Карнавал любви. Новогодняя книга романов для девочек. Сборник - Арина Ларина

– Шурупикова, ты чего? – испуганно замахал руками физрук, тревожно принюхиваясь. – При чём тут баня? Я, между прочим, тоже раз в неделю банный день устраиваю. Чего ты со своей флейтой привязалась?

– Ну вы же привязались ко мне со своими нормативами, – безапелляционно заявила Настя. – А кто решил, что для десятиклассницы вот так прям уж важно прыгать через палку или залезать до потолка по верёвке? Ну вот не могу я ни прыгнуть, ни залезть! А вы не сможете сыграть на флейте даже самую элементарную мелодию. Сильно вас это расстраивает? Нет! Так и меня ваша физкультура вообще не волнует. Да, я понимаю, это обязательный школьный предмет. Я, заметьте, переоделась в форму, притопала на урок и терплю. А хочу книгу почитать, между прочим, а не скакать тут, как бешеный кенгуру.

– Значит, не прыгнете? – обречённо вздохнул Махалыч. – И ты, Камышина, не прыгнешь?

– Не можем мы, – оттерев Ульяну, отрезала Настя. – И рады бы, да никак. Поставьте тройки, мы вам по десять приседаний исполним.

– Идите на канат, – махнул рукой физрук.

– …повесьтесь, – докончила его мысль Настасья. – Пошли, ущербная моя, будем на канате в судорогах дёргаться, изображая спортсменок.

Про судороги она подметила весьма точно. Было ужасно стыдно. Если бы точно знать, что Вяземский не смотрит, Ульяна, может быть, и попробовала бы что-то сделать, но беспомощно дрыгаться под его насмешливым взглядом – увольте. Уля подошла, подпрыгнула, повиснув на ненавистном снаряде, после чего соскочила на пол и развела руками, вежливо оповестив учителя:

– Что-то сегодня не получается.

– Ну да, ну да, – набычился Махалыч, – именно сегодня. Давайте все поржём над этой остроумной шуткой.

– Я попыталась, – напомнила Уля.

– А хотите, я вам флейту принесу, – гнула своё упрямая Настасья. – Вы в неё подуете, и мы тоже все поржём. Каждому – своё. Двойка – это когда просто вас продинамили и весь урок на лавочке просидели, а мы стараемся, но не в состоянии. Физические кондиции не позволяют. Согласитесь, у кого-то умственная неполноценность, у кого-то – физическая. Каждому своё. Так что на тройки мы сегодня точно настарались.

– Уйди с глаз моих, парламентёрша, – прорычал Иван Михайлович. – Жирно вам тройки-то за такое ставить!

– Да в мире вообще нет справедливости, – успокаивающим тоном заметила Настя, выкатываясь из зала.

Настроение после физкультуры было отвратительным. Махалыч всё же поставил им тройки, но почему-то это расстраивало. Опять в триместре трояк вырисовывается – радоваться нечему.

– Не кисни, – пихнула Улю в бок верная и неунывающая подружка. – Скоро Новый год, ёлка, мандарины и какое-нибудь чудо.

– Угу, принц под ёлкой, – фыркнула Ульяна.

– О, какие у нас мысли. Ты о каком-то конкретном принце мечтаешь или вообще?

– Да ну. Я телефон новый у Деда Мороза заказала. Так и сказала родичам: хочу, дескать, чтобы Дедушка Мороз притаранил мне новый смартфон. А принцев нет. А те, которые есть, они для принцесс, – вздохнула Уля.

– Ха! А чем мы не принцессы, – гоготнула Настасья. – Я тебе больше скажу: у каждой девушки должен быть какой-нибудь завалященький принц, то есть не завалященький, конечно, а просто принц. Обрати внимание, у нас почти все девчонки с кем-то встречаются, а мы с тобой, как две курицы, встречаемся друг с другом. Это ненормально. Надо завести себе кавалеров. А то и праздник встретить не с кем. Как малявки, с родителями будем салаты трескать и телик смотреть. Потом и вспомнить весь год будет нечего. И в соцсеть фотки не выложить. Ладно, колись, кто тебе нравится, Вяземский?

– Чего сразу Вяземский-то? – густо покраснела Уля.

– Так ты на нём скоро дыру протрёшь, смотришь и смотришь каждую перемену, а когда он поворачивается, пугаешься, как лось при встрече с медведем, и начинаешь за меня прятаться, – пояснила наблюдательная Настя. – Я ж не возражаю. Вполне себе принц. Главное, как из книжки – большой, красивый и сильный. Богатырь, ёлки-палки.

– Настюха, ерунду не мели, – испугалась Ульяна. – Ничего такого…

– А чего ты – как свёкла в борще – аж фиолетовая стала? Чего я такого сказала? Правда глаза колет? Я, между прочим, одобряю. Мне вот Першин нравится. Ты как на это смотришь? – Подруга строго свела бровки, требуя ответа.

– Рома? Но он же толстый! – брякнула Уля, тут же смущённо прикусив язык.

