Шесть степеней свободы - Найтов Комбат

– Тащ генерал-полковник, информировать лично Вас мне никто не поручал, я отношусь к командному составу, думаю, что соответствующие рапорты заместители командиров лодок по политчасти направили по вашей линии. Не проверял, ибо не моя стихия. В самый пик разбирательства, через день после моего обращения в СМЕРШ, все корабли дивизии приказом ГлавМорштаба были сняты с позиций и направлены на ремонт и переоборудование. В районе боевых действий остались только несколько эскадрилий противолодочной авиации, входящих в дивизию. С момента происшествия прошло одиннадцать суток. Главштаб меня сюда не вызывал.

– Мы пересылали вам приказание информировать нас о ходе операции.

– Приказ такой поступал на имя начальника штаба дивизии контр-адмирала Фокина, который базируется в Альт-фьорде. Командный пункт дивизии находился Ёксе, куда линии ВЧ пока не проведены, и, видимо, уже проведены не будут, 14-я армия достаточно неплохо продвигается вперед. Ёкс – уже глубокий тыл. Сам я, до окончания отделом СМЕРШ расследования причин и места утечки информации по ходу операции, никаких выводов пока не делаю. Мои подчиненные сделали все возможное и невозможное, чтобы провести эту операцию и выполнить приказ командования. Кто раскрыл американцам место ордера – я не знаю. Это произошло не на уровне узлов связи дивизии и приданных воинских частей, и не на уровне штаба флотилии. Это работа либо агента, либо дурака, с длинным языком. Судя по реакции Москвы, утечка произошла здесь.

– На каком основании Вы делаете такое заявление? – тут же среагировал нарком Кузнецов.

– На том основании, что нами была получена вот эта кодограмма за двумя подписями: докладывать в главный штаб о ходе операции. Дело в том, что ни норвежцы, ни генерал Щербаков не знали ничего о составе сил, посланных мной снять их разведгруппу. Запрос об этом пришел из Москвы, по линии ГШФ, товарищ нарком, за вашей подписью. Пришел не мне, а контр-адмиралу Фокину, которого вы, лично, перевели в мою дивизию начальником штаба. То есть, кто-то попросил вас узнать о ходе и составе сил «малозначительной» разведывательной операции. Все это, в том числе мои подозрения, я изложил в своей докладной записке отделу СМЕРШ. Вот пусть они и разбираются. Операция, сама по себе, носила очень рутинный характер: требовалось снять пять человек и одного пленного. Для выполнения второго задания я направил в этот район другую лодку. Действовали норвежцы отлично, и массированное прочесывание местности немцам не помогло, не там искали. Отличительных знаков на рубке у «С-127» не было. «Девятка» и «девятка». Она и была выбрана мной именно поэтому, чтобы немцы тревоги не подняли. Отошли мои люди абсолютно чисто. Из района никаких радиограмм не давали. Однократно передали из района Анденеса условный сигнал, и скрытно вышли в район ожидания. Этот район постоянно патрулируется нашими самолетами. Там лодки всплыли, а через четыре часа их атаковали. Причем, американцы. А человек, которого вывозили мои люди, имеет отношение к тому самому «вундерваффе», «чудо-оружию», и действительно очень много знает об этом проекте. Для того, чтобы он не попал в наши руки, товарищ нарком, вас и использовали.

– Меня?

– Вас. А вы – Фокина, в темную. Я узнал о том, что поход двух моих лодок «пасут» из Москвы, только после случившегося. Еще раз повторяю: это – рутина, обычный разведывательный выход. По отлаженной схеме. Мы в Тромсё так ходили, и имели там отличные результаты. Активность немцев в этом районе околонулевая. Есть еще несколько вопросов к вам по части передачи сведений англо-американцам по нашим вооружениям: зачем вы притащили к нам на борт адмирала Фрейзера? Вы же в курсе, что все разработки, которые я веду, имеют высшую форму секретности. Ни у кого в мире нет таких бомбометов, таких боевых пловцов, никто не атакует торпедами с больших высот. Зачем давать подсказки их разработчикам? Времена, когда нам требовалась помощь англо-американцев, давно канули в лету. Они давно, уже два года, только мешают нам своим присутствием в высоких широтах. Это – наше море, и норвеги должны стать нашими союзниками, а не союзниками американцев. Я не стал говорить при американцах, что они готовят нам «подарок», большой подарок.

