Конан Бессмертный - Роберт Говард

Однако раздумывать об этом сразу стало некогда. Выругавшись, правитель форта обнажил украшенный самоцветами ятаган и двинулся к Конану, ступая по-кошачьи.

— Как смел ты ворваться сюда ко мне, негодяй? Я слышал, что ты снова появился в этих местах. Я надеялся привязать тебя к хвостам диких коней и получить удовольствие, но раз уж ты выбрал для себя иной род смерти...

И его ятаган описал дугу, взвившись в стремительном замахе. Слова были всего лишь уловкой: многие и многие люди попались бы на хитрость и остались бы лежать с рассеченным горлом, не успев отшатнуться прочь,— но только не Конан, обладавший реакцией дикой пантеры. Он отбил удар рукоятью меча и тотчас сделал ответный выпад. Начался поединок: Конан оказался лицом к лицу с едва ли не самым умелым фехтовальщиком из всех, каких ему доводилось встречать.

Но цивилизованные народы еще не родили бойца, способного противостоять отточенному искусству и стремительной мощи Конана, мужавшего в сражениях и войнах с врагами,— и с кем только ему ни приходилось сражаться! Навыки, почерпнутые во время службы наемником, сами по себе ставили его выше обыкновенных бойцов, ибо малейшие тонкости любого приема были навеки впечатаны в его мозг бесконечными кровавыми стычками. Но у кого еще была эта непостижимая, молниеносная скорость первобытного варвара, чье тело ни на йоту не смягчили годы цивилизованной жизни?

Поединок длился. К Везиз-шаху подкрадывалась усталость: страх смерти появился в его глазах. С неожиданным криком кинул он свой ятаган Конану в лицо и метнулся к дальней стене. Его пальцы зашарили в поисках пружины, открывавшей потайную дверь.

Конан без труда увернулся от брошенного ятагана. Его рука охватила шею туранского эмира, а колено уперлось ему в спину. И Везиз-шах содрогнулся от ужаса, услыхав:

— Вспомни, пес, как ты командовал кавалерией в Секундераме и десять моих афгулов угодили тебе в лапы! Ты прислал мне их головы в кувшинах с уксусом, сопроводив наилучшими пожеланиями... Пришло твое время — отправляйся гнить в преисподней!

И киммериец могучим рывком перегнул тело врага через свое колено. Хребет туранца хрустнул, точно сухой сук. Безжизненное тело соскользнуло на пол. Конан утер пот и, переведя дух, повернулся к женщине на диване.

За время его схватки с правителем Занара даже не пошевелилась. И вот теперь она поднялась и, протягивая руки, бесстрашно, с сияющими глазами пошла к киммерийцу, словно бы не обращая внимания на окровавленный меч в его руке. Он почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам.

— Ты — настоящий мужчина! — с восторгом прошептала она, прижимаясь к жесткой кольчуге и обвивая руками его мускулистую шею.— Никому, кроме тебя, не удалось бы справиться с Везиз-шахом... Но ты смог, и я рада. Он угрожал мне... заставил прийти сюда... хотел, чтобы я исполняла его желания...

Кровь Конана так и кипела. Будь он помоложе, он немедля сжал бы ее в могучих объятиях — и плевать, что там будет потом. Но долгий опыт научил его осторожности. Стиснув огромной ладонью оба ее запястья, он усадил Занару рядом с собой на диван и проворчал не без угрозы:

— В тот раз в Ханарии ты была одета несколько по-другому... Давай-ка выкладывай, что там была за история с засадой, да не забудь рассказать и про свою роль во всем этом деле. И не вздумай врать, если дорожишь своей хорошенькой шкуркой.

Темные глаза по-прежнему без всякого страха смотрели на него из-под длинных ресниц. Изящная ручка тихонько выскользнула из его ладони и потянулась к кубкам с вином. Один из них она подала Конану, из другого отпила сама. И все это с уверенной грацией женщины, красивой, умной и знающей себе цену:

— Утоли жажду, мой победитель: я знаю, что после сражения воинам всегда хочется пить. Это лучшее вино из личных погребов Везиз-шаха. Пей, а я расскажу тебе все, о чем ты хочешь узнать...

Глядя в свой кубок, Конан слушал музыкальный голос красавицы:

— Мое имя Занара. Я — йедка, то есть высокородная дама. Я родилась в Майпуре. Королю Ездигерду было угодно всемилостивейше назначить меня своим доверенным лицом — ушами и глазами короля, как говорят у нас в Туране. Когда пришла весть, что ты отправился путешествовать в одиночку, я была послана присмотреть за тупицами-наем-никами, которых подыскал в Тарантии наш человек. Я полагала...

Конан швырнул свой бокал об пол и, свирепея, повернулся к женщине. У него хватило догадливости понюхать вино и попробовать его кончиком языка, и чуткое обоняние варвара поведало ему о таившейся в чаше угрозе. Он сгреб в кулак длинные черные волосы Занары и прорычал:

— Ах ты, потаскушка! А я-то было решил...

Рука Занары вылетела из-за спины и метнула ему в лицо щепоть пыльцы желтого лотоса. Конан отшатнулся, чихая и кашляя, и выпустил волосы Занары. Она же отодвинулась прочь и встала, остерегаясь дышать.

Конан растянулся поперек дивана и беспомощно захрапел.

Занара удовлетворенно кивнула. Последующие два или три дня он будет лежать мертвец мертвецом. Следовало действовать быстро.

Ее внимание привлек нарастающий шум, доносившийся снаружи. Она подбежала к выходившему на площадь окну и отдернула занавески. Открывшееся зрелище заставило ее попятиться. Горели дома, подожженные ордами грабителей-зуагиров. Вопли взятых в плен женщин сливались с руганью сражавшихся мужчин. Там и сям мелькали жуткие фигуры в белых одеждах, зато туранских солдат вовсе не было видно. Так значит, Конан явился в форт не один, как ей думалось поначалу... Он пришел во главе стаи волков пустыни!

Впрочем, потрясенная Занара быстро собралась с мыслями.

Она была опытной шпионкой; в ее голове уже зрел план, как спастись самой и притом выполнить королевский наказ. Занара быстро надела белое одеяние, отысканное в одном из сундуков. Вооружилась длинным кинжалом с позолоченной рукоятью. Оттащила в сторону переломанное тело правителя, все еще смотревшее в потолок выпученными глазами. Ее проворные руки быстро нащупали пружину, управлявшую потайной дверью.

Раздался скрежет. Часть стены отодвинулась внутрь, открыв винтовую лестницу, уводившую вниз. Вернувшись к дивану, Занара ухватила бесчувственного Конана под мышки и, надсаживаясь, потащила неподъемное тело к тайной двери. Уложив его на ступеньки, она надавила пружину, запирая дверь изнутри. Конан знай похрапывал, точно медведь в берлоге.

Занара бегом спустилась по лестнице, едва озаренной отсветами пожаров, проникавшими сквозь узенькие оконца. Ступени привели ее в круглую комнатку на уровне земли. Выход из башни управлялся пружинами вроде тех, что были устроены наверху. Занара выскользнула наружу и постаралась хорошенько запомнить место: ведь ей предстояло вернуться.