Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

class="p1">Из французского лагеря «Камыш» выходили колонны и шли к Чёрной речке. Туда же спешила вражеская артиллерия. Из долины за Сапун-горой доносился гул сражения.

– Да чего же они тянут? – нервничал Бутаков. – Уж скоро полдень.

Александр тоже вышел на палубу и с тревогой прислушивался к отдалённому рокоту. Но вскоре канонада стал стихать. А потом он увидел, как части, предназначенные для вылазки, направились обратно в город.

– С телеграфа сообщение! – крикнул вперёдсмотрящий. – Отступаем.

– Чего? – гневно взревел Бутаков. – Гляди лучше!

– Наши отступают! – повторил вперёдсмотрящий.

***

Горчаков выстроил войска в долине, недалеко от Трактирного моста. Впереди поставил артиллерию, сзади пехоту. Он надеялся, что Пелисье предпримет контратаку с Федюхиных гор. Но прождали напрасно до темноты. Французы так и не перешли реку. С сумерками русские дивизии отступили к Мекензиевой горе.

По берегам Чёрной речки и на подъёмах к высотам остались лежать тысячи тел и тонны чугуна. Особенно много убитых и раненых лежало вокруг Трактирного моста.

Оборон Свеаборга

Генерал Кречен очень удивился, когда слуга Степан доложил, что его хочет видеть капитан первого ранга, действительный член Морского учёного совета и особого артиллерийского комитета Аркс. В гостиную вошёл высокий статный морской офицер сорока лет с гордым греческим профилем. Снял фуражку, поклонился.

– Простите, что без предварительной договорённости.

– Зачем эти церемонии, Николай Андреевич? – дружески воскликнул Кречен. – Всегда рад видеть вас.

Генерал усадил гостя в мягкое кресло. Приказал Степану подать чаю.

– Ну, рассказывайте, с каким ветром?

– Справиться о вашем здоровье.

– Хромаю немного. Ерунда, – махнул рукой генерал Кречен. – Вы сами-то как?

– Тружусь на благо царя и отечество, – скромно улыбнулся капитан Аркс. – Вот, в Риги работал. Под моим руководством построили шестнадцать канонерских лодок.

– И как наш шхерный флот? Удался?

– Хочу похвастаться: российская канонерка на паровом ходу даёт до тринадцати узлов хода. Снабжена двумя пушками для двухпудовых бомб на поворотных платформах.

– Так это – то, что надо в нашей мелководной Маркизовой луже.

– После Риги государь отдал приказ посетить с инспекцией Свеаборгские укрепления, – продолжал капитан Аркс.

– Слышал, англичанка вновь гадит? – нахмурился генерал Кречен.

– Гадит, Аркадий Петрович, и надо заметить, подло гадит. В бой с нашими войсками не вступают, а всё больше мирные городки грабят. Даже пираты подобно подло не поступали, как флот её величества.

– И как же?

– Действуют в своей манере: высаживают вооружённую команду на берег возле городка какого-нибудь, сжигают дома и амбары, вырезают скот. Если жители просят оставить хоть что-нибудь, только посмеиваются. Одним словом – подлецы.

А тут высадились на Гангэ, решили заняться привычным разбоем. Не тут то было. Местные селяне, финны отправили гонца в Эксенский отряд обороны. Явился прапорщик Сверчков с ополчением. Англичане как увидели наших мужиков с топорами да с охотничьими ружьями – тут же сдались. Гребцы на шлюпке решили удрать, но их перестреляли, а шлюпку потопили.

В Англии такой вой подняли! Якобы их матросы шли на переговоры с парламентёрским флагом, без оружия, с самыми мирными и благородными намерениями, а им устроили кровавую резню. Экие сволочи, иначе не назовёшь! Так и хотят всё переврать.

– Ну, это у англичан в крови, – согласился Кречен. – Всё оболгать, всё обгадить, а самим остаться в белых перчатках.

