Тавриз туманный - Мамед Ордубади

- Набат-ханум! Тысячу раз прошу извинить, что ночью пришлось потревожить вас. Я по глазам вижу, как вы устали, как издерганы ваши нервы. Но все же простите нас.

- Не стоит говорить об этом. Я была бы безмерно счастлива, если бы могла принести хоть какую-нибудь пользу.

- Конечно, вы уже знаете, что в результате вчерашнего обыска, мы напали на след и нашли весьма важные документы. Но прежде, чем говорить об их содержании, я хотел бы сказать вам вот что, я убедительно прошу вас ничего не скрывать. Учтите, в решении вопроса, который я хочу обсудить с вами, ваше мнение и ваше желание будут играть огромную роль.

- Даю вам слово, ничего утаивать от вас я не стану. Если бы я хотела сделать это, я никогда не впустила бы в дом ваших товарищей.

- Очень хорошо. Известно ли вам, что ваш муж шпион и предатель своего народа?

- Теперь я уже знаю это. Все документы были найдены и прочитаны при мне.

- В таком случае скажите откровенно, хотите ли вы от него избавиться?

- О боже! Это единственная моя мечта, мысль об этом не покидает меня ни днем, ни ночью

- Но подумайте, не причинит ли вам боль его заключение в тюрьму или даже смерть?

- Если он умрет, я смогу, наконец, вздохнуть свободно. Но с тем, чтобы посадить его под арест, я не согласна. По-моему, этого мало. Так и моя свобода не будет гарантирована, да и вашему делу он сумеет повредить, как только выберется из-за решетки.

- Проверьте свои чувства как следует, дорогая Набат-ханум. Решается судьба человека. Если его смерть принесет вам горе, скажите об этом откровенно, не стесняйтесь.

- Я терплю от него адские муки, а народу от него один вред. Это не человек, а ничтожество. Даже воды, воздуха и солнца жалко для него. У него нет никакого права на жизнь. Это мое последнее слово. Если освободите меня от этого коварного и жестокого человека, я никогда не забуду вас, вечно буду за вас молиться.

- Когда он должен приехать?

- Сегодня вечером.

- Договоримся так. Когда он придет, скажите ему, что его вызывали на какое-то очень важное совещание и просили явиться немедленно, как только он появится.

- Но ведь он спросит куда? Или он знает?

- Вы ему скажете, что посланный просил передать: "Пусть Рзабала изволит прийти по адресу 4-5". Если вдруг почему-либо он откажется, улучите момент, выйдите на улицу и перед воротами положите один камень на другой. Сможете это сделать?

- Конечно. Я в точности выполню ваше поручение.

Набат-ханум попрощалась и ушла. Я был уверен, что Рзабала придет, ведь ему было дано срочное задание выведать все о нас.

Когда Рзабала вошел, в комнате, кроме меня и Тутунчи-оглы, никого не было... Четверо наших товарищей сидели за стеной. Была полночь. У порога он остановился и удивленно огляделся.

- А где же остальные?

- Сейчас все придут. Вы поторопились.

- Полчаса назад я приехал из Кавкана. Набат-ханум передала мне, что надо идти на совещание Я только успел положить хурджин и сейчас же поспешил сюда. Ничего, подожду. Я прекрасно понимаю, совещание необходимо, ведь переживаемый нами момент очень сложный и ответственный. Было бы очень хорошо если мы собирались бы почаще. Сказать по правде, - дорогие товарищи, мне кажется, необходимо проанализировать свои старые ошибки, сделать выводы. По-моему, в Тавризе сейчас не менее ста демократов, а на совещаниях больше десяти-пятнадцати мы никогда не видим. Как вы находите, не нужно ли призвать товарищей к порядку? По-моему, нужно и должно.

- Вы правы, Рзабала! Именно по этому вопросу мы и побеспокоили вас. С вас и начнем

Рзабала заметно побледнел, почувствовав что-то неладное.

- А разве ага меня не знает?

- Знаю, да, видно, недостаточно.

- Что ж, если так, извините, я уйду. Нечего мне тут делать. Если ага меня в чем-нибудь подозревает, я больше не буду посещать собрания. С какой радости, раз мне не доверяют!

Он поднялся, собираясь уйти. Но я резким тоном приказал ему сесть.

- Если ты хочешь жить, расскажи всю правду!

Рзабала понял, что попал в ловушку и надо как-то выкручиваться. Он попытался взять себя в руки и перешел в атаку.

- Да соображаете ли вы, что делаете?

- Соображаю, и очень хорошо. Ты арестован. Пока ты не расскажешь о всех преступлениях, о своей измене и предательствах - ты отсюда не выйдешь. Заруби себе это на носу.

- Знаешь ли ты, что стоит мне только моргнуть и карамеликлинцы и шешгиланцы волоса на твоей голове не оставят?! Знаешь ты это или нет? Как смеешь ты так обращаться со мной?

- Я ничего против не имею. Сначала ты расскажи о своих изменах, а потом пусть карамеликлинские и шешгиланские смельчаки оставят меня лысым.

- Не понимаю, чего вы от меня хотите, в каких изменах я должен признаваться?

