Делает вид, что всё зашибись, что ничего не изменилось, - обиженно проворчал мальчишка, вращая чашку вокруг своей оси. Его глаза вдруг заметно потускнели.

- Но, может, он просто не хочет нас волновать? Ты об этом не подумал? Не хочет видеть в наших глазах жалость и сочувствие. Том ведь очень гордый и независимый, ты же знаешь. И, возможно, он по-прежнему радуется жизни, смеётся, не впадает в уныние и депрессию только для того, чтобы сохранить ту жизнь, к которой мы все привыкли.

- Но ведь это иллюзия. После гибели папы уже ничего не будет как прежде. Всё изменилось.

- Да, но для Тома та авария и то, что его болезнь начала стремительно прогрессировать, два этих события… Они неделимы. Он ведь помнит, что с нами было в первый месяц, как мы плакали, как вели себя, что говорили. Иногда мне кажется, что он единственный из нас троих, кто действительно всё ещё пытается держаться на плаву, несмотря ни на что. Ещё и за шкирку остальных держит, тех, кто пытается собственноручно перерезать себе кислородную трубку. Нас держит, Билл, понимаешь? Ты злишься, но нельзя винить его лишь за то, что он хочет всех спасти. Твой брат очень сильный, я горжусь им и готова сделать всё, чтобы он как можно дольше ощущал себя самым обыкновенным подростком, который ничем не отличается от остальных.