"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

Бет заставила девушку лечь, смазала ей грудь и проследила за тем, как ест ребенок:

- Делай, как акушерка тебе показывала. Мальчик наедается и не плачет. А боль пройдет, обязательно.

Аталия погладила мальчика по укрытой чепчиком, светловолосой голове:

- Дэниел приходил. Он недоволен, что я не убираюсь, не готовлю…, Сказал, - девушка помолчала, - что никто неделю в постели не лежит.

- Будешь лежать столько, сколько надо, - оборвала ее Бет, - и чтобы я ничего такого больше не слышала. Пока мы с Джошуа здесь, - она поцеловала Аталию в мокрую щеку, - твой муж голодным и раздетым не останется. Спи, видишь, - Бет ласково посмотрела на мальчика, - маленький задремал.

- Вам теперь Авраамом не назвать, - Аталия устроила ребенка рядом, накрывшись шелковым одеялом: «Он…, Дэниел говорил, что президент Джонсон и генерал Грант на обрезании будут».

Бет поднялась:

- Ничего страшного. Назовем Натаном, в честь прадедушки…, Или Батшевой, - вернувшись из Европы, Джошуа рассказал Дэниелу, кто убил их бабушку. Полковник Горовиц хмыкнул: «Знал бы я это раньше, твой отец, Джошуа, не от сердечного приступа бы умер».

Рав Горовиц мрачно кивнул.

Бет дождалась, пока Аталия закрыла глаза и тихонько вышла в коридор. Дом был пуст. Дэниел еще не вернулся из военного ведомства, Джошуа пошел в синагогу. Рав Горовиц был сандаком, держал ребенка на коленях во время обрезания. Ему надо было договориться с моэлем о церемонии и проследить, как накрывают стол.

Бет осматривала себя в большом, венецианском зеркале: «Взрослый человек. Двадцать девять лет, ровесник Джошуа. Без доклада входит к военному министру, и чуть ли не к самому президенту. Как он не понимает, что девочке надо отдохнуть? Ей всего двадцать, а на ней дом и ребенок. И он придирчивый, - Бет вспомнила строгий голос Дэниела: «Кухню несколько раз пришлось приводить в порядок. Сара осенью часто ошибалась, с едой, с посудой…»

Рав Горовиц затянулся папиросой и пожал плечами:

- Мир в доме, Дэниел, дороже, чем пара выброшенных сервизов, поверь мне. Мужчина, как говорится, должен быть добрым и нетребовательным в своей семье, одеваться хуже того, что ему позволяют средства…, - Джошуа внимательно посмотрел на золотые запонки кузена. Сам рав Горовиц отмахивался:

- Мне вполне хватает двух костюмов. Один на каждый день, и один на Шабат.

- А свою жену одевать сверх того, что позволяют ему средства, - закончил Джошуа. Дэниел усмехнулся: «На это Сара никак пожаловаться не может, поверь мне».

Бет закрыла за собой тяжелую, дубовую дверь. Она не услышала детский плач, что опять раздался в спальне Аталии.

Девушка подняла веки. Мальчик хныкал. Увидев обиженное личико ребенка, пытаясь дать ему грудь, она и сама разрыдалась.

- Десять минут прошло, - Аталия взглянула на серебряные часы, стоявшие на камине, - я не вынесу, если так дальше будет. Дэниел приходит, берет его на руки, улыбается, и все…, Я одна, я все время одна…, И Бет уедет, - охнув от боли, девушка стала кормить.

- И папа…, - Аталия сглотнула, ощутив слезы на глазах, - папа…, Он даже говорить со мной не стал, когда Дэниел меня в тюрьму привез, после Рождества…, То есть Хануки, - испуганно поправила себя девушка: «У папы внук, а он об этом не узнает».

Она взглянула на большую, тяжелую, в синих полосках грудь, на кровоточащие трещины: «Если Макс вернется, я ему такая не нужна…, - Аталия закусила губу и заревела, отчаянно, как ребенок. Мальчик вздрогнул и тоже заплакал. Она лежала, пытаясь его успокоить, вытирая мокрое лицо рукавом кружевной рубашки. Девушка с трудом поднялась, надо было переодевать сына.

