Ты для меня? - Людмила Сладкова

— Да, милая, — машинально и бездумно отозвался родитель, выдавая себя с потрохами. — Определенно… лучше!

Не помня себя от ярости, Лера таки вскочила на ноги. Лишь одно желание струилась сейчас по венам кипятком – убивать! Из последних сил сдерживалась от необдуманных поступков, все сильнее сжимая кулаки.

Анна Александровна в ужасе прикрыла рот ладошкой и попятилась назад. Но увы, не ее ошеломляюще-грозный вид напугал женщину – как раз Валерию сейчас не замечали оба. Таковой оказалась реакция на слова Константина. Они узнали друг друга! Узнали. Черт подери!

В гнетущей тишине вполне явственно послышался противный скрежет зубов.

Да уж, Константина Спирина не так-то просто довести до белого каления.

Но именно в таком состоянии он сейчас и находился.

— Слышь, малой, — обратился вдруг к ребенку, не выпуская из поля зрения его полумертвую от страха мать, — тебе сколько лет?

— Три! — завопила Аня, мгновенно выйдя из оцепенения и загораживая собой сынишку. — Нам три годика!

Антошка довольно кивал, подтверждая слова своей родительницы.

И совершенно не соображал, что по привычке показывает «дяде» четыре пальчика. Конечно, ему четыре… с хвостиком.

Ведь та роковая конференция проходила пять лет назад!

— Говоришь, твой папа не знает, что ты у него родился?

— Да! — вновь закивал Лучик доверчиво. — Совсем не знает!

— Прошу прощения, — проблеяла Смирнова, бледнея пуще прежнего, — нам пор…

С невероятно жутким грохотом отец саданул кулаком по столу и угрожающе процедил сквозь зубы:

— Ну-ка, села!

В следующее мгновение произошло сразу несколько событий.

Во-первых, не привыкшая к подобному обращению Анна вместо ожидаемого повиновения пулей выскочила из кабинета, на ходу приказывая Антошке быть рядом с Лерой и дождаться крестного.

Во-вторых, Станислав вовремя успел остановить друга, так резво помчавшегося за своей жертвой. А в-третьих… Валерия окончательно потеряла над собой контроль. Слезы душили, а обида рвалась наружу.

— Как ты мог? — отчаяние придало голосу силы. Девушка фурией кинулась на отца. — Как мог?!

— Родная!

Герман перехватил ее за мгновение до фатальной ошибки – она чуть было не ударила его.

— Пусти!

— Успокойся!

— Ты не понимаешь…

— Все я понял!

— Давыдов, ты оглох? — перешла на визг. — Немедленно! Сейчас же!

— Да что ты говоришь? — развернул лицом к себе, больно вцепившись в волосы, отрезвляя. — Отпустить и дать тебе оступиться?

— Именно.

— Успокоилась, мелкая! — рявкнул нетерпеливо. — Взяла себя в руки! Живо!

— Я убью его! — принялась колотить в грудь своего мужчины что было сил. — Убью!

— Меня убей, — выдохнул прямо в губы. Затем легонько поцеловал, усмиряя. — По крайней мере, я это заслужил!

— Не тебя! — слезы хлынули из глаз. — Его…

— За что? За то, что живет дальше?

Замолчала, не в силах собрать мысли в кучу.

Замерла. Опустошенная. Совершенно разбитая.

Действительно, за что?

— Лера, я не идеален, — раздался за спиной голос самого близкого человека на всем белом свете. — И никогда не был. Старался соответствовать, но, как оказалось, до праведника мне далековато.

— Просто думала… ты другой.

— Не сочиняй! Я обычный, дочка, — пояснил, как глупому ребенку. — Все, что требуется живому человеку, требуется и мне.

— Но ты мой отец! Мой! Слышишь, МОЙ!

Короткая пауза. Пара вздохов.

— И никакая сила в мире этого не изменит, маленькая собственница!

Она вдруг предельно четко осознала, что именно чувствует сейчас.

От чего сходит с ума. От чего душа кровоточит.

Ревность! Лютая, болезненная, эгоистичная.

Как и навязчивый страх потерять его…

Не привыкла делить отца. Ни с кем!

— Обещаешь?

Константин нежно улыбнулся и кивнул:

— Давай, обними своего старика!

Едва освободившись от Германа, она вцепилась в отца мертвой хваткой.

— Папа! Прости… я не со зла. И никакой ты не старик!

Казалось, буря миновала. Практически.

Краем уха услышала громкий всхлип и резко обернулась. От увиденной картины защемило сердце. Вдали ото всех одиноко и потерянно стоял Антошка. Ребенок совершенно не понимал, что происходит вокруг. Перепалка взрослых, очевидно, перепугала его до дрожи в коленях. Потому беззащитные плечики мальчугана и тряслись, а из глаз ручейками стекали слезы. Он не закатывал истерик. Но и справиться с эмоциями в одиночку тоже не мог. Не умел! Удивляя мужчин странным поведением, Лера опустилась на корточки и развела руки в стороны в приглашающем жесте. Большего ему не требовалось. Антон рванул к ней маленьким ураганом.

Все теперь воспринималось иначе. Острее. Чувственнее. Осознание их родства сближало. От того Лера и прижимала ребенка к своей груди так сильно, что с трудом могла дышать.

— И почему наш Тошик плачет? — заговорщицки шепнула на ухо.

— Ты меня… больше не л-ю-б-и-ш-ь! — заикаясь, выдал обиженно.

Серьезно? Только и всего?

— Глупенький, — высушив его лицо, она горячо поцеловала брата в щечку. — Конечно, люблю! И очень-очень сильно!

Чем меньше человек, тем меньше ему нужно для счастья.

Вот уже и про слезы забыл. Лучезарно улыбался, довольный услышанным.

Кряхтя, девушка поднялась с пола, все так же прижимая ребенка к груди. Серьезно, проникновенно посмотрела на отца и уверенно произнесла:

— Спасибо за брата!

Константин слегка смутился, странно поглядывая на обоих… кхм… своих детей.

— Родная… это еще нужно доказать!

Тяжелый вздох сорвался с губ. Конечно, он сомневался.

Мужчины!

— Ну и доказывай! — недовольно фыркнула. — Сам себе! Потому что мне твои доказательства… без надобности. Подержи!

Бесцеремонно спихнула на родителя столь драгоценную ношу.

Пусть привыкает!

— Л-е-р-а! — напряженно пискнул Антошка, замерев в сильных мужских, но пока еще чужих руках.