Паломничество в Святую Землю Египетскую - Томаш Миркович

– Барышня Алиса! – повторил он, растянув губы в почти беззубой сердечной улыбке. – Как я рад! Сейчас мы откроем гроб, чтобы вы могли попрощаться с дядюшкой!

Алиса громко, истерически захохотала. При виде ошарашенной физиономии старичка несколько человек из стоящих рядом засмеялись тоже; остальные глядели на них неодобрительно, но и сами не совладали с подрагивающими уголками губ, и вскоре хохот всей толпы, поначалу немного нервный, разносился по всему саду, словно праздничный салют.

Тем временем старичок стоял перед Алисой и, разинув рот, озирался по сторонам в полном недоумении. Далеко не сразу его взгляд наконец остановился на гробе.

– Что случилось? – спросил он неуверенно, глядя на все еще смеющуюся Алису.

Она только беспомощно развела руками и рассмеялась еще пуще от собственного бессилия.

Старичок не стал ждать, пока она умолкнет, а поспешил к покойнику и открытому гробу, чтобы сложить все как было. Его усилия поначалу только увеличивали общее веселье, но в конце концов собравшиеся принялись ему помогать.

Когда дядя опять лежал в гробу, а крышку оттерли от грязи и прибили по всем правилам, старичок подошел к Алисе и представился Станиславом, камердинером ее дяди, а еще раньше – дедушки.

– Так вы, господин Станислав, наверное, и моего отца знали? – спросила она.

– Конечно, барышня. Только называйте меня, пожалуйста, просто по имени, ладно? Так меня всегда звали все в вашей семье. До чего же я рад, что вы все-таки приехали! Господин Теодор не дождался, бедняжка, хотя и верил, что вы, барышня, явитесь хотя бы на похороны. Он оставил письмо; с вашего позволения, барышня, я вам его отдам после похорон, а то надо спешить на кладбище. Сейчас я лошадь запрягу.

– Погодите, не могли бы вы…

Старичок страдальчески скривился:

– Очень вас прошу, – называйте меня по имени, без «господина».

– Хорошо. Так вот, Станислав, вы никуда не поедете, пока вам не перевяжут голову. Повернитесь, пожалуйста.

Старичок послушно выполнил приказ. Редкие седые волосы у него на затылке слиплись от крови.

– Рана не выглядит опасной, но ее надо промыть и забинтовать. Пойдемте за мной. У меня в машине аптечка.

– Нет, не нужно. Со мной все в порядке, – сказал старичок, утирая рукавом грязь с лица. После чего вдруг заинтересовался: – Так вы приехали на машине?

– Да, – ответила Алиса, направляясь к калитке. Старичок засеменил за нею.

– А какой марки, можно спросить?

– «Сиренка». – Алиса отворила калитку и отступила, чтобы пропустить старичка вперед.

– Нет-нет, только после вас, – возразил тот, останавливаясь. – А багажник у нее есть?

– Конечно. Небольшой, правда, но есть. Как у всякой машины.

– Нет, а такой, на крыше?

– Такой тоже есть. А почему вы, Станислав, спрашиваете?

Правильно ли она обращается к слуге? Насколько ей помнилось из книг, пожалуй, что правильно. Старый беззубый камердинер раздражал ее все больше. Знала бы, что дядя уже умер, могла бы й не ехать.

– А он прочный? – не отставал старичок.

– Кто прочный? Автомобиль?

– Нет-нет. Багажник.

Алиса почувствовала, как в ней нарастает раздражение, однако взяла себя в руки и ответила совершенно спокойно:

– Не знаю. Я еще ничего на нем не возила. Вы, Станислав, лучше сами посмотрите. Машина прямо у калитки. Проходите, пожалуйста!

Она решительно взяла его под руку, собираясь вытолкнуть на улицу, но, почувствовав под пальцами худое костлявое предплечье, пожалела старика. Стыдясь своего гнева, Алиса отпустила его и первая прошла в калитку.

«Что ему нужно?» – мелькнуло у нее в голове, пока она доставала из аптечки вату, перекись водорода и бинт, а старичок с видом знатока осматривал багажник. Бинт не понадобился: на месте удара вскочила изрядная шишка, но кожа была только немного рассечена. Хватило и пластыря. Вдруг до Алисы дошло.

– Не выйдет, – сказала она.

– Слушаю вас, барышня? – спросил Станислав, оборачиваясь к ней; осмотр багажника так захватил его, что он почти не заметил, как Алиса обрабатывает ему рану. Лишь теперь, увидев у нее в руке клок окровавленной ваты, он ощупал голову, скривился и тут же улыбнулся: – Благодарю вас, барышня.

– Не за что. Я сказала – не выйдет. Не собираюсь работать катафалком. Запрягайте лошадь.

У старичка вытянулось лицо.

