Ученик - Алексей Губарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пошёл вон, старый козёл! — голос Фариды зазвенел от злости.
— У-у, стерва! — запричитал старик откуда-то снизу. Я тут же живо себе представил, как плошка, из которой меня только что поили, с силой врезалась в лоб Хамзату, и тот от боли, обхватив лицо руками, опустился на корточки.
В этот момент до моего сознания наконец дошло, что вообще происходит. Бой в саду, смерть возлюбленной, мой разговор с богиней... Айлин подселила мой дух в тело крестьянского мальчишки?! Да ещё и урода, если верить мерзкому старику, вой которого уже сменился на визгливую ругань. Справедливая решила поиздеваться надо мной?!
От возмущения я дёрнулся, чтобы подняться, и это была моя ошибка. Острая боль прострелила всё тело, и сознание заволокло чернотой небытия.
* * *
Следующее пробуждение было более спокойным. Я пришёл в сознание от прикосновения ко лбу чего-то прохладного. Открыл глаза, и встретился взглядами с... девочкой? В этот раз освещение было немного лучше, и я смог хорошо разглядеть, кто рядом со мной находится. У неё были чёрные густые волосы, убранные в толстый хвост, и перехваченные простой верёвкой. Невероятно смуглое от загара лицо, довольно милое, если не считать слишком широкого приплюснутого носа. И чёрные, блестящие любопытством глаза.
— Воды. — вновь попросил я, надеясь, что в этот раз мне не подсунут целебный отвар.
— Ой, брат! Очнулся! — девчонка, охнув, тут же исчезла из поля зрения, и мне стало ясно, откуда пробивается свет. Он просачивался сквозь несколько щелей в потолке и узкую полоску дверного проёма.
Само помещение было круглым, и каким-то предельно убогим. Обычная мазанка, каркас которой сплетён из длинных тонких ветвей. Крыша, судя по щелям, покрыта соломой, и скорее всего давно не ведала ремонта. Убранство хижины тоже не впечатляло. Несколько лежанок, застеленных старыми шкурами и каким-то тряпьём, у одной из стен широкий, метра три, стеллаж, укрытый циновкой. Убогий стол, несколько корявых стульев, и в центре помещения грубо сложенный из камня открытый очаг. Над ним по идее должно быть отверстие в потолке, но я не увидел его. Возможно накрыли, из-за теплого времени года.
— Вот, держи. — девчонка появилась столь же стремительно, как и исчезла, и сунула мне под нос глиняную плошку. Я ухватил губами край посудины, и в моё пересохшее горло побежала живительная влага. Один глоток, второй, третий. Я бы пил и пил эту прохладную, живительную влагу, но моя сиделка строго произнесла: — Остановись, брат! Ты уже выпил половину суточной дозы воды. Мама очень расстроится, когда узнает.
— Спасибо, сестра. — произнёс я на ранее неизвестном мне языке. — Прости, но вода показалась мне такой вкусной. Скажи, что со мной случилось?
— В селе говорят, что ты сорвался со скалы, когда охотился с мальчишками за каменными ящерицами. — ответила девочка. Справедливая Айлин, да ей лет десять, не больше. А глаза такие, словно все двадцать. — Но мама считает, что тебя столкнул толстый Сахем, младший внук колодезного Хамзата. Это уже не первый раз, когда толстяк хочет убить тебя.
— Почему? — удивился я. — Зачем Сахем это делает?
— Потому что ты не такой, как все. — девочка потупила взор, после чего проговорила скороговоркой: — Фархат, раз ты очнулся, я пойду на поле, помогу маме с работой. Отдыхай.
И мелкая, считающая меня своим братом почти бегом выскочила из хижины. Я же, глядя ей в след, задумался. Что значит не такой, как все? Тот старик говорил, что я отродье хаоса. Что бы это значило? Что-то с телом? Попробовать вновь подняться?
Осторожно, не делая резких движений, приподнял голову. По позвоночнику прокатилась волна боли, но в этот раз достаточно слабой, чтобы пострадавшее от падения тело выдержало, не отправилось в бессознательное состояние. Хм. Очень худые, но жилистые руки, такие же ноги, прикрытые до колен шортами из грубой ткани. Впалый живот, хорошо видимые рёбра — выше пояса я оказался обнажён. На загорелой коже видно множество шрамов, некоторые из них выглядели ужасно. У предыдущего хозяина тела похоже была несладкая жизнь.
Закончив с телом, осмотрел кисти рук. Ладони покрыты грубыми мозолями, что говорит о регулярном тяжёлом труде. Костяшки набиты, как у кулачного бойца, что весьма удивило. Ощупал пальцами лицо. Уши, глаза, нос, рот — на месте, с размерами тоже всё в порядке. В чём же моё отличие от местных, что меня называют отродьем хаоса, да ещё с такой брезгливостью? Может дело в моём энергетическом строении тела?
Опустив голову на лежанку, вытянул руки вдоль туловища и приступил к первой медитации в чужом теле. Непростое решение. Будь я собой, погружение в себя заняло бы чуть меньше мгновения. Теперь же моему сознанию потребуется сначала ощутить связь с телом, затем нащупать хотя бы один поток, и по нему попасть в сосредоточие — сердечное ядро.
Ни одна из известных мне практик не помогла, а знал я их больше двадцати. Столкнувшись с чередой неудач, решил использовать метод, которому наставники учат юных, только что пробудившихся одарённых, помогая им первый раз увидеть своё ядро. Это была даже не духовная практика, а скорее тонкое вмешательство в своё энергетическое тело. Такое могло сработать лишь с тем, у кого не имелось защитной ауры.
Я представил перед собой безбрежную гладь воды, и несколько секунд созерцал её, погружаясь в эту стихию, позволяя ей заполнить всё сознание. Затем усилием внутреннего взора сменил воду на бескрайнее небо. Разум окутала синева без границ, в которую я начал постепенно погружаться, всё глубже и глубже, растворяясь в ней. В какой-то момент к погружению присоединилось чувство напряжения. Поначалу вполне терпимое, оно начало возрастать, с каждой секундой требуя всё больше внимания, пока не заполнило собой всё моё я.
Прорыв произошёл мгновенно. Напряжение лопнуло, и моё сознание окутал первозданный Хаос. От неожиданности я чуть не выпал из медитации, с трудом удержав концентрацию в том безумии, где только что очутился. Хаос — я никогда раньше не касался этой стихии. Если и приходилось с ним сталкиваться, то лишь в бою.
Собрав всю волю в кулак, приступил к поиску сосредоточия, сердечного ядра. Нужно найти следы второй стихии, только она поможет мне упорядочить это безумие, окутавшее меня чадным пламенем.
Две стихии формируют ядро одарённого. Чаще всего противоборствующие, и одна всегда подавляет вторую, пусть и незначительно. Но бывает и так, как
