Постучи в мое окно - Анатолий Костецкий

Я привык, что, когда утром нет никого, мама оставляет записку. Вот, кстати, и она! Ну-ка, посмотрю…

«ПЕРВОЕ: не забудь убрать кровать».

Ну вот, опять о кровати! Всегда мама напоминает, хоть я и сам помню… Что же там дальше? Ага!..

«ВТОРОЕ: пей молоко с детским творожком».

Конечно, творожок! Можно было и не писать…

«ТРЕТЬЕ: не забудь закрыть холодильник и закрой дверь на оба замка!»

Каждый раз — «оба замка», как будто их десять! Что там еще?

«ЧЕТВЕРТОЕ: будь в три дома — есть важный разговор».

Буду, куда же я денусь! Разве что со Славой прошлись бы, так у него тренировки, он с первого класса гимнастикой занимается. Ну вот, вроде последнее!..

«ПЯТОЕ: мы с папой вчера решили — грачонок остается у нас».

У меня аж дух перехватило! Я тряхнул головой и перечитал последние слова. Да, я не ошибся! Вот, пожалуйста, черным по белому:

«ГРАЧОНОК ОСТАЕТСЯ У НАС»!

Я подскочил чуть не до потолка и заорал:

— Ура! Да здравствует мама! Пусть живет папа! Ура-а-а! Он — мой, мой, мой!..

Видимо, я своим визгом напугал бедную птицу, потому грачонок крикнул и с разгона пустился в коробку, забился в угол и даже не шевелился.

Я потанцевал вокруг стола, еще трижды крикнул «ура!» маме и папе и вытащил испуганного птицы из его тайника.

— Ты представляешь, как тебе повезло! — начал было я, но сразу же исправился. — Ой, извини! Не тебе, а нам, нам с тобой! Теперь ты мой, а я — твой навсегда! Понимаешь, на-всег-да!..

И я чуть не заплакал от счастья, но вовремя вспомнил: мужчина я или не мужчина, как любил говорить папа, — и только чмокнул грачонка в крыло. А он, мой дорогой, мой хороший, клюнул на радостях меня просто в плечо. И совсем не больно, вот ни капельки не больно, а по-дружески, по-родному!

Конечно, детский творожок я проглотил за полминуты, и он показался мне таким сладким, как никогда. Тут я взглянул на часы — и вовремя! Было уже восемь. Я быстро собрал портфель, попрощался с грачонком, закрыл дверь на два замка и поспешил в школу.

На улице я вдруг вспомнил, что не выучил заданного стихотворения, а Татьяна Никитична может вызвать меня. Я на ходу вытащил учебник, чтобы запомнить хоть строчку. Портфель я зажал под мышкой, развернул книгу на нужной странице и прочитал:

Поздняя осень.Грачи улетели…

Ну и чудеса, так это же про грачей! Я несколько раз пробежал глазами страницу, и стих сам собой запомнился. И так крепко, что я не сомневался: разбуди меня среди ночи и спроси — сразу же его прочитаю!

В класс я влетел вместе со звонком.

Запыхавшись, поздоровался со Славиком и тяжело бухнулся на скамейку.

— Ну что, выучил? — вместо приветствия поинтересовался Славик.

— Еще как! — гордо ответил я. — Даже повторять не буду.

— Тогда подними руку, я не успел, — прошептал Слава мне на ухо, потому что в класс уже заходила Татьяна Никитична.

Все обошлось как нельзя лучше! Таки счастье на свете есть! В этом я наконец убедился. Во-первых, мама и папа оставили грачонка. Во-вторых, пятерка за стих тоже чего-то стоит. И, в-третьих, я спас Славку. Получи он двойку — и тренер не пустил бы его на гимнастику, пока не исправит. А Славик же без гимнастики — как рыба без воды!..

Хорошо идти домой, когда тебя ждут! Даже ботинки поют, а прохожие улыбаются тебе, как давнему знакомому. Красота, когда в тебя кто-то есть, кому ты нужен!

Разумеется, прежде всего я нужен папе и маме. Но одно — быть нужным родителям и совсем другое — грачонку. Маме и папе я нужен, потому что я их сын… А грачонку — чтобы я заботился о нем. А это здорово, когда тебе есть о ком заботиться!

Я припустил сильнее и уже через несколько минут был дома. Только тут я вспомнил, что у грачонка уже есть хозяин, и мне стало плохо. Я вообразил, что хозяин отыскался и забрал грачонка. И когда я зайду в квартиру, на кухне будет стоять пустая коробка из-под телевизора.

Напуганный этими мыслями, я забыл про лифт и почти взлетел на восьмой этаж.

Трудно писать объявления!

— За тобой что, волки гонятся? — спросила мама, открывая мне дверь. — У тебя же есть ключи. Или ты потерял их?

Нет, не потерял, а просто забыл о них.

— Где он?! — крикнул я.

— Кто «он»? — удивилась мама. — Грачонок!

— Где же ему быть: сидит и кашу уплетает, — улыбнулась мама, когда поняла причину моего волнения. — Мой руки и садись обедать. Заодно поговорим, ибо я скоро ухожу.

