Под куполом - Стивен Кинг

— Сэмми? Мертва?

Мастер бросил пистолет в корзину «ИСХОДЯЩИЕ ДОКУМЕНТЫ» на ближайшем столе. Однако гаражный пульт он продолжал держать в руке, которую все же опустил; пульт не покидал его руки в течение последних двух дней, даже во время его невероятно нечастых периодов сна.

— Мне так жаль, Фил. То есть, Мастер.

Энди пересказал обстоятельства гибели Саманты, как он их сам понял, завершив утешительным сообщением о том, что с «дитем» все хорошо. (Даже в отчаянии Энди Сендерс оставался личностью, для которой переполовиненный стакан является полуполным.)

Мастер отмахнулся от благополучия Малыша Уолтера гаражным пультом.

— Она завалила двух свиней?

Энди замер.

— Фил, они были офицерами полиции. Замечательными людьми. Я уверен, она обезумела, но все равно некрасиво было так делать. Тебе нужно взять свои слова обратно.

— Что ты сказал?

— Я не позволю тебе называть наших офицеров свиньями.

Мастер подумал.

— Ой-ой-ой, лес-сад, я свои слова беру назад.

— Благодарю тебя.

Мастер наклонился с высоты своего довольно значительного роста (это было похожим на то, как делает поклон скелет) и заглянул в лицо Энди.

— Скромный бравый мазефакер, да?

— Нет, — честно сознался Энди. — Мне просто все равно.

Кажется, Мастер заметил что-то, что его убедило. Он схватил Энди за плечо.

— Браток, ты в порядке?

Энди взорвался плачем и упал жопой на офисный стул прямо под плакатом, который предупреждал: ХРИСТОС СМОТРИТ КАЖДЫЙ КАНАЛ. ХРИСТОС СЛУШАЕТ КАЖДУЮ ЧАСТОТУ. Опершись головой о стену под этим довольно зловещим лозунгом, он рыдал, словно наказанный, за безразрешения съеденное варенье, ребенок. К этому привело всего лишь одно слово — браток; это вообще не ожидаемое обращение — браток.

Из-под менеджерского стола Мастер извлек и себе стул и теперь рассматривал Энди с любопытством натуралиста, которому повезло среди дикой природы наблюдать какое-то весьма редкое животное. Через некоторое время он произнес:

— Сендерс! Ты пришел сюда для того, чтобы я тебя убил?

— Нет, — ответил Энди сквозь всхлипы. — Возможно. Да. Не могу сказать. Но все в моей жизни пошло прахом. Погибли мои жена и дочь. Я думаю, так Господь наказывает меня за продажу того дерьма…

Мастер кивнул.

— Да уж, может, и так.

— …и я ищу ответ. Или избавление. Или еще что-то. Конечно, я также хотел сообщить о твоей жене, это важно — делать правильные поступки…

Мастер похлопал его по плечу.

— Все хорошо, браток, ты правильно сделал. Я тебе признателен. С нее не было много толка на кухне, и по дому она управлялась не лучше, чем свинья в куче навоза, но она умела потрясающе трахаться, когда была обдолбанной. Что она имела против тех двух синяков?

Даже в своей глубокой скорби Энди не имел намерения озвучивать тему обвинений в изнасиловании.

— Наверное, это из-за ее волнения от Купола. Ты знаешь о Куполе, Фил? Мастер?

Мастер вновь взмахнул рукой, очевидно, утвердительно.

— О мете ты сказал вполне справедливо. Торговать им — это неправильно. Позорно. И напротив, производить его — это воля Божья.

Энди опустил руки и вперился в Мастера припухшими глазами.

— Ты так считаешь? Потому что я не уверен, что это тоже правильно.

— А ты когда-нибудь пробовал?

— Нет! — вскрикнул Энди. Для него это прозвучало так, словно Мастер вдруг спросил его, не имел ли он когда-нибудь сексуальных отношений с кокер-спаниелем.

— Ты принимаешь лекарства, прописанные тебе доктором?

— Ну…да, обычно… но…

— Мет — это лекарство, — Мастер торжественно посмотрел на него, и тогда еще и ткнул Энди в грудь пальцем ради дополнительной аргументации. Ноготь на пальце у него был обгрызен до кровавой мозоли. — Мет — это лекарство. Повтори.

— Мет — это лекарство, — произнес Энди довольно примирительно.

— Это правильно, — Мастер встал. — Лекарство от меланхолии. Это из Рея Брэдбери. Ты когда-нибудь читал Рея Брэдбери[341]?

— Нет.

— Вот он, сука, это голова. Он все понимал. Он написал такую охуительную книгу, аллилуйя. Идем за мной. Я изменю твою жизнь.

18

Первый выборный Честер Милла посмотрел на мет, как жаба на насекомых.

Позади шеренги варочных аппаратов стоял обшарпанный старый диван, там-то и сидели Энди с Мастером Буши под картиной, которая изображала Христа на мотоцикле (название: «Твой невидимый попутчик»), передавая друг другу трубку. Во время горения мет смердел, как трехдневная моча из незакрытого ночного горшка, но после первой, пробной, затяжки Энди убедился, что Мастер был прав: торговля этим, возможно, дело Сатаны, но сам продукт — от Бога. Мир перед ним прыжком сфокусировался в изысканную, деликатно трепетную картинку, которой он никогда раньше не наблюдал. Мощным всплеском повысилась частота сердцебиения, кровеносные сосуды на шее набухли, превратившись в пульсирующие кабели, у него зачесались десна и яйца зашевелились как когда-то в юности. А что еще лучше всего перечисленного — бремя, которое давило своим весом ему на плечи и дурманило мозг, исчезло. Он чувствовал себя способным горы свернуть и вывезти на тачке.

— В Эдемском саду росло дерево, — произнес Мастер, передавая ему трубку. Кудряшки зеленого дыма вились с обеих ее концов. — Дерево Бога и Зла. Ты сечешь тему?

— Да. Это из Библии.

— Спорим на твой дикий шланг. И на том Дереве росло Яблоко.

— Точно. Точно. — Энди вдохнул дыма лишь немного, чисто хлебнул. Ему хотелось больше — хотелось заглотнуть его весь, — но он боялся, что, если даст себе волю, его голова взорвется, сорвется с шеи и начнет летать по лаборатории, как ракета, выбрасывая бешеный огонь из обрубка.

— Плотью того Яблока есть Истина, а кожурой того Яблока есть Метамфетамин, — объявил Мастер.

Энди посмотрел на него.

— Удивительно.

Мастер кивнул.

— Да, Сендерс. Так и есть, — он забрал трубку. — Хорошая штука, не так ли?

— Удивительная штука.

— Христос возвращается на Хэллоуин, — сказал Мастер. — А может, несколькими днями раньше; не могу точно сказать. Хэллоуиновский сезон уже начался, ты же понимаешь. Ведьмин, сука, сезон. — Он передал Энди трубку, и показал рукой, в которой держал гаражный пульт. — Ты это видишь? Вверху, в конце галереи? Выше дверей складской части?

Энди присмотрелся.

— Что? Тот белый оковалок? Глина, что ли?

— Это не глина, Сендерс, — улыбнулся Мастер. — Это Тело Христово.

— А что это за провода оттуда тянутся?