Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве - Генрих Инститорис

воспрепятствовании деятельности святой палаты. Его бросили в тюрьму и подвергли унизительному наказанию: два священника били его плетьми, пока он обходил кафедральный собор, в присутствии его незаконнорожденного кузена, 17-летнего архиепископа Алонсо Арагонского. После этого его заставили стоять и каяться со свечой в руках у всех на виду во время торжественной мессы; лишь этим он смог заслужить отпущение грехов, и наложенное на него церковное осуждение было отозвано.

Алонсо де Кабаллериа – один из немногих людей в истории, сумевший бросить вызов и успешно противостоять страшной власти инквизиции. Этот вице-канцлер обладал выдающимися способностями и был сыном богатого крещеного еврейского дворянина по фамилии Бонафос, сменившего ее на Кабаллериа после крещения согласно преобладавшей тогда традиции. Алонсо арестовали не только по обвинению в том, что он предоставил убежище беглецам, но и по подозрению в том, что сам он вернулся к иудаизму. Полагаясь на свое высокое положение и на большое уважение, которое питал к нему его король, Кабаллериа продемонстрировал инквизиторам бесстрашное хладнокровие. Он отказался признать власть суда и самого Торквемады, обратился к папе римскому и включил в свое обращение серьезные жалобы на действия инквизиторов.

Прошение это имело такой характер, а положение Алонсо было настолько значимым, что 28 августа 1488 года Иннокентий VIII отправил инквизиторам бреве, запрещавшее им дальнейшее судебное преследование вице-канцлера и передававшее дело в руки самого папы. Но к этому времени высокомерие Торквемады было так велико, что его больше не пугали папские бреве. По его указанию инквизиторы Сарагосы ответили папе, что обвинения, содержавшиеся в прошении Кабаллериа, ложны. Однако папа проявил настойчивость и вынудил святую палату подчиниться своей воле и верховной власти. 20 октября того же года записи по делу были отправлены в Ватикан. Ознакомившись с ними, папа, должно быть, оправдал Кабаллериа, ибо тот не только избежал опасности, в которой оказался, но и продолжал неуклонно повышать свое положение и влияние, пока не стал главным судьей и главой Эрмандады[320] Арагона[321].

Льоренте сообщает нам[322], что изучил записи около 30 судебных разбирательств, связанных с делом Арбуэса, и что публикации любой из них было бы достаточно, чтобы инквизицию стали презирать, если бы к ней и без того не относились с достаточным презрением во всех цивилизованных странах, включая Испанию. Однако он упоминает о двух интересных и важных случаях[323], демонстрирующих, насколько деспотичным был дух инквизиции и какими длинными были ее руки.

Предводитель заговорщиков Хуан Педро Санчес, бежавший в Тулузу, был, как мы уже знаем, обвинен в неподчинении суду и сожжен в виде чучела в ожидании его поимки. В Тулузе в то время жил некий студент по имени Антонио Августин, выходец из прославленной арагонской семьи и человек, которому было суждено достичь большого величия и почета. Под влиянием фанатизма, действуя совместно с несколькими другими проживавшими в Тулузе испанцами, он подал ходатайство об аресте Санчеса. Когда Санчеса арестовали, Августин составил письмо инквизиторам Арагона и отправил его своему брату Педро в Сарагосу, чтобы тот его доставил. Однако Педро сначала обсудил это дело с Гильермо Санчесом – братом беглеца и тремя друзьями; все они выступили против намерений Августина. Они решили не доставлять письмо и написали Августину, прося его отозвать свои обвинения против Санчеса и согласиться на то, чтобы беглеца отпустили на свободу.

Августина удалось уговорить, и в своем ответе он сообщил брату, что выполнил их просьбу. Как только Педро Августин в Сарагосе уверился в этом, он доставил письма инквизиторам – хотя совершенно непонятно, зачем он это сделал. Возможно, он счел, что это наиболее мудрое решение, дабы позже не выяснилось, что он скрыл эту переписку. Но из последующих событий становится ясно, насколько опрометчиво он поступил.

Святая палата, получив письма и считая, что Хуан Педро Санчес все еще находится под арестом в Тулузе, приказала привезти его в Сарагосу. Суд в Тулузе ответил на это, что Санчеса уже отпустили и что его местонахождение неизвестно.

Инквизиторы занялись этим делом с той ужасающей тщательностью, для которой у них были все средства. Они управляли самой эффективной полицейской системой, которая только существовала в тогдашнем мире. На службе святой палаты состояла огромная гражданская армия – члены третьего ордена братства святого Доминика. Это были братья-миряне, а поскольку такое положение давало его обладателю некоторые замечательные привилегии, одной из которых было освобождение от налогов[324], понятно, что число братьев приходилось ограничивать, так как заявления на вступление в братство поступали в больших количествах.

Изначально это был орден кающихся, но он очень быстро стал известен как «Христово воинство», а его члены – как служители святой палаты, то есть часть братства святого Доминика. Они одевались в черное и носили крест святого Доминика на камзолах и плащах, и их заставляли вступать в братство святого Петра Веронского. Инквизиторы редко ездили куда-либо без сопровождения этих вооруженных братьев-мирян.

В рядах Христова воинства можно было встретить людей всех профессий и званий. Они составляли тайную полицию инквизиции, были глазами и ушами святой палаты, присутствуя во всех сферах и слоях общественной жизни. Через этих агентов инквизиторы довольно быстро выяснили, что происходило в деле Хуана Педро Санчеса, и вскоре пятерых друзей арестовали и заставили отвечать на серьезное обвинение в воспрепятствовании деятельности святой палаты.

6 мая 1487 года их публично провели к месту наказания в качестве подозреваемых (степени leviter) в возвращении к иудаизму. Одетых в санбенито, их заставили стоять на виду у всех со свечой в руках во время мессы, после чего запретили им занимать какие-либо должности, получать церковные приходы или заниматься достойной профессией так долго, как это будет угодно инквизиторам.

Можно сказать, что они легко отделались. То, что они стали подозреваемыми leviter в возврате к иудаизму, демонстрирует нам, насколько легко можно было попасть под такое подозрение. В данном случае это подозрение было исключительно умозрительным – вывод был сделан из того факта, что они помогали осужденному иудею.

Второе дело куда более ужасно. В нем показано действие указа Торквемады, касающегося детей еретиков, и в полной мере раскрывает его чудовищную жестокость.

Другим человеком, бежавшим в Тулузу из страха быть привлеченным по делу об убийстве Арбуэса, был некий Гаспар де Санта-Крус. Случилось так, что в Тулузе он умер – после того, как в Сарагосе его обвинили в неподчинении суду и сожгли его чучело. До слуха инквизиторов дошло, что бежать ему помог его сын; и, не удовольствовавшись тяжким наказанием в виде бесчестья, автоматически обрушивавшегося на голову сына за грехи отца, и тем, что они обрекли его на нищету, конфисковав имущество и запретив какую-либо службу, приход