"Канцелярская крыса" - Константин Соловьёв

«Вы… живы?»

«Увы, в последнее время этот вопрос перешел в экзистенциально-теоретическую сферу, а я никогда не был силен в современной философии. Мне ближе греческие классики. Но не хочу это сейчас обсуждать. Во-первых, сам толком не разберусь. Во-вторых, нам надо придумать способ, как тебя вытащить из этой клетки. Извини, но коронацию придется отложить. В Британской империи может быть лишь один монарх, а твоя задница недостаточно хороша для трона».

«Но где вы?»

«Там же, где провел последние три месяца! В твоей голове, дубина! Ты еще не понял? Я заперт здесь так же, как ты сам заперт в клетке. И уж не знаю, кому из нас пришлось хуже!»

Герти прижал руки к вискам, словно это могло заглушить грохочущую в его сознании чужеродную мысль.

«Торопись! Нам надо решить, как сбежать отсюда. Клянусь печенью трески, в жизни не видал более отвратительного местечка. Угля тут кругом рассыпано, как на дырявом гребном пароходе с командой из желтомордых кули[160]! Но я знаю, что делать. Бумажник еще при тебе? Там был лист бумаги. Доставай и…»

Герти демонстративно сцепил руки в замок.

«И пальцем не пошевелю».

«Скоро у тебя и пальцев не останется! Живо делай то, что я говорю, если хочешь выбраться из этого переплета живым».

«Не собираюсь вам подчиняться».

«Что еще за фокусы? — прорычал полковник, на миг теряя самообладание, — Уинтерблоссом, ты вознамерился превратиться в жаркое?»

«Я слишком поздно понял, чему хочет научить меня этот остров и уже не раз за это поплатился. Многое из того, что на нем существует, вовсе не то, чем кажется. И я не собираюсь обжигаться еще раз, выполняя указания призраков!»

«Если не будешь пошевеливаться, скоро ты обожжешься в последний раз!»

«Я не знаю, кто вы такой и как попали ко мне в голову. Это очередной дьявольский фокус острова, но в этот раз я не стану идти у него на поводу».

«Не будь тупицей, Уинтерблоссом! Ты не в том положении, чтоб выбирать!»

«Я выбираю не делать глупостей, о которых в дальнейшем пожалею. А подчинение несуществующим голосам едва ли можно отнести к разумным поступкам. Как знать, может вы глас Сатаны, искушающий меня? Насколько я помню, у меня установились весьма неважные отношения с тамошней канцелярией…»

«Я именно тот, о ком ты думаешь, я полковник Уизерс. Уж прости, не могу передать тебе визитную карточку, несчастный ты бумагомарака! И я говорю тебе, что надо спасать наши жизни!»

«Делайте, что хотите, но оставьте меня в покое. Благодарю вас за желание спасти мою жизнь, но лучше сосредоточьтесь на спасении своей собственной, это будет разумнее».

«Хотел бы я иметь такую возможность! — невидимый голос скрипнул, по всей видимости, невидимыми же зубами, — Да только не могу. Я привязан к тебе крепче, чем капитан Одиссей к мачте своего флагмана. К тому же, откровенно говоря, мне нечего спасать. Твоя шкура, Уинтерблоссом, единственное мое имущество, поэтому неудивительно, что я ею немного дорожу».

«Тогда надеюсь, что вы ничего не имеете против запаха горелых волос».

«Упоко оки[161]! Ты погубишь нас обоих!»

«Это уж мне выбирать».

Собственные нервы казались Герти струнами скрипки, натянутыми так туго, что неосторожное касание смычком могло заставить их лопнуть. Поэтому он вел игру так осторожно и тонко, как только мог. Привалился спиной к прутьям и принялся наблюдать за тем, как угольщики, перекрикиваясь хриплыми голосами, скребут трон ржавыми щетками, очищая его от копоти тех несчастных, что имели удовольствие воспользоваться им до Герти.

Нервы полковника могли дать фору стальным якорным цепям, но спустя несколько минут начали сдавать и они. Дело было не в страхе, полковник Уизерс, судя по всему, не боялся ни Господа Бога, ни черта. Но для его пылкой и властной натуры бездействие было пыткой.

«Чего ты хочешь, Уинтерблоссом?» — устало спросил он.

«Хочу ответа».

«Тогда тебе лучше поскорее задать вопрос, черт возьми».

Герти испустил вздох облегчения.

— Кто вы такой и как оказались в моей голове?

Забывшись, он спросил это вслух. Но никто из угольщиков не обратил на него внимания. Если кто-то и услышал шепот Герти, то принял, по всей видимости, за судорожную молитву.

«А других вопросов у тебя нет, Уинтерблоссом? — недовольно отозвался полковник, — Мой ответ может занять слишком много времени, а именно со временем у нас сейчас наибольшие сложности».

«Тогда вам лучше поспешить, не так ли?»

Полковник вздохнул. Герти не слышал этого вздоха и не видел, но отчего-то ощутил.

«Всегда терпеть не мог бумагомарак, клерков и прочую канцелярскую шелуху. Как случилось, что из всех остолопов в Новом Бангоре я оказался именно в твоей голове, Уинтерблоссом?..»

«Будьте уверены, при возможности я тоже выбрал бы себе другого постояльца, — мысленно буркнул Герти, — Уж не обижайтесь…»

«Заткнись. Значит, хочешь узнать, кто я? Меня зовут Гай Норман Уизерс, я полковник британской армии. Сорока шести лет, холост, родился в Колчестере, что в графстве Эссекс…»

«Кажется, вы стали известны далеко за пределами Эссекса», — заметил Герти, не удержавшись.

«Меня изрядно поносило по миру, — без особого энтузиазма согласился полковник, — Причем не по самым приветливым и спокойным его уголкам. Так уж сложилось, что всю жизнь меня тянуло туда, куда нормальных людей не заманишь даже генеральскими погонами. Если где-нибудь в Западной Африке, в тысяче миль от цивилизации, обнаруживалась дыра, в которой пресной воды не найти даже за золото, где солнце выжигает все живое, окрестности кишат ядовитыми гадами, а туземцы используют в качестве валюты уши бледнокожих, судьба непременно складывалась так, что я оказывался там в течение недели».

«Беспокойная у вас, должно быть, жизнь».

«И, уверяю, я бы не променял ее на жизнь кабинетной крысы, — не слишком вежливо отозвался полковник, — Да, судьба порядком потрепала меня, но я вроде бродячего пса, который побывал в большем количестве потасовок, чем имеется родинок на заднице королевы Елизаветы. Никак не мог остепениться. То отправлялся подавлять бунты на плантациях, то собирал экспедицию в Анды, то подписывал контракт с Королевским географическим обществом на поиски экспедиции Франклина… Беспокойные были времена, не буду спорить. Но знаешь, Уинтерблоссом, даже кусок черствой маисовой лепешки, запитый затхлой трюмной водой, кажется сладким, когда понимаешь, какой ценой его добыл. Но тебе не понять. Жидкая кровь, другое поколение. Вам бы лишь пачкать бумагу, сочиняя меморандумы и формуляры. Иногда я с ужасом думаю, что ждет Британию, когда подобные вам начнут заводить повсеместно свои правила. Из нации дерзких исследователей и отважных покорителей мы сделаемся подобием разваренной овсяной каши, размазанной по глобусу!..»