И аз воздам - Ирина Чернова

В домах уже зажигались фонари и светильники, улица тонула в сгущающихся сумерках, а мы все топтались у ворот, причем я никак не могла отвязаться и проститься с несчастным робким кавалером, а он то вздыхал, то сопел, то рассматривал исподволь Колодезную стрит, как будто ожидая чего-то, так что под конец я уже порядком устала, разозлилась и решила распрощаться побыстрее. Чего он там хотел, было трудно понять, но изображать влюбленного подростка у него получалось на жидкую тройку.

— Спокойной ночи, господин Бейрис, — уже пятый раз я пыталась дернуться и уйти, и уже пятый раз он хватал за руку, не отпуская меня. — Тетушка уже волнуется, мне надо идти.

— Рия, — ну вот, опять засопел, вцепившись в руку, — мы увидимся с тобой завтра?

— Завтра и будет завтра, — не выдержала я установленного имиджа, поскольку уже давно мучилась от жажды, — до него еще дожить надо! Спокойной ночи, господин Бейрис!

Выдрав у Райшера свою законную собственность, я быстро шмыгнула за калитку, задвинула засов и бодро потопала через двор, шумя как можно больше. За калиткой стояли тихо, я хлопнула дверью и вкруговую осторожненько подкралась к воротам, выглядывая в щелочку. Так и есть, Бейрис постоял еще немного, как будто прислушиваясь к ночным звукам, но, вопреки ожиданию, не пошел к дому Нисты, а развернулся и быстрым шагом двинулся в сторону центра Делькора. Недоумевая, что бы это могло означать, я подождала в надежде понять его действия, но шаги постепенно затихли вдалеке и пришлось вернуться в дом, чтобы потешить Уту подробностями своего свидания.

Как и следовало ожидать, в моем пересказе все выглядело для нее совершенно естественно, даже стоны Райшера о желании свести счеты с жизнью.

— Рия, ты так спокойно отнеслась к словам этого молодого человека? — ахала она, несомненно, рисуя в воображении страшные картины гибели Бейриса, — нет, ты в силу своего возраста не можешь понять глубины всех переживаний, которые так тревожат его сердце. Молодые люди бывают куда более чувствительны, чем девушки, только они не могут так запросто делиться тем, что у них внутри, это же мужчины! Подумай, что, если он на самом деле такой робкий и стеснительный и его всегда оттесняют более наглые друзья? Я могу сколько угодно рассказать тебе случаев из моей жизни, когда стеснительные молодые люди замыкались в себе только потому, что над ними все смеялись и становились мужчинами от одного благосклонного взгляда! Хочу тебе заметить, — постаралась она сделать свой голос более строгим, — что если поддержать такого парня, то он ради тебя сделает все, что угодно, вот поверь мне. Когда я была совсем молодая и глупая, на нашей улице жил булочник, у которого был сын, очень стеснительный и робкий. Мы, девушки, не принимали его всерьез, а он никогда не заговаривал с нами, только отворачивался в сторону, если кто-то из нас проходил мимо. Моя лучшая подруга тоже смеялась над ним, потому что он был не такой стройный, как те красавцы военные, о которых всегда мечтают глупенькие девчонки… — при этих словах она вздохнула и уж наверняка не о толстом сыне булочника, но я не стала ничего ей говорить о своих догадках и прослушала очередную душещипательную историю, главным стержнем которой было научить меня уму-разуму и вполне естественное желание устроить судьбу несчастной девицы. Я пообещала подумать и не особенно придираться к Бейрису, а Ута облегченно вздохнула и прилегла поудобней на взбитых подушках, попросив принести ей воды. Несмотря ни на что, я была ей благодарна за помощь и приют, поэтому старалась особо не перечить и выслушивать все рыдательные истории до конца, чтобы не обижать ее.

Тетушка Ута уже уснула, а я повертелась на жесткой лежанке, раздумывая над происходящим. Было очень странно, куда это могла пропасть Ниста, которая получила, по словам рябой Диты, приглашение от Райшера. По всем законам жанра она должна была караулить его у своих ворот или колодца, отчаянно крутя задом и строя глазки… разве что появился еще более красивый и перешел Бейрису дорогу? Что-то здесь было не так, но во-первых мне очень не хотелось бежать куда-то на ночь глядя и навлекать на себя неприятности со стороны мелкого уголовного элемента, а что он в Делькоре есть, я не сомневалась. Во-вторых мне было необыкновенно тепло и уютно в доме Уты, поскольку она действительно напомнила мне маму, о которой я эти дни даже боялась вспоминать. Как ни странно это звучит, но чужой бедный дом стал мне почти родным и близким и было очень тяжело вдруг бежать из него сломя голову. Все опасности по истечение времени стали казаться мне надуманными и совершенно не верилось в то, что меня взаправду хотели убить.

Ута проснулась еще до рассвета, опять жалуясь на боль в груди, я напоила ее остатками отвара и она заснула, а я посмотрела на светлеющее небо и решила с утра пойти за травой для кроллей, о которых вчера попросту забыла. Чего валяться, если через час-два надо будет все равно вставать? За ворота я вышла одна из первых, прихватив холстину и большой нож, которым и резала траву, едва увернувшись от длинной процессии селян с тачками и корзинками, ожидающих разрешения войти в город. Шум, ругань и пререкания остались позади, свернув с наезженной дороги я выбрала натоптанную тропинку и стала резать траву вдоль нее, стараясь не залезать в еще мокрые от росы заросли. За работой вообще хорошо отвлекаться от всего и, когда я опомнилась, то груда нарезанной травы превысила допустимое количество… но не оставлять же ее другим? Влажный узел повис на спине, я согнулась, как столетняя бабка и пошлепала назад, беспокоясь, как там себя чувствует Ута.

Калитка открылась легко и я с недоумением уставилась на Райшера, который сидел на ступеньках в дом, положа ногу на ногу хозяйским жестом.

— Ри-ия, — протянул он, улыбаясь, — где же ты так долго ходила, киска? Невежливо заставлять себя ждать… или ты не рада мне?

— Господин Бейрис, — скинув узел с плеча, я пыталась понять, почему он вдруг сидит в моем дворе, а не ждет на улице, изображая из себя вчерашнего страдальца, — зачем вы зашли во двор? Это не место для такого красивого и богатого господина, как вы!

— Ну что ты такое говоришь, Рия, — он стал подниматься со ступеней, не отрывая взгляда от меня, — я ведь всю ночь не спал, думая о тебе, а ты так со мной разговариваешь, как будто первый раз видишь… как будто и не ты гуляла вчера со мной до самой темноты и не ты жалела меня, уговаривая не обращать внимание на моих нахальных друзей, и не ты прижималась ко мне, поливая слезами сочувствия…

А ведь это он меня убалтывает, смотря прямо в глаза, как змея на кролика, и чего это вдруг ради он с самого утра приперся и еще улыбается так… нагло… да точно, только не нагло, а торжествующе, как будто знает что-то… и этот короткий взгляд в сторону, как будто знак дал кому-то… и сам медленно идет прямо к калитке!