Кабинет Дэниела в военном ведомстве обставили простой мебелью. Полковник Горовиц любил хорошие, дорогие вещи, но работать предпочитал за сосновым, закапанным чернилами столом. В столице он приходил в министерство рано утром. Дэниелу нравилось, заниматься делами на свежую голову, до рассвета. Он варил себе кофе на спиртовке и усаживался за донесения. Сразу после Песаха он уехал на территории. Трансконтинентальная железная дорога строилась. Первый поезд из Омахи в Калифорнию должен был отправиться через три года, по расчетам инженеров. Мормоны вели себя тихо:

Дэниел сидел с главой охраны строительства, просматривая донесения из штата Юта: «Они белые люди. Более того, в их интересах провести путь через Солт-Лейк-Сити. К ним тогда хлынут эмигранты».

- Они, конечно, все сумасшедшие, - начальник охраны затянулся сигарой, - но да, полковник Горовиц, белые. А вот индейцы..., - он бросил взгляд на карту дороги.

- С индейцами мы разберемся, - уверил его Дэниел, - для этого я сюда и приехал, мистер Картер. Армия США не будет с ними церемониться. Нам нужен доступ к Тихому океану.

Племена, жившие по ходу следования дороги, переселяли в резервации. За сопротивление расстреливали на месте. Так же поступали и с бандами индейцев, нападавшими на строительные отряды. Дэниел лично допрашивал пленных. Просмотрев свой блокнот, он увидел отчеркнутое имя: «Менева».

Он знал, что его покойный отец убил старшего Меневу, и еще с два десятка вождей и шаманов. Дэниел спрашивал о сыне Меневы, но индейцы молчали, упрямо отворачиваясь, отводя глаза. Только один, после пыток, все-таки что-то прошептал. Дэниел, щелкнув пальцами, подозвал переводчика, с индейской кровью: «Что он бормочет?»

Смуглое лицо было бесстрастным:

- Он говорит, что великий вождь Менева ушел туда, где белые его никогда не найдут, - юноша, было, потянулся стереть кровь с лица индейца. Дэниел, резко велел: «Оставьте нас!»

Тюрьма размещалась в наскоро построенном, деревянном бараке, где ночевала охрана дороги

Когда дверь комнаты закрылась, Дэниел наклонился и от души ударил индейца под ребра.

- Я его отыщу, - пообещал полковник Горовиц, - где бы он ни был. Я уверен, это он посылает ваши банды, мутит воду..., Он враг Америки и я его уничтожу.

- Враги Америки..., - Дэниел выпил кофе и присел на подоконник, держа бумаги. На юге поднимали голову недобитые конфедераты. Он читал о поджогах церквей для цветных и нападениях на фермы, о случаях суда Линча и расправ над аболиционистами. Дэниел хлопнул документами о деревянный подоконник:

- Этих мерзавцев мы будем казнить. Как тех, кто поднял руку на президента, как Уирца, я лично видел его повешение, как ирландцев..., - Дэниелу, после обрезания сына, надо было ехать в Буффало.

Весной, когда он был на западе, оживились ирландские эмигранты. Дэниел состоял в тайной переписке с его светлостью. Контрразведка двух стран оказывала друг другу небольшие услуги. Джон посылал ему списки тех, кто эмигрировал из Ирландии в Америку, с отметками напротив фамилий, интересовавших британцев.

- Фении, - пробормотал Дэниел, - борцы за свободу. Даем американское гражданство всякой швали. Их герцог Экзетер с удовольствием бы повесил.

Ирландские эмигранты, правда, переругались. Консервативное крыло, по донесениям агентов, выступало только за сбор денег для помощи партизанским отрядам на родине, а радикалы взяли в руки оружие.

В начале июня восемь сотен человек, под командованием отставного офицера О'Нила ночью перешли границу на реке Ниагара и атаковали местную милицию. Канадцы полвека не имели никакого военного опыта, а все добровольцы О’Нила служили в армии северян во время гражданской войны.

- Еще и краснеть перед Британией пришлось, - Дэниел закурил папиросу, - президент Джонсон лично извинялся перед премьер-министром. Уверял его в нашем нейтралитете.

Фении, нападениями на канадские войска, хотели отвлечь Британию от готовящегося восстания в Ирландии. В этом Дэниел был уверен. Он так и написал герцогу в шифрованном донесении. В конце лета обещали восстановить трансатлантический кабель, а пока связь была медленной. Даже самый лучший пакетбот доходил из Нью-Йорка в Ливерпуль не меньше, чем за десять дней.

Когда Дэниел вернулся с запада, его в тот же день вызвал генерал Грант. Он приехал с канадской границы.