– Как прикажете, барышня, – сказал он с грустью. – Но господин Теодор так любил автомобили! Было время, когда у него была лучшая машина во всей округе. «Ягуар»! Я всегда возил его, когда он выбирался в город. Он любил быструю езду. Когда у него не было никаких дел, приказывал просто возить его по округе. Хорошее было время!

Алиса почувствовала, что смягчается.

– Станислав, а у вас права есть?

– Разумеется, барышня. – Старик гордо выпятил чахлую грудь. – Я научился водить в армии, и у меня ни разу не было ни единой аварии!

– Ну тогда ладно.

– Спасибо, барышня! – Обрадованный Станислав схватил ключи и побежал в сад.

Вскоре белый гроб – «пирог деревянный, начинка мясная» – уже балансировал на крыше автомобильчика, а старичок и двое помощников затягивали ремни. Спустя считанные минуты все было готово.

– Вы поедете со мной, барышня? – спросил Станислав.

– Нет, лучше пешком пойду, – ответила Алиса. – Это далеко?

– Сразу за городом.

Старичок сел в машину и включил зажигание. Развернуться на узенькой улочке, к тому же заполненной провожающими, было нелегко, но в конце концов ему это удалось. За «сиренкой» составилась процессия. Впереди – священник, министранты и Алиса, за ними остальные; некоторые все еще посмеивались себе под нос.

Доехав до конца улочки, машина свернула в сторону, противоположную той, откуда приехала Алиса. Поначалу процессия двигалась медленно. Алиса глядела по сторонам. Ни одно из зданий на главной улице, мимо которых она проходила, не вызвало отклика в памяти; в этой части городка она пожалуй, никогда и не бывала. Из домов выходили люди, то и дело кто-нибудь присоединялся к процессии. Алиса не знала: то ли здесь просто такой обычай, то ли дядю все знали и любили. Сейчас, сейчас… Может, между их фамилией и названием городка есть какая-то связь? Сецехи из Сецехова? Эта мысль пришла ей в голову еще по пути из Варшавы но показалась не слишком реальной. Хотя кто знает? Когда вернется, надо будет обо всем расспросить маму. В самом деле странно, что она ни разу не вспоминала ни о дядьях, ни о Сецехове.

И еще этот старичок… «Да он сейчас загубит машину!» – подумала она, слыша по урчанию мотора, что тот все еще едет на первой передаче. Но тревожилась она зря: вскоре «сиренка» с гробом отдалилась от нее на два десятка метров. Алиса прибавила шаг, но расстояние между ней и катафалком снова увеличилось. Она зашагала быстрее. Старичок сказал, что дядя оставил ей письмо. Интересно, что в нем? Как жаль, что дядя ее не дождался! А он и правда точно предсказал свою смерть. Хм… Перед глазами у нее встал дядин труп; хотя она старалась не смотреть, когда тот вывалился в грязь, у нее создалось впечатление, что труп обмотан бинтами. Только лицо оставалось на виду, но какое-то странное, словно раскрашенное. Сколько ему могло быть лет? Пожалуй, ненамного больше, чем ее отцу, которому сейчас было бы за сорок. А кем был тот второй брат… Витольд?… Нет, Виктор: кажется, так тетя сказала. И добавила, что он после войны поселился в Америке. Странно, что она и о нем ни разу не слышала. Сама она родилась в Америке, в Чикаго, но после смерти отца мама вернулась с нею в Польшу. О годах, проведенных за океаном, Алиса ничего не помнила, но отец наверняка виделся с братом. Так, может, и она тоже когда-то видела дядю Виктора?

О том, как жилось в Америке, она маму не расспрашивала, понимая, что эта тема связана с грустными воспоминаниями. А когда все же пробовала об этом заговорить, мама вместо ответа ударялась в слезы. С некоторых пор, не желая делать ей больно, Алиса перестала задавать подобные вопросы. Но как же все было на самом деле? Мама сказала ей, что папа работал на стройке, упал с лесов и разбился на месте. Этого Алисе хватило, подробностей она не допытывалась. А когда лет в шесть-семь заинтересовалась, почему в День поминовения усопших они не ходят на папину могилу, мама объяснила, что отец похоронен в Чикаго, потому что перевезти останки в Польшу у нее не было денег. Но сейчас, спустя много лет, эти воспоминания вряд ли остаются для мамы такими же горькими. Алиса решила расспросить ее обо всем, когда вернется.

Внезапно она обнаружила, что бежит со всех ног. Погрузившись è раздумья и уставившись на номерной знак своей машины, она бессознательно ускоряла шаг, пока не побежала, стиснув зубы, как когда-то на школьных соревнованиях. Алиса остановилась перевести дух; красный автомобильчик с белым гробом на крыше рванул еще быстрее и исчез за поворотом. Неужели старичок, помня, что его хозяин любил быструю езду, специально прибавлял газу, чтобы и эта последняя поездка прошла дяде в удовольствие?