Тот самый сантехник 10 - Степан Александрович Мазур

Лёней, романтиком Ромой, загадочным Вениамином, а порой и Марком Великолепным, который писал с самого Южного Полюса, когда переставал поднимать пингвинов. Ведь как известно, те задирают головы и падают, когда видят пролетающий над ними самолёт. А те туда-сюда хоть и не часто летают, зато регулярно. И только между работой он может присесть, вскипятить чая на чистом как слеза младенца снегу и снова написать своей возлюбленной как он сильно скучает. Ну а что денег надо ему прислать, так это потому, что зарплату задерживают. А чай тот только на прилетевшем самолёте и можно купить с рук. Втридорога. Но кто ещё поддержит южного полярника, как не загадочная женщина?

Женщин тех тоже в списке контактов хватало: Хлоркина, Глафира, Гоба, Мелкова, Анечка, Дуся, Марина Егоровна и даже «по-моему, этой за семьдесят». С теми, кто младше двадцати Гриня дел, конечно, не имел. Молодые ведь все ветреные и чаще всего — не платёжеспособные. А вот женщины старше пятидесяти, напротив, платежеспособны, но уже довольно прожжённые жизнью, чтобы верить в сказки. Вот и выходило, что его «золотой возраст» от двадцати до пятидесяти. Особенно радовали мастера маникюра, поварихи и парикмахеры, которые писали с ошибками, говорили в голосовых с гэканьем, но верили любой его чуши, которую только был способен выдать его мозг. А выдавал он в качестве вынужденной сублимации много и ежедневно.

Устраиваю тебе торнадо между ног языком, терзая «кнопку удовольствия», с лёгкой улыбкой замечая, как наливаться твои нижние губы кровью. Ты ощущаешь дикое возбуждение. Стоит мне прикоснуться руками к твоим ягодицам, чуть поддев их на себя, как ты начинаешь прогибаться навстречу. Навстречу языку, навстречу ласкам, навстречу мне. Тебе хочется продолжать и продолжать эту нежность.

Тут же пришло уведомление о переводе с пометкой «на вдохновение!». А там — косарь. Немного, но тоже — сумма. На этом бы Грине и закончить с клиенткой на сегодня, и снова пойти на сайты знакомств или в группы для тех, кто в поиске, но он решил добить и пальцы снова старательно побежали по виртуальной клавиатуре.

Слышу твой полустон-полувздох. Сделаю вид, что не заметил твоей «уступки» самой себе, лишь плотнее прижмусь губами к твоим доселе запретным зонам.

Мне нравится слышать твои вздохи, твой сладострастный стон, твой не вырвавшийся крик. Он звучит где-то в тебе. Я могу его ощутить лишь на твоих пальцах, что сильнее сжимают мои волосы и прижимают голову к себе.

Как оказалось, не прогадал. На карту тут же упала ещё тысяча, где подпись уже скорее — требование: «ещё!»

Мельком посмотрев на Старейшину Алагаморова, который у окна на свету на верхней полке читал «Приключения Незнайки на Луне» за неимением других ещё не прочитанных книг из местной библиотеки, Гриня решительно добавил знаков, которые тут же обернуться рублями.

Твои ноги давно расползлись в стороны, ты до предела выгнулась навстречу, ощущая пик! В глазах снова дико замельтешило, по телу прошла тёплая волна наслаждения. Больше не сдерживаясь, ты взвизгнула и… растаяла. А я улыбаюсь. Мне хорошо, когда тебе хорошо.

Безусловно, он врал. Неприкрыто пиздел как дышал! С той же лёгкостью и как само собой разумеющееся. Но делал это так увлекательно, что порой сам начинал в это верить. Вот и сейчас не в камере он на шестнадцать шконок, из которых занято двенадцать, а в спальне, где всё оббито бахромой и стоит кровать королевского размера, ну то есть траходром два на два метра, к краям которого можно привязывать верёвки и пристегивать наручники. А рядом с ним — дама приятной наружности лет тридцати-сорока, в самом соку и при опыте. Чтобы не было у неё запретов, барьеров в голове, но было чёткое понимание, что хочет заниматься с ним сексом до смерти. И пахнет от неё не сайрой, а Коко Шанель. Да хоть бы и номер 666! Благо всех остальных вкусов и оттенков он припомнить не мог. Это ж не освежитель воздуха «после дождя», который стоит у них у сортира, хоть и нельзя. Но дартс тоже нельзя, однако бывший мэр Лупов стоит у стены и играет. Потому что за Лупова снова кто-то договорился.

«Либо обещал поделиться прилежно-украденным», — подумал Гриня.

— Не, ну а зачем бы я снег в городе убирал? — снова начал он свою привычную историю. — Снег — это послание господа. Да и кто я такой, чтобы спорить с природой? Весной же всё равно растает. А Порше — нет. Не растаяло.

Гриня поморщился и снова вернулся к работе, которая тоже налогами не облагалась. Даже как самозанятость не оформишь. Хотя через пару лет мог и на ИП выйти, только опыта наберётся.

Ты опустилась на постель. На миг показалось, что кто-то вытащил из тебя все кости. Затем все мышцы расслабились, и ты ощутила приземление. Воздушное и сладкое, оно замаячило перед твоими глазами. Я вновь улыбнулся, поднимаясь выше. Смотреть на твоё разомлевшее лицо — высшая награда. Смотреть в твои плывущие глаза — награда вдвойне. Хочу тебя крепко поцеловать, но не успеваю…

— Почему? — тут же пришло сообщение.

— Почему? — переспросил Маливанский вслух и перевёл взгляд на лысого качка Блоба, который играл в шашки с Джобом. Такому на вопрос «Почему?» можно получить исчерпывающий ответ — «Потому что!».

И ведь не поспоришь.

Игральной доски у сидельцев не было, как и шашек. Алагаморов держал подчинённых в аскезе, не считая дополнительных пайков. Но было воображение. Потому оба поле вырезали заточенной ложкой прямо на столе. А в качестве фигур выступали примятые кругляши от хлеба, скатанные до мякишей в однородную массу и подсушенные для придания формы. Рядом тут же лежали крестики и нолики. Если шашки надоедят, за новую «доску» пересядут.

Ответ не дал и бывший охранник Егор. Валетов поджал губы, чтобы перетерпеть боль от наносимой наколки на предплечье. «Синькой» другой бывший охранник Михаил, позаимствовав очки у своего менее опытного коллеги Семёна, набивал Егору через ручку русалку, особо тщательно концентрируясь на груди. Несведущий в художественном замысле человек при взгляде со стороны сказал бы, что пока нарисованы лишь две мощные сиськи, а где-то там по контуру бледно-бледно прослеживается хвост, тина и надпись «нет в жизни счастья!».

Гриня мельком посмотрел на Ивана и так и не до конца зачмырённого Антона, которого никак не могли допрессовать как раз из-за разногласий с его братом. Мол, одного проткнёшь всего разик, а киллер тебя потом проткнёт сразу пару раз, так как второй раз будет контрольным. И если