Тонкий мир - Софья Ролдугина

— Я не жалуюсь, — мой голос прозвучал угрюмо.

— Да, конечно, ты ведь любишь его, — глухо откликнулась Айне. Смех Феникс доносился словно из другого мира. — Но ты была обречена полюбить его, понимаешь? Вот скажи, какие молодые люди тебе нравились до встречи с Ксилем? Хотя бы из нашего класса?

Я растерялась.

— Ну, сын учительницы по литературе, из старшего класса… И еще этот, с которым я за партой сидела на физике, кажется… — имена никак не вспоминались, как будто школа была в прошлой жизни. — Вообще мне Дариэль нравился, я даже за него замуж хотела, — смутилась я. В двенадцать лет действительно было что-то подобное.

— В общем, светловолосые, тихие, очень правильные мальчики, — подытожила Айне. При попытке сопоставить образ «тихого светловолосого мальчика» и Дэйра меня пробил нервный смех. — И как Максимилиан вписывается в эти стандарты?

— При чем здесь стандарты? — в шутку возмутилась я, ощущая смутную горечь потери чего-то, никогда и не существовавшего. — Мы все в голове себе рисуем некий идеал, а в жизни все выходит обычно наоборот! И я не думаю, что это так уж плохо. И вообще, с Ксилем и Дэйром мы разберемся сами, — надо было менять тему, пока мы с Айне не поругались. — Виновато ли твое пророчество или нет — дело десятое. Сейчас мы счастливы. Есть, конечно, и проблемы… но они решаемы. Не важно, что позволило нам встретиться… или ты еще не все рассказала о пророчестве? — насторожилась я.

У Айне был слишком виноватый взгляд — совсем ей не свойственный. Пророки рано свыкались с необходимостью принимать решения, в том числе и те, что касались их близких. Так почему же сейчас моя подруга мялась и отводила глаза? Почему она до сих пор не огласила полное пророчество?

— Айне, я немного устала от намеков. Или ты расскажешь мне все и без утайки, или больше никогда не вернешься к этой теме. Идет?

По правде говоря, я бы предпочла второй вариант. Знать свое будущее — не всегда полезно. Айне знает — и мучается. Себе бы я такой судьбы не хотела.

— Рассказать… — пальцы пророчицы нервно теребили завязки на рукавах. — Ты же знаешь, лучше этого не делать… Увеличивается вероятность, и… Ладно. Не об этом речь. Но меня беспокоит, что в той линии, где вы с Ксилем взаимно влюблены… Словом, со временем ты исчезаешь из пророчества, — она резко вскинула голову и посмотрела мне прямо в глаза. Зрачки у нее были расширены, как от кофе или бессонницы.

Я попыталась осознать то, что сказала Айне, и в горле у меня пересохло.

— Ты имеешь в виду… — я сглотнула, но сухой колючий комок никуда не делся. — Ты хочешь сказать, что я…

Слово не шло с языка, и я по-простому чиркнула пальцем по горлу.

— Я не знаю, Нэй. Вероятность положительного и отрицательного исхода равновероятна.

— А можешь ты посмотреть…

— Я пытаюсь. Правда пытаюсь. Уже лет семь.

— О, боги… Айне, я…

— А о чем вы тут разговариваете? — громко поинтересовалась Феникс, приблизившись к нам. Мы с Айне мгновенно отвернулись друг от друга и почти одновременно выпалили:

— Ни о чем особенном.

— Тебе будет неинтересно, Энни.

— Ну, как всегда, — обиженно надула губки Феникс, но в глазах у нее читалась тревога. Ох, Энни, Энни… Услышала что-то? Догадывается? — Вы такие… такие… ух! — припечатала она и, сдвинув брови, потопала вперед, не дожидаясь, пока мы ее догоним.

Всерьез обиделась. Значит, слышала.

О пророчествах мы с Айне больше не говорили. Было бы преувеличением сказать, что путь до лабораторий прошел в молчании. Нет, мы вовсе не много болтали — так, отмечали перемены в интерьере замка — снежинки и блестки на окнах, ругали затянувшиеся морозы и «бездну»… Но и натянутыми наши разговоры не назовешь.

Просто вежливая беседа из тех, что ведут люди, когда думают совершенно о другом.

В лаборатории, как и предполагала Айне, занимались тем, что вычисляли причины, пробудившие «бездну» от спячки. Пророчица дожидалась, пока освободится Риан, чтобы взять у нее график проведения экспериментов. Феникс осталась у входа в башню вместе с Шеаном и Теа. Эта троица собиралась попозже пойти прогуляться за портал — чуть ниже по склону начинался лес. Я подумывала о том, чтобы присоединиться к ним, захватив на прогулку и Ксиля с Дэйром.

Но сейчас делать было решительно нечего, только ждать. Внимания на меня почти не обращали. По сформировавшейся в последние недели привычке я подошла к смотровому стеклу и начала разглядывать «бездну», пытаясь перейти на другой уровень зрения.

Мысли мои путались и перескакивали с одной темы на другую.

Я думала о том, что хорошо живется равейнам, вроде Айч, маминой подруги из Приграничного. Человеческие проблемы, например, распространенные болезни и ранняя старость их не касаются. За дом тоже не стоит беспокоиться — охранное заклинание отвадит и вора, и грабителя, и любого другого, кто замышляет зло против хозяйки.

Но и магический мир не поворачивается к таким, как Айч, своей темной стороной. Слабые равейны не участвуют в серьезных экспериментах, не штурмуют базы инквизиции — да и вообще держатся от ордена подальше.

И уж точно у них нет проблем с пророчествами и «навязанным» счастьем.

Я прищурилась. Перед глазами начали появляться нити — миллиарды невидимых связей, причины и следствия, точки пересечения и грани, которыми соприкасаются люди и явления. В этом бесконечном узоре нельзя найти ни начала, ни конца нити, разве что выдернуть пару и сплести свое кружево. А потом — вернуть все на место.

Пророки делают то же самое. Берут полотно судьбы, оглядывают его… и видят только самые яркие места, а весь узор от них ускользает.

Так можно ли сказать, что счастье «навязанное»? Бывают ли «обреченные на счастье»?

Мне казалось, что нет.

Счастье можно получить в подарок, как и всякое благо. И если этот подарок вручают настойчиво, следует поблагодарить дарителя, а не думать о том, что ты мог бы получить, оказавшись в другое время и в другом месте…

Возможно, у нас с Максимилианом и вправду нет ничего общего… Но это дело наживное. Если мы будем вместе — то появятся и разделенные интересы, и прошлое — одно на двоих.

Последняя мысль показалась мне столь обнадеживающей, что даже нити вокруг вспыхнули ярче.

И в этом новом свете я очень четко увидела, как тонкие, едва заметные нити не просто касаются «бездны», а уходят в ее глубину… не обрываясь.

Как рельсы в темноту туннеля.

ГЛАВА 33: ПРЕДЛОЖЕНИЯ, ОТ КОТОРЫХ НЕ ОТКАЗЫВАЮТСЯ

Нити, уходящие в темную пустоту «бездны», снились мне уже вторую ночь.

Отчего-то эти видения навевали чувство страха — глубинного и одновременно неясного, словно замешанного на подсознательном ощущении опасности, исходящей от орденского артефакта. Тогда, в лаборатории, я немногое смогла рассказать Риан, возможно, потому, что сама не знала толком, что же такое увидела.