Анх. Реальная история путешествия в потоке бессознательного - Александр Серегин

– Ага, пришли! – то ли вопросительно, то ли утвердительно заметил кольщик. – Проходите, садитесь, выбирайте рисунки. Меня зовут Арно, и я лучший в своём деле.

– Мы хотим анхи набить, – напомнил Максим.

– Да, конечно, анхи! Только какие? Вон в том альбоме посмотрите, там этих анхов как цыган в горах, – тараторил кольщик, усаживая товарищей за стол и подвигая к ним кипу каталогов с рисунками.

Алекс придвинул к себе альбом, в котором должны были быть анхи, и перелистнул несколько страниц. Вариантов было действительно много, даже слишком. Выбрать из такого широкого ассортимента сложно, а выбирать долго. Поэтому Алекс решил довериться шестому чувству и стал быстро перелистывать страницы, ожидая, что взгляд сам зацепится за лучший вариант. Так и получилось: где-то между сороковой и пятидесятой страницами нашёлся рисунок, который привлёк внимание Алекса. Это был стилизованный, с как бы резным узором Т-образный крест с отверстием в перекрестии, куда было вдето верхнее кольцо. Крест выглядел аккуратно и с претензией на стиль.

– Я, вроде, выбрал, – громко сказал Алекс, обращаясь к кольщику, вышедшему в соседнюю комнату.

– Какой номер? – крикнул в ответ Арно. – Там под рисунком должны быть цифры.

– U 2625. Между ними плюс, если это важно.

– Неважно, – Арно застучал по невидимым клавишам, очевидно, вводя номер в компьютер. – Проходи сюда, будем работать.

Алекс встал из-за стола, кивнул Максу, который с озабоченным видом придвинул к себе каталог, и прошёл в смежную комнатку, где должно было свершиться таинство. По крайней мере, Алекс относился к этому действу именно так, со всей серьёзностью и осознанием момента. Иначе было просто не интересно.

Комнатка была действительно небольшой. Всё пространство в ней занимали два стола у стены, сдвинутые буквой «Г», кожаное кресло с подлокотниками, кожаный пуфик, маленький передвижной столик и крутящийся стул на колёсиках, на котором сидел Арно. На одном из столов громоздился огромный монитор, совершенно выбивающийся из всего остального интерьера, клавиатура с мышкой и большой рулон бумажных палатенец. На втором стояли ящик с инструментами, какие-то коробки и многочисленные баночки с красками. На стене висел портрет самого Арно, тоже раздетого до пояса, но без единой татуировки.

Кольщик проследил за взглядом Алекса и улыбнулся.

– Маскирующая косметика, – пояснил он и хитро подмигнул Алексу.

Алекс понимающе кивнул. На самом деле ему не был понятен скрытый смысл этого портрета, но он решил не спрашивать.

– Присаживайся, – кольщик указал на кресло. – Где бить будем и какого цвета? Обычно чёрный делают, но встречаются и оригиналы.

– Чёрный, – Алекс неуверенно поглядел на Арно. – Я на шее сделать хочу, но с размером не уверен. Небольшой, наверное… Так, чтобы смотрелось хорошо.

Арно повернулся к монитору, немного постучал по клавишам, и на экране показался мужской затылок с редкими рыжими волосами. Ниже, на шее рыжего натурщика, красовалась татуировка в виде следа от ботинка с рифленым протектором.

– Так… Этот, наверное, великоват, – кольщик несколько раз щёлкнул мышкой, и на экране появилась загорелая девичья шея с изображением небольшого конопляного листа.

– Да, – сказал Алекс, – вот такого примерно размера.

– Окей, – произнёс тату-мастер и снова застучал по клавишам.

Пока он распечатывал рисунок нужного размера и совершал другие подготовительные действия, Алекс разглядывал причудливые узоры, покрывающие его тело.

– Это и есть «доспехи бога»?

Арно кивнул.

– Говорят, ты их сам наколол?

– А ты сомневаешься? – улыбнулся кольщик.

– Нет, но… Странно как-то… – Алекс неуверенно пожал плечами. – А на спине как?

– На спине не сам, – Арно повернулся к Алексу. – Так, теперь повернись спиной и голову наклони немного. Да, вот так.

Арно приложил к шее Алекса листок бумаги с рисунком и потёр его свободной рукой. Затем аккуратно отклеил листок, взял со стола телефон и сделал снимок на телефонную камеру.

– Вот так примерно будет выглядеть. Устраивает?

Алекс поглядел на экран и кивнул.

– Ага, здорово!

– Будет ещё лучше, – пообещал кольщик.

