Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

– Разве диссиденты имеют такое влияние в вашей стране? – спросил Дин.

– Понимаю твой скепсис. Активных диссидентов и в самом деле не так много – несколько десятков. Но они выполняют роль дрожжей, закваски – ничтожного по величине, но весьма активного и размножающегося элемента системы. И размножаться они начали именно сейчас, когда Картер затеял свою кампанию по защите прав человека. Диссиденты выпускают бюллетени, пишут книги, раздают интервью западным журналистам. Создали даже правозащитную организацию «Хельсинки». Кстати, не только у нас, но и в других социалистических странах: например, в Чехословакии действует так называемая «Хартия-77». Деятельность диссидентов подтачивает идеологические основы государства. Тем более что эта идеология и без того трещит по всем швам, возглавляемая престарелым Михаилом Сусловым. Поэтому к тем упомянутым нескольким десяткам диссидентов следует добавить еще половину страны в лице так называемых внутренних диссидентов, которых можно купить с потрохами за джинсы «Левис» или коробочку духов «Шанель № 5».

– Я вижу, ты по-прежнему полон мрачных прогнозов, – произнес Дин, после того как его друг сделал паузу в своем монологе. – Прямо в духе писателя Друри.

– Что за писатель такой? – удивился Юрий.

– Антисоветский писатель, книгу которого я прочитал, пока летел в Москву.

– Ты читаешь антисоветских писателей?

– Надо же знать своих врагов, чтобы потом эффективно с ними бороться.

– В этом ты прав, – согласился с доводом друга Юрий. – Однако тебе не помешает знать и своих личных врагов тоже. Это правда, что вы с Киви собираетесь переехать жить в Испанию?

– С чего ты это взял? – теперь настала пора удивляться уже самому Дину.

– Киви сообщила это Сергею Коняеву, а тот доложил куда следует. Ты что, не понимаешь, что никуда уехать лично тебе не позволят?

– Да не собирался я никуда уезжать! Судя по всему, Эве выдала желаемое за действительное. Но почему ты так уверен в том, что мне не позволят это сделать?

– Потому что на тебя по-прежнему имеют виды многие товарищи как здесь, так и в ГДР. Я же говорил, что американцы затевают кампанию по защите прав человека, а такой человек, как ты, может принести нам много пользы в деле контрпропаганды. Ты разве сам этого не понимаешь?

– Понимаю, не маленький, – ответил Дин.

– Вот и молодец, что понимаешь, значит, не наделаешь глупостей. Эх, жаль, мне пить нельзя, а то бы я выпил за ваше с Эве личное благополучие. Кстати, у тебя с ней как: серьезно или очередная передышка?

– А у тебя как? – поинтересовался Дин, который явно не был расположен к тому, чтобы исповедоваться перед другом.

– У меня никак, поскольку постоянной женщины я так и не заимел – перебиваюсь случайными.

– Вот и перебивайся, а мою личную жизнь оставь мне. Если мы с Эве что-то надумаем, то обязательно пригласим тебя в качестве шафера.

– Буду ждать и надеяться, – засмеялся Юрий и салютовал Дину стаканом с пепси-колой.

Между тем тема личной жизни Дина этим разговором не исчерпалась. В те же самые дни его пригласили в международный отдел ЦК на Старой площади, где интеллигентного вида мужчина в темно-синем костюме, назвавшийся Олегом Ивановичем, угощая Дина горячим чаем со сладкими сушками, завел все тот же разговор – об его отношениях с Эве Киви.

– Мы понимаем, что вы теперь человек свободный, однако хотим предостеречь вас от поспешных шагов, – сказал хозяин кабинета. – Вы можете иметь в Советском Союзе сколько угодно любовниц, однако законная жена – это уже другая история.

– Почему? – удивился Дин.

– Потому, что личная жизнь известного борца за мир Дина Рида не является только его личным делом. У вас должна быть идеальная биография, чтобы нашим идеологическим противникам нельзя было вас в чем-то уличить. А вы дважды разводились, бросив двух детей. Мы понимаем, что жизнь есть жизнь, но и вы нас поймите: мы не можем позволить вам так легкомысленно себя вести. У вас есть уверенность, что, женившись в третий раз, вы и здесь не допустите ошибку? А если это произойдет, какую пищу для разговоров вы дадите людям? Поэтому мы настоятельно рекомендуем вам не делать необдуманных шагов. Живите с Эве Киви сколько угодно, однако о женитьбе забудьте. Тем более что я уверен в том, что лично вам и без официальной регистрации хорошо.

– Почему вы так думаете?

– Потому что сам мужчина и живу со своей благоверной больше двадцати лет. И у меня тоже была на стороне женщина, которая мне все уши прожужжала о том, чтобы я бросил семью и наконец женился на ней. Но я этого не сделал, поскольку в нашей среде это называется «аморалкой». За это можно и из партии вылететь. Так что приходилось изворачиваться, но иного выхода не было.

– Значит, и мне вы советуете то же самое?

– А вы, Дин, и так много лет живете подобной жизнью. Разве, будучи женатым на немке, вы не имели в любовницах нашу актрису? Да разве только одну ее? Так что бросьте притворяться, тем более что я был с вами предельно откровенен. Живите с вашей актрисой сколько душе угодно, но про женитьбу на ней забудьте.

Этот разговор поначалу разозлил Дина. Он не любил, когда ему кто-то что-то приказывал. Однако потом, покинув злополучный кабинет, Дин успокоился. Он понял, что в главном его собеседник прав: гарантии, что они с Киви, поженившись, потом не разведутся, у Дина не было. А третий развод и в самом деле мог плохо сказаться на его имидже. Это на Западе к этому делу подходят гораздо проще, а здесь, в Восточном блоке, моральный облик бойцов идеологического фронта должен быть безупречным. Показуха, конечно, но была в этом и своя истина: у людей должна быть вера хоть во что-то светлое. Поэтому предложение руки и сердца Дин своей возлюбленной так и не сделал. От этого им обоим было грустно. Как вспоминает Э. Киви: «Я ни на чем не настаивала, а он не стал предлагать. Почему-то до сих пор не могу забыть его взгляда в последний наш вечер. Казалось, Дин прощается со мной. Он уехал…»

Дин покинул Советский Союз сразу после завершения комсомольского съезда – 28 апреля. Он вернулся в Восточный Берлин, поскольку ему предстояло закончить работу над сценарием «Телль-Заатар». Это заняло у него немного времени, поскольку большая часть сценария была уже написана. Сюжет был незамысловат: двое главных героев – врачи Красного Креста, которые получили образование в Советском Союзе (одного из них должен был играть сам Дин Рид) – попадали в осажденный лагерь палестинских беженцев Телль-Заатар и становились свидетелями тех ужасов, которые выпали на долю защитников лагеря. Под впечатлением этих ужасов врачи сами вынуждены были взять в руки оружие и погибали смертью храбрых.