Проект "Стокгольмский синдром" (СИ) - Волкова Ольга

— А-а-а, — простонала громко, обнимая мужа крепко и утыкаясь носом в его плечо, заглушая еще один вырвавшийся крик, когда почувствовала, как Леонид кончил, врываясь в меня грубым, но в то же время нежным, последним толчком. Обнимая его, все еще ощущаю пульсацию внутри себя, и до последней капли принимаю всё, что мужчина готов отдать мне. Затем оба валимся на постель, накрываясь одеялом.

— Во сколько состоится выступление? — сквозь сон и усталость прорывается вопрос мужа. Прижавшись к нему, слышу стук сердца, сначала быстрый, а затем постепенно выравнивается в спокойный.

— Режиссер постановки попросил явиться за несколько часов, — отвечаю, а сама зеваю и практически засыпаю. — Места для наших родителей и друзей будут в первом ряду, дорогой. Билеты я уже отдала матери.

— Хорошо, — целует в макушку, затем легонько высвобождается из моих объятий. — Отдыхай, мне нужно поработать и приготовить документацию.

Согласно киваю, отпуская мужа. Пока он одевался, я вдруг вспомнила имя девушки, с которой он разговаривал на повышенных тонах по телефону. Сердце екнуло, но я все-таки задала ему вопрос, прекрасно понимая, что он поймет, как именно оказалась около его дверей.

— Кто такая Диана? — как только вопрос слетел с языка, муж замер, держа в руках рубашку. Я села, прикрываясь одеялом, как будто попыталась защитить себя от его гневного взгляда, мгновенно пробудившись ото сна. Леонид ненавидит, когда за ним ведут слежку, для него это подобно фобии, от которой не так легко отделаться. — Прости, — тут же отвечаю, машу головой, затем вовсе встаю и направляюсь в ванную. — Я не пыталась подслушивать, само собой вышло, — искренне отвечаю, еще раз взглянув на Лёню, который нахмурился и следил за каждым моим словом.

— Это не имеет никакого значения, — отвечает уклончиво, все-таки надел рубашку и застегнул ее на все пуговицы. Я вновь оборачиваюсь, не понимая, что именно для него не имеет значения, мое признание, или та, из-за которой он так сильно напрягся. — Та девушка, — поясняет, как будто сумел прочитать мои мысли.

— Хорошо, — отвечаю, а голос предательски дрогнул, и я ощутила комок в горле, который начал душить от всех недоговорок.

— Оля, — он обращается ко мне, заставив поднять на него свой взгляд, — когда-то давно я работал с ней в паре. — Леонид принялся пояснять, но для меня это стало таким смешным, ведь раньше муж никогда не оправдывался. Взмахнула рукой, останавливая его попытки, улыбаюсь, словно ничего в этом нет плохого.

— Все в порядке, — киваю. — Послезавтра выступление, пожалуйста, постарайся успеть на него приехать.

— Нам с тобой многое предстоит обсудить, — Леонид цыкает, затем подходит ко мне, и за подбородок приподнимает лицо, чтобы встретиться глазами. — Мы делаем серьезный шаг, — улыбается, и я понимаю, о чем он мне намекает. Настоящая семья. Эта идея и мечта озаряет меня, заставив тут же позабыть о плохом настроении и усталости, накопившейся множественными слоями. — Я понимаю, как тебе сложно оставить то, ради чего ты готова была свернуть горы, но стать лучшей. Оля — ты и есть лучшая, — легонько касается моих губ, оставляя нежный поцелуй. — Я сегодня позвоню риэлтору, чтобы наш дом выставили на продажу, — объявляет о решении, которое далось нам нелегко.

— Может останемся здесь? — предлагаю ему, но он отрицательно качает головой, сжав в тонкую полоску губы. — Франция прекрасное место, — вновь пытаюсь переубедить мужа, но он непреклонен.

— Нет, любимая, — отходит от меня, беря в руки папку, которая лежала на прикроватном столике. — Не хочу, чтобы нам с тобой мешали твои родители. — Это одна из сложных тем и бесед, которая практически всегда завершается скандалом, поэтому я соглашаюсь с мужем безмолвно и закрываюсь в ванной комнате, опускаясь вниз на пол, опираясь спиной о дверь, будто последние силы покинули меня, оставляя совершенно разбитой.