Он достал машинку и, видимо, для проверки, а может быть для театрального эффекта, дважды нажал на спусковой рычажок. Машинка отозвалась двумя угрожающими вжиками. Алекс непроизвольно поёжился. Чтобы скрыть это неуместное движение, Алекс повёл плечами в стороны и спросил:

– Люди говорят, что татуировки, которые ты делаешь, работают как ключи к другим мирам. Ты не подумай, что я оспариваю это утверждение, но я всё же не до конца понимаю, что они имеют в виду.

– Что они имеют в виду, лучше спросить у них. Я могу рассказать только, что я об этом думаю.

Алекс снова услышал жужжание машинки, теперь у самого уха, а через секунду почувствовал, как тонкие иглы стали многократно жалить его в шею, выводя на ней линии узора.

– Рисунок, – продолжал Арно, – который становится сейчас твоей частью, имеет для тебя определённый смысл. Я имею в виду не то значение символа, о котором можно прочесть в «свободной энциклопедии», и не то, что ты будешь говорить, отвечая на бестактные расспросы малознакомых людей. Я говорю о том сакральном смысле, который этот символ имеет только для тебя. Только ты знаешь, что этот рисунок символизирует, какой таинственный узор значений он несёт в себе. И вот этот смысл, это значение теперь будет постоянно влиять на тебя и через тебя на твоё восприятие окружающей реальности. И эта реальность постепенно изменится и уже никогда не будет такой, какой была до этого.

– Честно говоря, я не уловил, как рисунок может повлиять на моё восприятие окружающего мира, – признался Алекс. – Может, на примере будет понятнее…

– Окей. Допустим, человек сделал себе татуировку тигра. И этот тигр олицетворяет для него те решительность, бесстрашие и стремление к победе, которые дремлют в нём.

– А откуда он знает о них, если они ещё дремлют?

– Он не знает о них. Хотя, возможно, чувствует их шевеления в себе, – пояснил Арно. – А вот его бессознательное знает об этих его скрытых качествах, оно же, кстати, и подтолкнуло человека сделать себе именно такое тату. Так вот теперь, когда этот человек обзавёлся рисунком на своём теле, он корректирует свой «образ Я» таким образом, чтобы туда вписывался и сам рисунок, и его символический смысл. Он начинает думать, говорить и поступать как человек, уже обладающий теми качествами, которые таятся в рисунке и тем самым будит их в себе. Но это ещё не всё. Меняется человек, меняется и его отношение к миру. А это в свою очередь меняет отношение мира к нему.

– И что это значит в практическом смысле? – морщась под натиском индукционной машинки, спросил Алекс.

– Это значит, что Вселенная будет посылать ему те ситуации, которые больше соответствуют его новому образу, его мировосприятию. Перед ним появятся те двери и пути, которые раньше были от него скрыты. Но это не значит, что его жизнь обязательно кардинально изменится. Скорее, у человека появится возможность изменения. Решения всё равно принимать придётся ему самому – ответственность с него не снимается и в этом случае, – Арно весело улыбнулся.

Алекс помолчал немного, обдумывая слова тату-мастера. «Интересно, – подумал он, – какие двери открыла Вселенная тому рыжему парню с отпечатком ботинка на шее». Потом взгляд Алекса упал на висящий на стене православный крестик.

– Я слышал, что церковь против татуировок, – сказал он.

Арно пожал плечами:

– Да, я тоже слышал.

– Ну, а по-твоему… – Алекс засопел, подбирая подходящие слова. – Есть у этого табу внятное объяснение?

– А ты сам как думаешь? – Арно отложил машинку. – Есть какая-то сомнительная строчка в Ветхом Завете, сейчас попробую вспомнить.

Он говорил как бы нехотя, через силу, словно чтобы просто не обидеть клиента. Но Алекс понял, что тема эта ему не менее интересна.

– «Ради умершего не делайте надрезов на теле вашем и не накалывайте на себе письмен. Я Господь». Книга Левит, 19:28, – процитировал кольщик. – Всё остальное – допущения и домыслы. Да и в этой строчке суть довольно прозрачна: ради умерших – не надо, а так…

– И всё же, как церковь объясняет запрет на тату? – не унимался Алекс.

– Ну, объяснения у них разные есть. Но все на уровне детского сада. Во-первых, практика татуирования у них ассоциируется с оккультизмом и идолопоклонничеством. Такой, видишь ли, ассоциативный ряд у товарищей попов. Здесь, думаю, объяснять ничего не надо – на лицо страх конкуренции и боязнь потерять склонную к мистицизму часть паствы, а с ней и часть членских взносов. Это вообще, по-моему, ключевая причина. Но есть у святой церкви и другие объяснения.