- Со времени правления Мохаммед-Али-шаха и по сегодняшний день ты доносил, предавал наших товарищей, причинял этим непоправимый вред тавризской революции. Выкладывай все!

- Не стыдно ли тебе, моему товарищу по оружию, приписывать мне предательство и измену? И это в награду за мою многолетнюю службу народу?

- В качестве представителя рабочих и неимущих Тавриза предаю тебя суду, - сказав это, я крикнул: - Войдите сюда! В дверях появились Парвиз, Гулу-заде, Шафи и Гасан-ага. Когда они сели, я продолжал:

- Рзабала Гаджи-Гусейнгулу-оглы, сорока пяти лет, купец, семейный, обвиняется в шпионаже.

Рзабала снова вскочил.

- Таких шуток я не люблю. И вас судьями не признаю! Если надо меня судить, в стране есть правительство и его суд! Понятно вам?

И возмущенный, он направился к двери, но Тутунчи-оглы, приставив дуло маузера к его груди, приказал ему сесть. Рзабала, увидев, что дело приняло серьезный оборот, повиновался. Он трясся, как в лихорадке.

- Это не суд шариата или правительства. Здесь заседает революционный суд. Если бы тебя обвиняло правительство, революционный комитет выступил бы на твою защиту. А теперь ты должен ответить нам. Расскажи о своей шпионской деятельности, когда Мохаммед-Али-шах был наследником престола и жил в Тавризе, расскажи о своем вероломстве. Но предупреждаю: говори правду, не криви душой! Скольких товарищей ты предал?

- Странные вы люди! О чем я должен говорить, если я ничего не знаю? продолжал упорствовать Рзабала.

Я достал из папки письмо и прочел:

"Властелину наших душ, его величеству Мохаммед-Али-Мирзе!

Согласно вашему высочайшему повелению, я вступил в демократическую партию. Сообщаю вам, что в последние дни демократы усиленно призывают народ послать телеграмму его величеству Музаффериддин-шаху и просить у него разрешения на организацию Энджумена*. Это движение возглавляет Мир-Гашим. Он подстрекает народ запереться в английском консульстве или засесть в бест в мечети Самсон.

______________ * Энджумен - палата депутатов.

Демократы агитируют также за изгнание из Тавриза Мирзы-Кязим-аги и мучтеида Мирзы-Гасан-аги, сопротивляющихся организации Энджумена. Жду ваших дальнейших указаний.

Рзабала Шешгиланлы".

- Теперь скажи суду, писал ли ты это письмо Мохаммед-Али-Мирзе?

- Где вы его взяли?

- На твоем письменном столе.

- Да, я писал.

- Вспомни теперь, когда народ изгнал из Тавриза Мирза-Гасан-агу и Мирза-Кязим-агу, зачем тебе понадобилось ехать в Гызылджа Мейданы к Мирзе-Керим-аге?

- Я ездил, чтобы купить у него хлеб.

- Можешь ты это доказать?

- Да, могу!

- А письмо Мирзы-Керим-аги к тебе? Что в нем было написано?

- Какое письмо?

- А вот послушай, я зачитаю его.

"Уважаемый господин Рзабала!

Сведения, которые вам удастся раздобыть, и письма передавайте через Гаджи-Сеид-Язды и мучтеида Гаджи-Мирза-Асадуллу. Они работают на пользу государства и величия ислама.

Имам Джума Керим".

- Теперь скажи суду, являются ли контрреволюционерами люди, названные в письме?

- Да.

- Поддерживаешь ли ты с ними связь?

- Да.

- Когда в доме Гаджи-Мохаммед-хана Сартиба в армянском квартале открылся Энджумен, ты вместе с другими купцами и именитыми людьми поклялся на коране быть верным маршруте* и народу. И ты поклялся первым. Правда это или нет?

______________ * Маршрута - конституция.

- Да.

- Почему ты изменил своей клятве?

- После этого я не совершал никакой измены.

- Ты говоришь правду?

- Клянусь своими убеждениями, это правда.

- Врешь! Первого числа месяца мохеррем 1325 года, когда толпы людей ходили по улицам и читали синазан, злодейской пулей был сражен член Энджумена Гаджи-Мирза-Гасан Милани. Кто организовал это преступление?

- Не знаю!

- Если ты об этом ничего не знаешь, зачем писал ты Мохаммед-Али-шаху такое письмо:

"Светлейший! Ваш преданный раб и верный слуга исполнил ваш приказ. Член Энджумена Гаджи-Мирза-Гасан Милани убит.

Рза".

Опустив голову, Рзабала молчал.

- В контрреволюционной организации "Исламие" ты состоял?

- Да.

Я показал ему еще несколько изобличающих его документов. Он понял, что никакие проволочки ему не помогут: он пойман с поличным, и признался, что все время был ярым контрреволюционером, что находился в тесной связи с Рагим-ханом, его сыном Беюк-ханом, Эйнуддовле, Низа-мульмульком и Ферманферма и из ставки Саттар-хана посылал им шпионские сведения. Ему больше ничего не оставалось, как взывать к милости революционного суда. Он упал на колени, бил себя кулаком в грудь, клялся и молил о прошении.