Человек без надежды (СИ) - Лариса Куролесова

— Извините, тетя Ника, — привычка, — на самом деле Леснова и не думала извиняться, да и ничуть не соврала: записанное «на подкорку» сознания еще с тех пор, как они с Сильвер вместе ходили в школу, обращение соскакивало с языка автоматически, прежде чем она успевала подумать.

— Что у нас на ужин, дорогая? — утратив интерес к гостье, вопросила гениальная романистка у дочери.

— Тушеное мясо с грибами, а на гарнир — кабачки или брокколи, — накрыв сковороду крышкой, Сильвер повернулась к Веронике. — Они уже готовы, их нужно только бросить в размораживатель на пару минут и подогреть.

— Не терплю вчерашнюю пищу! — ее родительница поморщилась. — И когда ты уже, наконец, научишься прилично готовить?!

Сама великая писательница, как было широко известно в узких кругах, мастерством кулинарии не блистала настолько, что вряд ли знала, где в ее доме находится кухонная утварь для приготовления пищи. Сильвер на всякий случай бросила на подругу предостерегающий взгляд. Камилла постаралась покрепче сжать зубы и выдала одну из самых очаровательных своих улыбок, чувствуя, как от напряжения сводит скулы. Каждый раз, когда она присутствовала при этом так называемом семейном общении, ее подмывало сказать «тете Нике» какую‑нибудь изысканно — замысловатую гадость. Она ее, пожалуй, не оценит, но Камилле точно станет легче. Удерживало только то, что терпеливой Силь это наверняка придется не по душе — она‑то легко поймет, что «маму обидели». Поэтому и приходилось молча улыбаться, держа язык за зубами.

— Сегодня у меня нет времени на готовку, мам, — Сильвер с непроницаемым лицом приняла специфическую «благодарность» за состряпанный ужин. — Мы с Кэм должны пораньше приехать в «ДиЭм», чтобы порепетировать с новой участницей. Если повезет, мы…

— Ох, ну когда уже ты найдешь себе нормальную работу?! — с трагическим надрывом вопросила госпожа Суздальцева, не дослушав реплику дочери. — Отец первый бы тебе сказал, что невозможно всю жизнь кропать стишки и кривляться на сцене, нужно иметь за душой что‑то еще!

Камилла со свистом выпустила воздух сквозь сжатые зубы, и Сильвер метнула на нее еще один предостерегающий взгляд.

— Кстати, чуть не забыла, мам! — поторопилась она, опережая готовые сорваться с языка подруги злые слова. — Я завела кота.

— Что? — Вероника слегка повела бровью в сторону дочери. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу этих блохастых чудовищ! В моем доме им не место!

— Но это еще и мой дом! — может, Сильвер и позволяла помыкать собой в быту, но в серьезных ситуациях порой проявляла характер. — Котенок будет жить в моей комнате.

— Я однозначно требую!.. — голос писательницы стал стремительно набирать высоту и громкость.

— Если ты категорически против, я готова переехать вместе с котенком, чтобы тебя не раздражать, — невежливо перебив возмущенную родительницу, предложила неожиданно заупрямившаяся дочь. — У меня на примете небольшая студия неподалеку от «ДиЭм».

— Ладно, пусть остается, — молниеносно свернула начинающуюся истерику Суздальцева. — Только я однозначно требую, чтобы это маленькое чудовище даже не думало заходить в мой кабинет! А ты, кстати, купи завтра свежих фруктов, я хочу фруктовый салат. И созвонись с моим издателем, скажи ему, что рукопись почти готова — он, наверное, уже с ума сходит от беспокойства, но я не могу творить круглые сутки. Вдохновение — вещь капризная. Да, кстати, к Альфреду, наверное, уже приехали фильмы, которые я заказывала, их надо забрать. И расплатись, пожалуйста, со своего чипа — у меня еще полно трат в этом месяце, я с трудом дотягиваю до ренты.

— Хорошо, мама, — проговорила Сильвер уже в спину почтенной родительнице, которая удалилась к себе, по обыкновению не попрощавшись.

— Как ты ее терпишь? — Камилла почти взорвалась, едва за «великой писательницей» закрылась дверь. — Силь, тебе надо поставить памятник из настоящего серебра в натуральную величину!

— Мама всегда была такая, — ее подруга только плечами пожала, снова поворачиваясь к плите. — Я привыкла. Папа говорил, что она не приспособлена к жизни, потому что не похожа на других.

— Знаешь, что самое чудесное? — проворчала Камилла, наблюдая, как рыжий котенок без имени, только что окончательно ставший домашней собственностью Сильвер Фокс, выползает из‑под кухонного диванчика, куда он на всякий случай предусмотрительно спрятался при появлении Вероники — четвероногому хищнику местный гений слова доверия явно не внушил. — Что она тебе — тебе! — советует найти работу! Она вообще сама хоть один день в жизни работала?