– Я присутствовал на допросе лейтенанта Дженеста, – продолжал капитан Аркс. – Которого прапорщик Свечников взял в плен. Ему лет двадцать пять. Вроде бы из хорошей семьи, образован. Но вёл себя разнузданно, нагло, даже порой противно становилось от его джентльменства. А когда следователь припугнул подлеца, что он, как военнопленный, будет отправлен в Сибирь на каторжные работы, так этот щегол скис и расплакался, будто маленький мальчик. До чего же мерзкие эти английские выродки.

– А как у нас с обороной? Говорят, нынче Англия выслала большой экспедиционный корпус. Устоим? – с тревогой спросил генерал Кречен.

– Должны устоять, – пожал плечами капитан. – Как иначе? Конечно, самым важным оборонительным пунктом Балтийского побережья является Кронштадт. Вы сами прекрасно знаете. Но вторым по значимости у нас идёт Свеаборг с Гельсингфорсом. Удобно расположен относительно Петербурга. Хороший рейд, прикрытый от штормов. Выборг, как ворота в Финляндию отлично укреплён и может долго держаться самостоятельно. Самым слабым пунктом будет Або. Тут надо что-то думать. Оборонять его весьма затруднительно. Но, по всем предположениям, адмирал Ричард Дондас задумал штурмовать именно Свеаборг. Коль возьмёт эту крепость, мыслит там основать базу для дальнейшего нападения на Петербург.

– Кто же нынче комендантом Свеаборга и Гельсенгфорса?

– Фридрих Вильгельм Ремберт. Знаете его?

– Знаком! Конечно! – кивнул Кречен. – Мы его среди офицеров зовём проще: Фёдор Фёдорович Берг. Родом из Лифляндии. Образованный: закончил Дерпсткий университет. Женат на итальянке католической веры. Прелестная женщина Леопольдина Францевна. Имеет графский титул. Но, честно скажу, не любят Берга офицеры. Уж очень он заносчив и груб.

– Согласен с вами. Не всегда приятно с ним иметь дело. Но вот, в чем загвоздка! Ещё в начале прошлого лета меня срочно вызвал к себе император. Он мне поведал, что его сын, Константин Николаевич получил анонимное письмо, в котором сообщалось, что ежели неприятель посягнёт занять Гельсингфорс и Свеаборг, то сможет совершить эту операцию за одни сутки, так как большой остров, ограждающий восточную сторону рейда, не укреплён и не вооружён. С него неприятель сможет занимать следующие острова один за другим, а когда захватит все, то его флот беспрепятственно войдёт в гавань, и тут уж ничего не поделаешь – вывешивай белый флаг. Император поручил мне немедленно ехать в Свеаборг, совершить ревизию и составить доклад: что нужно предпринять для укрепления островов. А лучше всего сходу организовать работы. Император так и сказал: «Приказывайте от моего имени. Торопитесь, потому что поступили верные сведения о движение неприятельского флота в Балтийское море».

Представляете, примчался я в Гельсингфорс, а губернатора, генерала Рокоссовского нигде нет. Кинулись искать, так тот за городом на пикнике. У него под носом английский флот шастает, а губернатор веселится. Созвал я командиров всех служб на совещание, приказал докладывать. Пришёл в ужас, какой бедлам творился! Батареи новые поставлены неправильно, впечатление складывалось, что строили их там, где удобнее, а где действительно необходимо – к ним и не приступали. Прибыл я на Густавсвердовские укрепления. Спрашиваю у коменданта, генерала Сорокина, когда в последний раз проводились стрельбы? А он мне отвечает, что стрельбы вообще не производил, мол, боится, что от залпов стены начнут рушиться. Я ему и ответил: «Тем и лучше, если они сейчас обрушатся, чем после того, когда неприятель начнёт по ним палить». И действительно, начали мы стрельбы, тут же стены затрещали.