Как жить и властвовать - Александр Александрович Игнатенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нередко книги эти существовали первоначально в единственном экземпляре, хранились в халифских или султанских сокровищницах. Например, анонимная книга «Канон политики и правило предводительства», адресованная музаффаридскому правителю Южного Ирана Джаляль-ад-Дину Шах-Шудже (1364–1384), тщательно охранялась и имела специально скрытый под краской знак – личную печать правителя, которая становилась видна, если краску смыть. (Исследователи обнаружили оттиск печати в инфракрасном излучении.) Призыв аль-Муради хранить его «Книгу указания» так, как хранят злато-серебро, можно было бы рассматривать как поэтический оборот [3]. Но Ибн-аль-Хаддад, автор «Бесценной драгоценности, или Политики предводителя» сообщает в предисловии как о чём-то совершенно естественном, что он после завершения своего сочинения обязательно сдаст его в государственную сокровищницу, где она и будет храниться «наравне с жемчугами и златом» [4].
Можно вообразить, какое наказание ожидало бы того, кто посмел покуситься на «зерцало», адресованное конкретному властелину и хранящееся в его сокровищнице. Это сейчас некоторые из приведённых выше имён, если не все, мало что говорят. Но их носители обладали реальной и очень большой властью в своих государствах: сначала в могущественном Арабском халифате, потом в самостоятельных государствах, на которые распался халифат, – княжествах-эмиратах. О том влиянии, которым обладал, например, фатимидский визирь аль-Мамун (не путать с аббасидским халифом аль-Мамуном), может косвенно свидетельствовать то официальное имя, которое он носил, и я не могу удержаться, чтобы его здесь не привести. Его звали Наивеликолепнейший, Надёжный, Корона Халифата, Гордость Всего Живого, Основа Религии, Драгоценность Повелителя Правоверных.
Но ценнейшее содержание этих книг заставляло смельчаков преодолевать преграды и завладевать этими сочинениями. Некоторые из «зерцал» расходились во многих экземплярах, переписываясь от руки. Но ещё больше оставалось в сокровищницах, и только в последние годы эти книги стали публиковаться. А некоторые остаются неопубликованными до сих пор – не в сокровищницах, а в библиотеках Парижа, Лондона, Ватикана, других городов, куда они перекочевали в результате купли-продажи или как-то еще. Эти источники, включая и часть неопубликованных, использованы для написания книги, которую Читатель держит в руках.
Почему же эти трактаты так охранялись и пользовались такой популярностью? Да именно потому, что они содержали ценнейшие советы о том, как жить и властвовать, были своего рода инструкциями о том, как достичь успеха, стать счастливым, прожить жизнь со смыслом.
Не сегодня появились сочинения о том, как оказывать влияние на людей и завоевывать друзей, как вести дела и одолевать врагов. «Княжьи зерцала» составляли часть широко распространённой в средневековом арабо-исламском мире жизненаучительной литературы – так называемогоа́даба. Адаб означает «правила», и эти правила могли касаться всего того, что и составляет содержание человеческой жизни – от любви до войны, от правописания до властвования. Их отличие от современных книг подобного рода – выверенность многовековым опытом. Вот образец адабного наставления.
Это – трактат первого арабо-исламского философа Юсуфа Ибн-Исхака аль-Кинди (IX век) «Как уберечься от печалей». Отмечу кстати, что высокий интеллектуальный ранг автора свидетельствует: к составлению жизненаучительных трактатов обращались мощнейшие личности, которым было что сказать о жизни.
Как избавиться от печалей
Советам предпослано введение, из которого следует, что приятные и неприятные вещи являются таковыми не по своей природе, а в силу нашей привычки, возникающей от частого повторения действий или состояний. Разбойник считает приятной разбойную жизнь, хотя она сопряжена с множеством опасностей. Человеку испорченному кажется приятным то, что отвергают другие. Азартный игрок, попусту тратя время, готов проиграть всё своё состояние. А кто-то превыше всего ставит чувственное наслаждение.
Если любое отношение к вещам есть результат привычки, то можно приучить себя к вещам достохвальным. Начинать нужно с простого и подыматься постепенно ко всё более сложному и трудному в исполнении. Водителем человека в этом деле должен быть разум.
Что касается конкретных рекомендаций, то они следующие. Во-первых, всякая печаль не возникает без того, чтобы не быть следствием чьего-то действия – либо нашего, либо чужого. Если это действие зависит от нас, то мы ничего не должны делать такого, что могло бы нас опечалить. Ведь хотеть сделать то, что тебя опечалит, – это значит хотеть того, чего не хочешь, а так может вести себя только безумный. Что касается чужих действий, приносящих печали, то мы либо в состоянии уберечься от них, либо нет. В первом случае мы должны сделать всё, чтобы помешать тем людям, которые желают нам зла. Если же мы ничего не можем сделать, то прежде всего мы не должны печалиться заранее: ведь что-то и без нашего противодействия может помешать осуществлению действия, которое может нас огорчить. Огорчаться заранее бессмысленно, так как в этом случае причиной нашего огорчения стали бы мы сами. Если уж чьё-то действие, ввергающее нас в печаль, совершилось, то тогда нужно прибегнуть к приёмам, которые сделают печаль наименее продолжительной. Для этого, во-вторых, – и это следующий совет – необходимо вспомнить те огорчения, которые были у нас когда-то и после которых мы утешились, а также печали и огорчения других. Окажется, что все они в конечном счёте предаются забвению.
В-третьих, нужно помнить о том, что у всех есть потери и утраты и нет человека, которого бы вовсе обошла беда. А ведь все люди радуются и веселятся. Так происходит потому, что печаль есть состояние человека, а не что-то постоянно присущее его природе. Горюет человек, у которого украли какую-то вещь. Но не печалится тот, у кого этой вещи вообще не было.
В-четвёртых, человек, который хочет прожить жизнь без бед, уподобляется тому, кто вовсе не хотел бы жить. Ведь беды и невзгоды неотделимы от жизни. Жить с ними или не жить вовсе – так стоит вопрос. Третьего не дано. Желать же это «третье» – значит умножать страдания, так как это желание неосуществимо и, следовательно, неразумно.
В-пятых, мы не должны упускать из виду, что на вещи, попавшие нам в руки, все люди имеют право в той же степени, что и мы. И если у кого-то есть нечто большее, чем то, чем владеем мы, то с этим