Я вымыл руки, плеснул холодной водой в лицо — так разгорячился! — и поспешил к маме.

— Ишь, куда залез! — кивнула мама на карниз.

Я взглянул на окно и увидел, что грачонок сидит под самым потолком и спокойно чистит свои черные, почти металлические, перья.

— Привет! — воззвал я к нему.

Грачонок бросил чиститься, повело на меня глазом и радостно крикнул:

— Кр-ры-ы!

На его языке это, видимо, означало: «Привет! Я за тобой соскучился».

— Если оно так будет орать, — недовольно заметила мама, — мы все оглохнем.

— Мамочка, — заверил я, — это он по мне соскучился. А на самом деле он очень спокойный!

— Садись, борщ остынет, — перебила мама и села напротив меня.

— Итак, — начала она торжественно, — мы с папой решили…

— Мамочка, дорогая! — воскликнул я, и мама оборвала мой пыл:

— Я не закончила! Так вот, мы его оставляем, но при одном условии: будешь ухаживать ты сам…

Я вновь открыл рот — заверить, что лучшего условия и не придумать, но мама строго подняла палец, и я стал слушать дальше.

— … И, конечно, чтобы это не отражалось на уроках. Одно замечание — и…

— Ни одного! — не утерпел-таки я. — Ни одного замечания с сегодняшнего дня! Сейчас увидишь…

Я выскочил из-за стола и выбежал в коридор, где стоял мой портфель.

— Как ты думаешь, мама, что это? — гордо протянул я маме дневника.

— Ой! — только и сказала мама, словно не верила глазам своим. Пятерка! По литературе! Дай я тебя поцелую, детка!

Опять — «детка»! Но я притворился, будто не слышал, и повис у мамы на шее.

— Итак, договорились, — сказала мама, когда наконец освободилась от моих объятий. — И чтобы мы с папой не напоминали о твоих обязанностях. Ты отвечаешь за жизнь птицы. Не забывай об этом. Все!

Какое хорошее слово — «все»! Лучшего я, пожалуй, и не слышал. Разумеется, я буду ухаживать за ним, потому что знаю, что нужен грачонку! Вот только крылья… Сказать маме или нет?

— Мам, — нерешительно начал я, потому что мама уже стояла перед зеркалом, а в такие минуты ее лучше не беспокоить, — послушай, пожалуйста!

— Разве мы не договорились? — оглянулась мама.

— Да, но, знаешь, у грачонка… крылья подрезаны.

— Ну и что? — не поняла мама.

— А то, что он уже чей-то!

— Действительно, — удивилась мама. — Как я не заметила?! Значит, он от кого-то убежал. Что же, придется вернуть. Конечно, когда хозяин отыщется. А ты сделай вот что… — Мама на мгновение задумалась и закончила: — Напиши объявление и повесь на парадные двери. С такими крыльями издалека не прилетишь. Итак, когда в него кто-то есть, то он живет в нашем доме. Все!..

Мама, как всегда, была права!

Я поплёлся в свою комнату, взял ручку, лист бумаги и сел писать объявление.

Я писал почти час. Надо было хорошенько поразмыслить, чтобы вышло как можно лучше, без ошибок. В конце концов я написал такое:

--------

Объявление

Товарищи граждане! От кого сбежал грачонок, просим обращаться к кв. № 50 (8-й этаж), телефон: 263–11–57. Спросить Почепцова Юру.

Спасибо за внимание!

--------

Кажется, получилось неплохо. Все на месте, как в школе учили. Даже этаж назвал, чтобы не искали долго (лучше бы совсем не искали!). И все мне нравилось: «… от кого сбежал грачонок…». Слово «убежал» я намеренно подчеркнул. Может, хозяину станет стыдно, что грачонок от него сбежал, и он за ним не придет.

Ведь из дома убегают, когда там ужасно плохо!..

Я вновь просмотрел объявление и пошел вешать его.

Придет или нет?

День сегодня выдался по-летнему теплый, хотя был ноябрь. Перед домом сидели на солнце бабушки и дедушки и о чем-то болтали.

А неподалеку, на площадке, собралась вся наше компания.

Видите пузана? Это Витька из первого подъезда. У него есть огромный бульдог. Он хоть и толстый, а очень хороший. Кто? Конечно, Витька, а не бульдог!..

А тот долговязый, худенький — Сергей, наш «главный»! Он всегда что-то придумывает. К примеру, наловить две тысячи воробьев, связать вместе и летать на них. Или построить машину, которая бы все на свете смешивала. Мы поинтересовались — зачем, — так Сергей обиделся и три дня не разговаривал с нами… А на четвертый предложил нам выпить по три тысячи триста тридцать семь стаканов газировки, чтобы стать от газа легкими, как аэростаты. Он все рассчитал, кроме одного — куда в нас влезет столько воды?.. А сейчас Сергей рассуждает, сколько нужно кротов, чтобы заменить машины для рытья метро. Представляете, красота какая?! Приказал кротам: «Ройте вот здесь!» — и сиди себе посвистывай. А на сэкономленные деньги, часть которых, конечно, дадут Сергею, мы купим настоящую футбольную форму для каждого. Вон как!..