– Так и я не худышка, – напомнила Настя. – И он не толстый, а упитанный.

– Да-да, я именно это и хотела сказать, – торопливо поддакнула Ульяна.

– Да ври давай, – хмыкнула подруга. – Зато он умный и крутой.

Тут она вздохнула и запечалилась.

– Угораздило же нас на двух самых крутых парней глаз положить. Нет бы что попроще выбрать. Любовь зла – полюбишь и козла. А у нас наоборот, не козла, но радости тоже мало, так как мало перспектив. – Шурупикова вздохнула и скорбно поджала губки.

В чём-то Настасья была права.

Рома Першин, как и Антон Вяземский, считался крутым. Да, он был полноватым, рыхлым парнем, но полнота как-то гармонично сочеталась с его крупной фигурой, а длинные волосы и огромные голубые глаза и вовсе делали Першина неотразимым. Если ещё добавить к этому его феноменальные мозги, повёрнутые в сторону информатики, и победы на всяческих олимпиадах по программированию, то становилось ясно, почему вокруг Романа тоже вились барышни. К слову сказать, Роман с Антоном были лучшими друзьями. А когда два крутых парня ходят вместе, количество воздыхательниц по периметру в разы увеличивается.

– Шансы есть у всех, – уверенно заявила Ульяна. – Просто надо верить в себя.

– Угу. Главное, чтобы ещё шансы в нас поверили, а то мы как-то отдельно от них все такие уверенные болтаемся, – невесело усмехнулась Настя. – Я тут понаблюдала и хочу тебя огорчить: похоже, они к доминошкам пристраиваются.

Доминошками в школе называли двух девиц из десятого «А»: блондинку Владиславу Чарушину и брюнетку Алёну Граф. Вряд ли на планете были ещё две столь же идеальные десятиклассницы.

– Это какая-то насмешка природы над всеми нормальными людьми, – ворчала Настя, исподтишка разглядывая соперниц. – Ни прыщей, ни дефектов – волосинка к волосинке, грудь как на картинке, ноги как в журнале, андроиды!

Барышни действительно выглядели, словно модели из глянцевых журналов. Идеальная кожа, лишь слегка подправленная косметикой, невероятно густые ресницы («наращенные, я тебе точно говорю», – шипела Настя), пухлые губы («ботокс», – уверенно припечатывала Шурупикова), гладкие ламинированные волосы – длинные и густые, как из рекламы шампуня, и изящные, женственные фигурки. Глядя на них, остальным оставалось лишь молча завидовать и стремиться к недосягаемому идеалу. Конечно, с такими мечтали встречаться все парни. И неудивительно, что Вяземский с Першиным положили на них глаз, вот только точно ли положили…

– А с чего ты взяла, что они к доминошкам клеятся? – осторожно уточнила Уля.

– Не знаю. Женская интуиция. Я ж за Першиным тоже слежу периодически. Так вот, как ни гляну, он всё рядом трётся, да и твой тоже…

– Он не мой! – вспыхнула Ульяна.

– Даже не удивляюсь, что ты не спросила, про кого речь, – хихикнула вредная Настасья. – Твой-твой, по глазам вижу. И ничего в этом стыдного нет, между прочим. Другое дело, что нам этих красоток не переплюнуть. С другой стороны – не переплюнем, так хоть посоревнуемся.

– Соревнования – это не наш конёк, – вяло напомнила Ульяна. – Да и вообще, как-то сомневаюсь я, что у нас выйдет их… кхм… переплюнуть.

– Слушай, я тут читала, что из любой среднестатистической девушки можно сделать конфетку. Даже передача такая есть. Приводят такую страшную чувырлу…

– Настя, мы что, чувырлы, по-твоему? – возмутилась Уля.

– Ой, не цепляйся к словам! Так вот. Приводят страшненькую-престрашненькую девчонку, вокруг неё начинают суетиться стилисты, визажисты, парикмахеры, модельеры – и к концу программы она вся такая нереальная красавица плывёт, а все вокруг от зависти в обморок падают. Это абсолютно реально всё. Вот почему бы нам тоже собой не заняться? Как говорят знающие люди: глупые девушки следят за другими, а умные – за собой. Надо нам озадачиться самосовершенствованием. Например, похудеть.

– Настя, ты обалдела? Зачем мне худеть? – изумилась Ульяна.

– Вот эгоистка ты – сразу о себе. Не тебе худеть, а мне. Чтобы стать такой большеглазой газелью, тонкой, звонкой и прозрачной.

– Газель – это либо грузовик, либо коза, – напомнила Уля. – Ты к Новому году не успеешь похудеть, а до праздников они точно с доминошками начнут встречаться. Если уже не встречаются. Да и не такая ты толстая, чтобы худеть. Особенно если учесть, что и Першин не сильно звонкий и прозрачный. По-моему, вы вполне гармонично смотрелись бы.

– Ага. Главное, до Ромы это донести, – ехидно напомнила Настасья. – А то он не в курсе и собирается гармонично смотреться с этими селёдками. Эх, ну почему меня природа так обделила?