— Она пишет, — кратко заметила почтительная дочь.

— И кто это читает? — язвительно осведомилась Камилла. — Ты?

— Папа читал, — в той же лаконичной манере уведомила ее Сильвер.

Леснова только вздохнула. Со дня смерти Александра Фокса прошло уже больше трех лет, но он, как и раньше, оставался главным в этой небольшой квартирке. Его не приспособленную к жизни жену теперь опекала их общая дочь, а сама Сильвер порой говорила так, словно была уверена, что отец жив. Нет, она не была сумасшедшей и не болтала с призраками, просто папина тень по — прежнему находилась рядом с дочерью, обожаемой ничуть не меньше капризной жены. При жизни Александр Фокс был единственным связующим звеном между ними с матерью — кажется, он и после смерти продолжал выполнять эту функцию.

— Как ты все‑таки назовешь кота? — поинтересовалась Камилла, подхватывая на руки рыжий комочек, тут же отозвавшийся благодарным мурлыканьем.

— Пусть пока Васька будет, — Сильвер выключила плиту и подмигнула подруге. — Когда я была маленькой, у дедушки с бабушкой жил кот по имени Василий.

— Хороший был кот? — Кэм почесала рыжего за ухом.

— Очень красивый, ленивый и горластый, — уведомила ее Сильвер. — И всегда своего добивался, паршивец!

— Шикарная перспективка для нашего юного друга! — одобрила подруга. — Ну что, оставляем Василия за старшего и едем в «Мертвеца», пока Улька там все стены не расколотила?

Закрыв котенка в комнате наедине с лотками и мисками с едой и водой, девушки спустились во двор. Поздоровавшись с несколькими встреченными соседями, они быстро проследовали к припаркованному во дворе «сильверу», выделявшемуся среди остальных даже в их время, когда многочисленные наездники пытались как‑нибудь поярче украсить своих «металлопластиковых коней». Камилла в стотысячный, наверное, раз, восхитилась покатыми боками двухместного красавца, выкрашенного светло — серой матовой краской. Этому «сильверу» не нужно было бросаться в глаза, чтобы выделяться на дороге. Любой наездник, а тем более — коллекционер отдал бы полжизни за право даже не обладать им, а разок прокатиться или хотя бы прикоснуться к этому сокровищу.

Поговаривали, что прототипом «сильвера», из‑за практичности и нетребовательности получившего широкое распространение на «Одиннадцати», послужил земной мотоцикл, который, правда, как отмечали многочисленные исследователи — историки, был гораздо менее удобен. В отличие от своих дальних предков «сильверы» почти не производили шума и не портили дорожное покрытие, поскольку вместо колес у них была воздушно — магнитная подушка, позволявшая аппаратам подниматься на двадцать — тридцать сантиметров и изящно скользить над поверхностью земли. Из‑за легкости их окрестили «летунами» — остальной транспорт двигался гораздо ниже и выглядел при этом тяжелее. Кроме того, они работали на недорогом световом топливе, которого на «Одиннадцати» было в достатке, так что истощение ресурсов аппаратам не грозило.

Сильвер одним уверенным движением оказалась в седле, и приборная панель ее «летуна» тут же заискрилась разноцветными лампочками. Девушка сняла с ручек два шлема, один надела сама, пряча под него волосы, а другой протянула Камилле. Леснова забралась в седло чуть медленнее — собственного «сильвера» у нее пока не было, поэтому необходимой сноровки она еще не приобрела. То ли дело Силь, которая оседлала «летуна», пожалуй, едва ли не раньше всех на «Одиннадцати», а перед тем как оказаться на нем, еще и научилась управлять аппаратом дистанционно! Впрочем, ей‑то этого было точно не избежать!

— Вашу руку, пожалуйста, — глубокий мужской голос в наушниках к Камилле не относился, просто компьютер транслировал его в оба шлема, не зная, какой из них на водителе.

Сильвер положила левую ладонь на мерцающий голубой экран опознавателя, и ее запястье тут же обхватила мягкая полоса встроенного гибкого считывателя. Самая надежная из придуманных сигнализаций — опознание по индивидуальному чипу. Новые «сильверы» программировали особым образом, внося в их внутренний компьютер всех людей, которые имеют право управлять данным аппаратом. Если же на них пытался уехать кто‑то посторонний, они не только не заводились, но и «магнитились» к месту, одновременно посылая на удаленное устройство хозяина сигнал попытки несанкционированного отъезда. Впрочем, такие случаи были невероятной редкостью — служба безопасности «Одиннадцати» работала блестяще, и с ней не рисковали связываться из‑за летунов.