Совьетика - Ирина Маленко

Через полчаса приехала полиция, нас всех выгнали из домов прямо под дождь и начали с фонариками (потому что уже темнело) прочесывать окрестности. Мы бродили с Лизиной инвалидской коляской вокруг закрытого магазина и ругались теперь уже в голос, потому что никто не мог нам сказать, сколько это продлится.

– А я видела их, – сказала вдруг мама.

– Кого – их?

– Ну, ваших мальчиков. Я этих не знаю, они нездешние, но я сразу поняла, кто они. Они прошли у нас мимо задней калитки где-то за полчаса до взрыва. Такие симпатичные ребята, в длинных плащах.

– Смотри не говори никому. Это тебе не наша милиция и не такая ситуация, как у нас дома раньше было…

– Как я могу сказать, я языка не знаю? Да и я тут насмотрелась, что такие, как этот тип, вытворяют, и как здешняя полиция работает. Так что успокойся.

– 

Увидев по телевизору, что возле моего дома взорвалась бомба, Дермот очень напугался и сразу мне позвонил.

– Ты уверена, что это не в твой адрес было?

– Абсолютно!- успокоила я его. Мы с мамой потом записали на видео из новостей, как полицаи цепочкой у нас перед домом на лужайке ищут взрывчатку. Дома своим будем показывать, а то нам не поверят.

А того наркодельца все равно отправили на тот свет, через год. Прямо на мой день рождения. Сколь веревочке ни виться… Местные газеты написали о нем все как есть – ведь даже Вэнди, и та знала, что он торговал наркотой.

– He was a bad rascal !- таков был ее вердикт. Его вдова – дочь моей соседки, – долго бушевала, грозилась засудить газеты за клевету, но, конечно, так этого и не сделала: ведь вся деревня знала, что это была правда. И если бы журналисты начали копать, откуда у простого слесаря было несколько собственных домов в разных деревнях….

Зато дублинские антиреспубликанские газеты отличились – обрисовали его чуть ли не героем, спортсменом, который собирался якобы участвовать чуть ли не в Олимпийских играх, и т.п. Хотя спортом он занимался только чтобы защитить в случае надобности собственную шкуру: он занимался кикбоксингом. Тьфу ты, господи! Теперь ведь его тоже в книжки занесут как «политическую жертву конфликта» – как это обычно делается в «правовых» государствах, где полиция смотрит столько времени сквозь пальцы на то, как он и ему подобные травят наркотой местных детей. Тут поневоле еще раз призадумаешься о том, насколько «политическими» и «невинными» были «жертвы репрессий» в нашей собственной стране – хотя бы потому уже, что пишут о них журналисты с точно такими же взглядами, как эти дублинские.

И чем дальше, тем больше мне захотелось увидеть своими глазами то, о чем подобные газеты пишут. Финтан помог мне, указав, к кому для этого обратиться. Первым делом я захотела увидеть Гарвахи Роуд в Портадауне. Драмкри – то есть, то, что Джеффри с приятелями воспринимали как ежегодное развлечение. Но для этого надо было ждать июля – времени оранжистских парадов, которое здесь и католики, и многие даже протестанты , не сговариваясь, дружно называют «глупым сезоном»- “ silly season”.

****

Вообще-то парады начинаются сразу после Пасхи и длятся с перерывами до декабря. Но самые важные из них проводятся в канун годовщины битвы при Бойне, в которой в июле 1690 года протестанты под предводительством Вильгельма Оранского (он же «король Билли») разгромили католиков короля Якова (Джеймса). С тех пор протестанты ежегодно «указывают католикам на их место».

На Гарвахи Роуд я отправилась вместе с Патрицией – адвокатом её жителей, бесстрашно заменившей убитую лоялистами в 1999 году Розмари Нельсон. Быть адвокатом-правозащитником в Северной Ирландии – это вам не гостевать в шикарных отелях и ужинать в компании поющих ольстерских констеблей, как поступали здесь “правозащитники” нашего, отечественного производства.

Патриция ждет меня на вокзале. Маленькая, круглая женщина с тонкими, острыми чертами лица и несколькими пакетами в руках, словно она только что вышла из магазина, она совсем не похожа внешне на героиню.

– Я взяла нам билет на поезд – полиция сообщила мне вчера, что у них есть номер моей машины, – спокойно говорит она, как будто речь идет о чем-то само собой разумеющемся.

У них – это у лоялистских боевиков, об оружии которых скромно молчит мировая пресса.

