Алхимик в Пустыне - Лана Туулли

Эпхацантон откинулся за золотую спинку трона, украшенного рисунком восходящего солнца, поправил тиару, постоянно сползавшую на затылок. Судя по этим жестам, он сомневался.

— Поверьте, наша миссия исключительно алхимическая, исследовательская! — принялся убеждать Фриолар.

— Нам только покопать! — поддержала товарища Напа.

— Узнать, что Золотой Город есть! — воскликнула Далия.

— Посмотреть одним глазком!

— Зафиксировать для потомков…

— Занести в реестр…

— Составить описание и включить в перечень подлежащих охране достопримечательностей…

— Просто знать, на какие чудеса были способны вы, наши предки!

— … и взглянуть на сокровища!..

— Золотой Город — это вообще реальность или метафора?

— Интервью с Тиглатпалассаров не затмит ваш, государь Эпхацантон, вклад в гиджепентологию!..

— Поверьте…

— Нам одним глазком…

— Золотой Город…

— Сокровища…

— Взглянуть…

— И удивиться!

Эпхацантон покрутил в забинтованных руках тяжелый золотой скипетр.

— Так я не понял, — наконец, проговорил он, — вы хотите увидеть сокровище Тиглатпалассара, или его Золотой Город?

Ответ потребовал от алхимиков вдумчивого, глубокомысленного размышления.

Хрумп осторожно выглянул из-за угла. Так, они еще живы. Алхимичка в пропыленной черно-оранжевой накидке, ее парень в потрепанной куртке, с цветным платком на шее и совершенно дурацким мечом за спиной, упертая гномка… И золото. Очень, очень много золота.

Больше, чем когда-либо представлял себе Хрумп в самых счастливых снах.

К золоту прилагались — страшная высохшая нежить, замотанная в тряпки, дурная старушенция в песьей патлатой шубе, тяжелые бронзовые пики, удерживаемые руками разнообразных статуй… Одни статуи были совершенно человеческие, другие — огромные, как тролли, третьи — с головами разнообразного зверья — и все они, как один, следили за Хрумпом…

Вор испуганно отшатнулся в темноту подземелья и облизал пересохшие губы. Вот демоны рогатые… Почудится же такое!

Из гробницы, в которой мэтресса Далия и иже с ней общались с древним мертвяком, падал неверный, слабый свет. Как выяснил Хрумп, источником его были магические кристаллы путешественников да полдесятка волшебных сфер, закрепленных в стенах подземной камеры. Сам же пелаверинец был вынужден оставаться в темноте — жуткой, пугающей, хрустящей…

Хрумп еле сдержал панический вопль; наклонился, попробовал на ощупь определить, что же такое хрустит под его ногами. Кости…древние, сухие что твоя пустыня…

На скелете обнаружились полусгнившие остатки одежды, кожаная сумка, мгновенно развалившаяся от прикосновения.

— Ого! — тихонько присвистнул от восторга Хрумп, когда обыск увенчался обнаружением огнива и фляжки. — Спасибо, что выручил, приятель!

Он резво открутил крышечку, запрокинул фляжку… и едва не вытряс себя в пересохшую глотку горсть дохлых пауков.

— Вот демоны, — снова выругался пелаверинец.

К счету, который он собирался предъявить ушлой мэтрессе, добавился еще один пункт. Ладно, Фломмер столкнул его в колодец (хотя бы от взбесившихся големов спас!), ладно, он чуть не отшиб себе все на свете, рухнув с высоты, ладно, он уподобился летучей мыши и вынужден приспосабливаться к темноте и прятаться от ненормальных охранников… В конце концов всё вышеперечисленное было неотъемлемой части профессии вора, и Хрумп уже привык.

Но терпеть жажду он не собирался.

— Ты у меня дождешься… — пообещал Хрумп Далии.

Правда, их разделяло несколько десятков локтей расстояния, спутники, опять же, стражи… Плевать! Хрумп тоже человек, и у него имелось чувство собственного достоинства.

Поэтому вор спрятался за статуей спящего сфинкса и стал ждать улыбки госпожи Удачи.

Ждать пришлось не менее двух часов. Потом Далия и вся честная компания, включая старушку в страшной шубке, мумию и нескольких каменных охранников, неспешным шагом вышла из гробницы и отправилась куда-то дальше по одному из вырубленных в толще скалы коридоров.

Хрумп ужом проскользнул в гробницу и замер, буквально раздавленный великолепием обстановки. Ах, сколько золота! Оно обеспечит своему обладателю райскую жизнь!

— И это всё моё! — временами хихикал вор, разглядывая ценности.

Первым побуждением было схватить золотишко в охапку, запихнуть за пазуху и бежать, пока не вернулись хозяева — вор нервно косился на статуи со звериными головами, но, похоже, на них магии не хватило, они оставались недвижимы. Однако, выбрав из сотни сваленных в углу браслетов самый большой и бриллиантовый, навесив на шею десяток тяжеленных ожерелий и запихнув под куртку золотую статуэтку, изображающую купальщицу, Хрумп вдруг понял, что допускает ошибку.

Ведь алхимичка не стала заморачиваться по поводу местных богатств! Почему, спрашивается?

Да потому, что нацелилась на добычу попригляднее…

Пелаверинец высыпал собранные ценности на пол гробницы, хищно оскалился и отправился выслеживать алхимичку дальше. Нет, Хрумпа не проведешь!

Каменные воины проводили вора красными внимательными взглядами.

Гора Сфинксов

Инспектор Клеорн почувствовал, как его куда-то волокут — открыл глаза и пожалел, что вернулся в сознание. Над ним нависла уродливая морда состоящая из костяных, лишенных кожи и плоти, челюстей, огромных зубов, жутких свинцовых глаз с зелеными огоньками внутри, злобно сверкающими из-за низко надвинутого бронзового шлема.

Энбу отволок чуть живого сыщика в сторонку, прислонил к валунам, а сам вернулся в глубину разбушевавшегося песка.

Клеорн перекатился на бок, пробуя встать на ноги. Профессиональные рефлексы, еще не осознавая своей полной бессмысленности, настойчиво, обжигая до хруста, подсказывали выхватить из кобуры револьвер, наставить его на какого-нибудь преступника и сказать зловещим голосом: "Сдавайся, или буду стрелять!"

Ха…

Вот он, преступник. Даже, если внимательно присмотреться, несколько. Из глубин мглы, разлившейся вокруг Горы Сфинксов, то здесь, то там вырастали сверхъестественные фигуры, образованные мириадами песчинок. Они были то могучими воинами, то страшными чудовищами, то многорукими богинями, то цветами… Один раз Клеорн был готов поклясться, что видит большого, довольного жизнью пушистого кота, сверкающего черными провалами глаз и громогласно ревущего огромной клыкастой пастью. Духи Пустыни обретали песчаную плоть, чтобы тут же рассыпаться, распылиться бушующим ветром, и возродиться снова — в другой части плоскогорья, — там, где спасалась бегством очередная жертва…