Этот день для меня прошел, как в тумане. Проводив мужа, принялась собирать вещи, укладывая в сумку приготовленный костюм для выступления, пуанты, косметику. Перепроверила пару раз, чтобы наверняка ничего не забыть. Сегодня вечером состоится финальная репетиция в балетном театре «Гранд-Опера», затем нам дадут отдохнуть сутки перед заключительным выходом на сцену. Постановка лебединого озера станет для меня завершающей в карьере балерины, именно так я чувствую, что сумею оставить свое имя незабываемым, а значит, родители получат свою главную цель, быть среди высшего общества на пьедестале почета. Звучит омерзительно, но таковы глупые предрассудки общества. Из моих мыслей вырывает телефонная трель, на экране высвечивается фотография моей подруги — Ирины Власовой, с которой мы когда-то вместе проходили все круги ада театрального обучения. Но Ирина сделала выбор в пользу себя, наплевав на желания родителей, чему я восхищаюсь, потому что сама не смогла сказать нет, когда было уже невмоготу, но преодолеть два давления, сломить свои стереотипы вины перед ними стало еще хуже, потому и сдалась, продолжая то, что ненавидела всем своим сердцем, а потом просто смирилась. Но появление Леонида в моей жизни вновь вернуло меня в мое тело, как будто дух, наконец, нашел дорогу к телу и соединился, оживляя во мне идею, скорее оставить то, что столько времени душило изнутри, заставляя глотать воздух, подобно рыбе, выкинутой из воды на берег.

— Привет, — радостно отвечаю на звонок, продолжая параллельно укладывать необходимые вещи.

— Ты уже готова? — Ирина заговорщицки задает вопрос, легонько хихикает, а потом раздается звонок в дверь.

— Ты уже здесь, — отшучиваюсь, затем отпираю замок, и встречаю свою подругу, с которой мы навиделись уже долгое время. — А-а-а, — радостно визжу, обнимая девушку. — Скорее проходи, — в руках у Ирины чемодан, а позади замечаю припаркованный автомобиль, взятый напрокат в аэропорту, но нет Степана, поэтому вопрос сам собой прозвучал ей в спину, когда я закрывала дверь. Ира отмахнулась от меня, пройдя в зал, плюхнулась на диван. Усталость буквально сбила ее с ног, а я тем временем прошла на кухню ставя разогреваться ужин.

— У нас, как всегда, — говорит Ира, как только возвращаюсь в зал с подносом в руках. Аккуратно ставлю на столик, предлагая подруге немного перекусить с дороги.

— Неужели снова разводитесь? — с недоумением переспрашиваю, испугавшись за ее состояние, а с другой стороны, наверное, мы все привыкли, что чета Власовых любят пощекотать нервы и себе, и близким людям.

— Пока не решили, — честно признается.

— Ирин, ну это уже смешно, — хихикнула я, а потом стала мысленно пересчитывать количество их зафиксированных браков и разводов. — Прости, — обращаюсь к ней, сбиваясь со счету, — разве вас не предупредили, что это будет в последний раз, если вы надумаете разводиться, то больше вы не сможете официально зарегистрировать брак.

Ирина зашлась хохотом, вспоминая, когда в ее паспорте просто не оказалось места для печати, как и у Степана, но глаза выдают девушку, что это для нее болезненно, как для меня имя той незнакомки, с которой утром разговаривал Леонид, потом его попытки оправдаться.

— Я не знаю, чем меня тянет к Степану, не могу, Оль, без него, понимаешь, но стоит попытаться начать строить отношения, тут же делаем говно друг другу, — искренне отвечает подруга, попивая чай из большой кружки, потому что маленькие она не признает.

— Так может, перебороть себя, и перестать крушить мосты за собой, — размышляю. — Вы ведь одно целое, и это видно всем нам, ну, в конце концов, вы уже вместе очень долгое время.

— Да, — устало выдыхает. — Почти семь лет, ведь ради него я бросила эту кабалу, которой родители одарили тебя, — бьет по больному. Смутившись, ставлю кружку на столик, и сажусь прямо, но не смотрю в глаза своей подруги, прекрасно понимая, что она разоблачит меня в моих же переживаниях. Ирина обнимает меня, и я отвечаю, крепко держа ее за руку.

— Это выступление последнее, — признаюсь, говоря шёпотом. Ирина сначала замерла, а потом расслабилась, глядя мне в глаза, произносит: