Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве - Генрих Инститорис

таких трат, что возникла срочная необходимость в каком-нибудь новом постановлении, облегчающем бремя. Поэтому Торквемада, как изложено в данной статье, предписал королевской чете издать приказ о строительстве в каждом районе четырехугольного огороженного участка с маленькими домиками (casillas) для проживания тех, кто был приговорен к тюремному заключению. Дома должны быть устроены таким образом, чтобы заключенные могли заниматься в них своим ремеслом и зарабатывать себе на жизнь, облегчая инквизиции тяжкое бремя своего содержания. Каждый из этих четырехугольных пенитенциариев (отсюда и возникло это понятие) должен был иметь собственную часовню[328].

16

Инквизиция в Толедо

Льоренте, историк инквизиции, и Фидель Фита, внесший выдающийся вклад в создание Boletin de la Real Academia de la Historia[329], имели доступ к записям, оставленным лиценциатом Себастьяном де Ороско – свидетелем учреждения инквизиции в Толедо. Фидель Фита опубликовал эти записи дословно[330].

Сведения, которые сообщает Ороско, настолько подробны, что стоит тщательно изучить их, поскольку, можно сказать, они описывают типичную картину происходившего не только в Толедо, но и по всей Испании.

Инквизиция в Толедо появилась в мае 1485 года. Этот величественный город возведен на скале, возвышающейся прямо над бурлящими водами реки Тахо и увенчанной королевским дворцом, по сей день носящим мавританское название – алькасар. Инквизицию перевели сюда по приказу Торквемады из Вильярреаля, где она действовала в течение нескольких месяцев.

«Для прославления нашего Беспредельного Искупителя Иисуса Христа за все Его дела и ради большего могущества Его святой католической веры, – пишет Ороско, – знайте все, кто придет после нас, что в году 1485, в месяце мае, святая инквизиция, борющаяся против порока ереси, была прислана в благородный город Толедо нашими просвещенными монархами доном Фернандо и донной Изабеллой… Управляющими этой инквизицией были Васко Рамирес де Бибера, архидиакон Талаверы, и Педро Диас де ла Костана, лиценциат богословия, а с ними один из капелланов королевы в качестве обвинителя и прокурора и некий Хуан де Альфаро, знатный человек из Севильи, в качестве альгвазила (alguazil), и два писца».

Лиценциат Педро Диас де ла Костана на третий день после Троицы (во вторник 24 мая) обратился к жителям города, сообщив им о папской булле, согласно которой действуют инквизиторы, и о власти, данной инквизиторам в делах, касающихся ереси; он также пригрозил вечным отлучением от церкви тем, кто словом, делом или умыслом посмеет помешать инквизиции исполнять свой долг. В заключение были вынесены Евангелия и распятие, на которых все должны были торжественно поклясться в своем желании служить Господу и монархам, поддерживать католическую веру, защищать и оберегать представителей святой инквизиции. И наконец, лиценциат издал обычный эдикт милосердия для тех, кто пожелает сдаться сам. Он призвал всех впавших в иудаизм вернуться к истинной вере и примириться с церковью в течение 40 дней, как было указано в эдикте, прикрепленном по его приказу к дверям собора.

Прошла неделя, но никто не откликнулся на этот призыв. Проживавшие в Толедо conversos заранее готовились сопротивляться учреждению инквизиции в их городе и под руководством некоего де ла Торре и еще нескольких человек уже продумали свои планы и способы сопротивления.

Если верить Ороско, который, как вы уже догадались, был пылким сторонником святой палаты, план состоял в том, чтобы в праздник Тела Господня, который в тот год выпал на 2 июня, вооруженные заговорщики ждали в засаде процессию и напали бы на нее, пока она двигалась по улицам города, убив инквизиторов и их охрану. Сделав это, они должны были захватить городские ворота и удерживать город от королевских войск.

Удачное стратегическое расположение города могло бы помочь осуществлению этого смелого плана, и, вероятно, целью новых христиан было удерживать мятежный город до тех пор, пока не будут достигнуты необходимые условия капитуляции – они должны были гарантировать повстанцам неприкосновенность и освобождение от любых наказаний, а сам Толедо должен был оставаться неподвластным юрисдикции святой палаты. Однако в целом это был настолько бессмысленный заговор, что у нас есть все основания сомневаться в его реальном существовании.

«Наш Искупитель возрадовался, – пишет Ороско, – что этот заговор раскрыли накануне праздника Тела Господня». Он не удовлетворяет наше любопытство касательно того, как именно был раскрыт заговор, и это упущение еще больше усиливает наши сомнения.

Детали, сообщает Ороско, были получены от нескольких заговорщиков, арестованных в тот день коррехидором Толедо Гомесом Манрике. Ввиду полученной информации Манрике приказал схватить де ла Торре и четверых его друзей. Одного из этих пленников, сапожника по имени Лопе Маурисо, коррехидор не раздумывая повесил утром праздничного дня, прежде чем процессия вышла из собора. Возможно, это было сделано для того, чтобы напугать тех, кто еще надеялся осуществить план.

Процессия прошла по городу без помех, и Манрике, повесив еще одного узника, наложил на остальных крупные штрафы, так что они весьма легко отделались по сравнению с тем, как судил бы их инквизиторский суд. К счастью для них, власти сочли, что их преступление подпадает под юрисдикцию гражданского суда.

Вскоре после этого – возможно, осознав, что им больше не на что надеяться, – к инквизиторам стали являться кающиеся с просьбой о примирении с церковью. Однако, когда срок милосердия закончился, оказалось, что неутомимый Торквемада подготовил в дополнение к нему еще один. Он приказал опубликовать совершенно новые меры: все, кому было известно о существовании еретиков, отступников или вернувшихся в иудаизм, должны были под страхом отлучения и того, что их самих сочтут еретиками, выдать инквизиторам имена таких преступников в течение 60 дней.

На тот момент уже существовал указ инквизиции, который не предлагал награду за выдачу беглецов от правосудия, как это во все времена делали светские суды, а налагал штраф в 500 дукатов и подвергал отлучению тех, кто не брался немедленно за выполнение этой задачи, если представлялась такая возможность. Однако новое распоряжение Торквемады пошло еще дальше. Его условия не заканчивались вместе со сроком эдикта, который мы уже упоминали. По истечении 60 дней он приказывал продлить этот срок еще на 30 дней – не только в Толедо, но и в Севилье, где приказал опубликовать тот же указ; после этого наступала очередь самых жестоких мер. Торквемада приказал, чтобы инквизиторы призвали к себе раввинов синагог и заставили их поклясться согласно закону Моисея, что они донесут инквизиторам на любого крещеного еврея, который вернется к иудейской вере, если им станет об этом известно; наказанием за сокрытие подобной информации Торквемада сделал смертную казнь.

Но даже теперь он не считал, что достаточно далеко зашел в этих постыдных методах преследования. Он приказал раввинам повесить в своих синагогах эдикт об отлучении по закону Моисея всех евреев,