Мы садимся в вагон. Поезд, как и весь Белфаст в эти дни, – практически совершенно пустой. Все, кто могут, покидают Северную Ирландию на эти июльские дни. Включая весьма значительную часть её протестантского населения. “Драмкри” может радовать только декласированные элементы этой общины, ищущие любого повода, чтобы “начать войну сначала” – да самих оранжистов, которые все никак не могут смириться с тем, что из их рук уходит совсем ещё недавно абсолютная экономическая и политическая власть в провинции. В прошлом году оранжисты фактически в открытую призвали лоялистских парамилитаристов поддержать их, что привело к сильнейшим за последние годы беспорядкам. Для обеспечения порядка в Портадаун на этот раз было введено больше полицейских и солдат, чем было участников самого оранжистского парада: почти на 1000 “голов”. Драмкри обошлось британской казне в 6 миллионов фунтов- и это в то время, когда здесь, так не хватает денег на здравоохранение и образование, от чего страдают в первую очередь сами же “обиженные” представители протестантской общины.

Пока мы едем, Патриция рассказывает о себе, показывает мне из окон поезда, где она живет, школу, в которой она училась… Заходит у нас речь и о Дэвиде Тримбле, чьи оскорбления в адрес убитого в Антриме лоялистами католического парнишки вызвали такую бурю протестов среди населения, что нобелевской лауреат был вынужден взять свои слова обратно и публично извиниться перед его родителями.

– А ведь это уже не в первый раз, что Тримбл позволяет себе такое! – говорит Патриция. – Когда убили Розмари, он находился в Америке и высказывался там о её смерти, в том же духе, что и сейчас. Однако это прошло фактически незамеченным… Что самое гнусное и гадкое в этой истории – Тримбл ведь был её преподавателем в университете! И не смог даже внешне соблюсти приличия и показать уважение к памяти покойной…

Тут же она показывает мне из окон дом бывшего североирландского первого министра.

– Мало кто знает, что он здесь живет – иначе дом бы постоянно осаждался пикетчиками… В этом году очень спокойно все – в прошлом году в это время мой собственный дом уже был в осаде… Оранжисты Портадауна отказываются вести переговоры напрямую с жителями Гарвахи Роуд, мотивируя это тем, что они “не сядут за один стол с террористом” (когда-то Брендан,глава Коалиции жителей, был приговорен к тюремному заключению за участие в операции ИРА) – но это не мешает им приглашать на Гарвахи Роуд cвоих боевиков. Когда я познакомилась с Бренданом, он мне показался очень холодным, ершистым человеком. Но теперь, когда я хорошо знаю его, я могу смело сказать: Брендан -это самородок! В отличие от политиков, он не занимается разговорами и не афиширует свою работу. Он просто делает все, что может, чтобы помочь людям. А Вы посмотрите, как изменилась Гарвахи Роуд благодаря ему! Это Брендан сумел привлечь в такой безнадежный район инвесторов, это Брендан смог убедить их создать на Гарвахи Роуд телефонный центр со 130 рабочими местами уже сейчас и с ещё несколькими сотнями – в перспективе. Дети с Гарвахи Роуд не могли посещать колледж в центре грода -из-за постоянных сектантских атак. Брендан добился того, чтобы специально для них создали компьютерный линк: так что они могут посещать его теперь не выходя из местного клуба. На Гарвахи Роуд стали строиться новые дома! Население квартала стало расти – все больше и больше католиков живет и по той дороге, по который оранжистам завтра пройти разрешено, и в недалеком будущем их и там никто не захочет видеть…

От Белфаст до Портадауна поездом – всего лишь около получаса. Неуютное это место, даже в мирные другие месяцы года. В городском центре – где не так давно протестантская резвящаяся молодежь насмерть забила возвращавшегося домой из бара молодого католика Роберта Хамилла под бдительным оком не вступившейся за него сектантской полиции – в магазинах тебе улыбаются с лицами, на которых написано недоверие к незнакомому человеку: “Кто это? Что она у нас здесь делает?” Фальшь , кажется, висит даже в воздухе. Ненавистью полны граффити под мостом: “Убъем всех тайгов! (ирландцев)»;»Розмари, где ты? Ха-ха-ха!» “ Бобби Сэндс, гори в аду!”»

Те, кто говорит о “равной вине” двух общин, никогда не видели этих граффити…

Ирландцы пишут: “Британцы, вон!” – подразумевая британскую армию- но никогда не “убьем всех британцев!” Иногда им даже желают счастливого пути – “слан авайле!” …

Мы вышли из поезда, накрапывал дождик. Такси на Гарвахи Роуд, как обычно, не ходили. Под железнодорожным мостом нас ждал первый сюрприз: баррикада, устроенная британской армией. Правда, сбоку в ней была открыта дверка – через которую мы и прошли, под дулом сразу нескольких автоматов. Британские солдаты в Северной Ирландии обычно отчаянно хотят с вами поздороваться – и будут совершенно счастливы, если вы им ответите. Но местные жители чаще всего их просто игнорируют, словно пустое место, и на приветствия не отвечают.