– Ви это хотели сделать, адмирал! Я вам не позволил этого. – последовала реплика вождя.

– Напрасно, товарищ Сталин. Далеко не все американцы считают «проект Манхеттен» своевременным и необходимым. Они не все ястребы. Итон – «ястреб». Вот пусть бы и поднял переполох, что русским известно о проекте. И теперь они не только название проекта знают, но и те сложности, которые его преследуют.

– Мы поговорим об этом позже, адмирал. Не в этом составе. Товарищи моряки, вы – свободны. И обсудите на Вашем совете то, что вы сейчас услышали. Но, без участия вице-адмирала Станкявичуса. Его действия, и действия его подчиненных, будут особо отмечены Ставкой. Присаживайтесь, товарищ адмирал. Остальные – свободны.

Я не скажу, что произошедшее мне очень понравилось, готовился я поднимать совершенно другие вопросы, но пришлось «наехать» на наркома, впрочем, он вполне заслуженно сейчас немного огребет, так как он и Головко несколько берега потеряли. Да, части морской пехоты, точнее, спешенные моряки, проявили себя в боях на всех участках фронта, а вот «флотская составляющая» далеко не блистала! Сказывалась общая техническая отсталость средств обнаружения: нехватка локаторов, гидролокаторов, эхопеленгаторы на всех кораблях были жутко устаревшими. О проблемах подводного флота я уже просто молчу. Хотя, на отдельных направлениях, советская наука была впереди планеты всей, я это о системах жизнеобеспечения говорю: в реальной истории к 1943-му году наши лодки имели самую большую подводную автономность, до 15 суток, тогда как противник мог продержаться под водой не более 3–5 суток. Они решили эти проблемы на полтора-два года позже. И высотное торпедометание родилось именно в Советском Союзе, но его зачем-то передали американцам. Передал тот самый легендарный нарком Кузнецов. Это мне сильно напоминает один неприятный эпизод 90-х годов, когда в Америку ушли наши военные разработки по сверхзвуковым самолетам с укороченным и вертикальным взлетом (Як-41М), БОРам и ПОРам, Бурану. Мы, к сожалению, ничему не учимся на ошибках прошлого! Кузнецов и Со так же верили в дружбу народов Америки и Великобритании с СССР, как и Ельцин, с компанией всяких путиных, верили в то, что их «примут в золотой миллиард», может быть не всех, только «избранных», так сказать, «илиту», но примут. Да вы им на фиг не нужны! Вот и приходится вспоминать наставления маршала Воронова, и перемалывать «мечтателей о кружевных трусиках» 6-тидюймовками.

Пока члены Военного совета флота собирали бумажки и выходили, я, честно говоря, думал об этом, глядя на их недовольные лица. Голос Сталина вернул меня в этот мир.

– Вы присутствовали на допросе Лейфа Тронстада?

– Да, присутствовал.

– Ваши впечатления? Он сейчас в Москве, пытаемся привлечь его к работе.

– Был очень сильно напуган, кстати, там, видимо, не все чисто по отношению к нашим военнопленным, основной рабочей силой на строительстве были они. Рекомендую давить на это, тем более, что завод и концлагерь наши войска, скорее всего, уже освободили. Пока не услышал русские голоса в лодке, считал, что его выкрали американцы или англичане. Много знает о немецком Uranprojekt Kernwaffenprojekt. Первого февраля прошлого года в Лейпциге закончилась сборка «урановой машины».

– Что это такое?

– Насколько я понял, это устройство для нагревания воды без использования внешней энергии, товарищ Сталин.

– Что это им даст?

– Как минимум, подводную лодку или надводный корабль неограниченного радиуса действий.

– Неплохая идея. Но речь, вроде, шла о создании оружия.

– Да, подобное устройство может быть использовано и в этих целях. Этим занимается в Германии некто доктор Тринкс. Второй завод по производству тяжелой воды потребовался для обеспечения работ по созданию «водородной бомбы». Они хотят реализовать какой-то сложный процесс, в котором слоями будут располагать высокообогащенный уран и тяжелую или сверхтяжелую воду. Доктор Тронстад утверждает, что расчеты показывают, что возможно извлечение энергии в виде взрыва, мощностью до миллиона тонн тротила[2].