Алхимик в Пустыне - Лана Туулли

Далия, наконец-то, справилась с эмоциями, вызванными появлением мумии, перестала бормотать "О боги всемогущие, вежливая мумия!", откашлялась и деловито осведомилась:

— Царь Эпхацантон, полагаю?

— Да, это я! — безмерно обрадовалась мумия. Можно было бы сказать, что древний правитель просветлел ликом и расплылся с довольной улыбке, но справедливость требует указать, что он немного полинял бинтом и выпустил из-под повязок клуб пахнущей тлением пыли.

Дорогая Фиона! Ты не представляешь, какое чудо мы обнаружили сразу после спуска в колодец! Древний правитель Империи Гиджа-Пент! Почти живой! То есть, конечно же, давно мертвый, зато в отличном состоянии!

Он показал нам свою гробницу. Такая уютная! Нависающие потолки, толстенные стены, саркофаг черного, с золотистыми прожилками, мрамора, по стенам лампы, статуи Эпхацантоновых придворных, сами придворные…

Царь очень извинялся, что не сможет угостить нас чем-нибудь вкусненьким — от прошлых его посетителей осталась пара лепешек да кувшин вина, но по качеству они мало отличались от тех припасов, которых собрали самому Эпхацантону его подданные, провожая в загробную жизнь. Так что мы просто посидели, послушали его рассказы — Фри-Фри кое-что законспектировал, потом я уговорю его оформить записки и сделать их достоянием общественности. Далия, на мой взгляд, вела себя совершенно по-свински — она все время держала между собой и царем Эпхацантоном Ханну. Так что, к сожалению, сделать сапиенсологический анализ древнего правителя Империи Гиджа-Пент моя мэтресса позорно упустила.

А мне царь Эпхацантон подарил настоящую стеклянную бусину! Древнюю! Я обязательно ее нарисую, как только раздобуду где-нибудь краски и бумагу, и пришлю тебе полюбоваться.

— Что-то пить хочется, — пожаловалась Напа полтора часа спустя.

— Ага, — рассеянно согласилась Далия.

Алхимичка была занята тем, что рассматривала яркую многоцветную роспись стен апартаментов… то есть, гробницы Эпхацантона. Сам хозяин по случаю неожиданного, но приятного визита принарядился в великолепные одежды, украшенные золотой вышивкой, увешался ожерельями и браслетами с самоцветами и водрузил на голову сложный головной убор, гордо заявив, что сей экземпляр является уникальной реликвией династии Гиджа. Вообще-то, официальный наряд властителя не пощадили ни время, ни тлен, но в целом, если не придираться к мелочам, вид у Эпхацантона был на редкость представительный и важный. Ханна, наконец-то прекратившая оглушительно визжать, принялась охать, впечатленная богатством и роскошью, которая сопровождала загробное житиё древнего владыки.

— Вообще-то, за последние столетия жизнь здесь стала очень скучной. Раньше каждые десять-пятнадцать лет новые люди появлялись, а если эпидемия или политическая интрига какая случались — так и того чаще, — жаловался Эпхацантон Фриолару. Фри-Фри, пораженный до глубин алхимической души неожиданной встречей, прилежно конспектировал откровения царя. — А нынче уж нас, царей, не хоронят… То ли дело раньше! И целую гробницу припасов соберут, и молитвами душу радуют каждые пять лет… Опять же, песнопения в мою честь и благоговение потомков…

Далия и Напа в благоговейном молчании осматривали скульптурные портреты кошек, жён и наложниц, которые, как объяснил им мумифицированный правитель, были похоронены в соответствии с этикетом в других гробницах, поменьше.

— Ах, как я скучаю по моей милой Кадзиранте! — вздохнул Эпхацантон, — По моей Амире, по Зийне, по Шафарии! Надо было еще при жизни переписать законы и разрешить хоронить жён в одной гробнице с царями, да руки не доходили… А теперь уже поздно! Так и приходится коротать вечность в одиночестве…

Ханна всхлипнула, искренне сочувствуя бедолаге.

— Это самая прекрасная коллекция произведений искусства, которую я когда-либо видела, — прошептала Далия. Потом переключилась на рассматривание статуи охранника — девяти локтей роста, могучий львиноголовый каменный воин, вооруженный копьем, в свою очередь, пристально следил за алхимичкой. Напа поежилась от неприятного ощущения — она была готова поклясться, что зрачки воина передвигались. Обман зрения? Магия?

— Долго мы еще будем тут прохлаждаться? Я пить хочу, — гномка снова затормошила Далию, напоминая, что искали они вовсе не Эпхацантона, а совершенно другого гиджийца.

Придворные царя-мумии — такие же, как их владыка, высушенные, закутанные в тканевые полоски, — с поклонами пригласили Далию в следующее помещение.

Еще больше золотых изделий — светильники, статуи, ритуальное оружие, снова статуи — людей, животных… Корабль в натуральную величину, заставивший Далию и Напу потерять дар речи от удивления…

Напа печально вздохнула, рассматривая подаренную лично ей бусину из помутневшего стекла — по сравнению с окружающим великолепием стекляшка казалась мусором.

— Зато у нее длинная и захватывающая история, — гордо возразила собственной жадности гномка. И решительно вернулась обратно к трону. Постучала по плечу Фриолара: — Эй, Фри-Фри! Спроси его, как пройти к сокровищу Тиглатпалассара!

— Зачем я буду спрашивать его великолепие? — удивился молодой человек. — Прежние алхимики, те, которые из Ллойярда, подарили ему амулет-переводчик, его солнечное величие нас прекрасно понимает! — и он вежливо улыбнулся своему мертвому собеседнику.

Тот ответил более прохладным выражением лиц… повязок.

— Вам нужен Тиглатпалассар? Зачем, если не секрет?

— Это мечта всей моей жизни! — страстно воскликнула Напа Леоне. — Вот уже несколько недель я могу думать только о том, как бы раскопать его сокровища! Это ж… это же… такое чудо! — трепетно произнесла гномка, прижимая кулачки к груди. — Я мечтаю хотя бы одним глазком увидеть Золотой Город Тиглатпалассара — и уме…

Ладошка Далии невежливо, но весьма вовремя, не позволила Напе озвучить свои тайные желания. Кто их, мумий, знает, — предполагала алхимичка. — Сейчас-то он добрый, вежливый… А между прочим, мозгов у него нет! (52) Неизвестно, чего ожидать от подобного пустоголового субъекта!

— Мы очень, очень желаем посмотреть на Золотой Город царя Тиглатпалассара, ваше великолепие, — объяснил Фриолар. — И будем безмерно благодарны, если вы подскажете, как найти дорогу к его сокровищу.

Эпхацантон откинулся за золотую спинку трона, украшенного рисунком восходящего солнца, поправил тиару, постоянно сползавшую на затылок. Судя по этим жестам, он сомневался.

— Поверьте, наша миссия исключительно алхимическая, исследовательская! — принялся убеждать Фриолар.