Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси - Глеб Сергеевич Лебедев

Центром Юго-Восточного Приладожья в IX – начале X в. было, по-видимому, укрепленное Сясьское городище у дер. Городище (вероятно, Алаборг «саг о древних временах»). Именно здесь исследован один из курганных могильников с ранними приладожскими традициями, возникший в 890–920 гг. в непосредственном соседстве с выразительной группой сопок (Бельский, 1997: 132–133). На городище выявлен культурный слой (полностью разрушенной площадки), исследуется небольшой посад с производственными постройками, большим количеством бус, фрагментами дирхемов и полным отсутствием гончарной керамики (Богуславский, Щеглова, 1996: 58–59); начальные даты, судя по этим находкам, соответствуют нижнему горизонту Старой Ладоги (750-е гг.), прекращается жизнь на городище в 920-х гг. (Френкель, 1997: 129). Видимо, с этого времени «центр самоуправления» ЮВП смещается на Пашу, в район противолежащих притоков рек Сязнига – Вихмесь.

Приладожская курганная культура, объединившая финские и скандинавские элементы, по предположению Д. А. Мачинского связана, вероятнее всего, с «колбягами», известными по «Русской Правде», скандинавским, византийским и арабским источникам (Мачинский, 1989). Др. – сев. kylfingar (от kylfr – кол, дубина, иногда – особая разновидность копья) в этих источниках выступают как особая категория воинов, привлекавшаяся вместе с варягами в великокняжеские ополчения, но в основном действовавшая (и обитавшая) на финском пограничье, недалеко от карелов. Впервые колбяги, как и карелы, упоминаются в исландской «Саге об Эгиле», повествующей о событиях конца IX в., и это – время появления первых памятников приладожской курганной культуры. Топоним «Колбеки» на южной окраине ареала культуры приладожских курганов сохранил в «языке земли» этот исчезнувший этноним населения Юго-Восточного Приладожья IX–XI вв.

Одновременные приладожской курганной культуре курганы Ладожско-Онежского межозерья (у дер. Челмужи и др.) с подобием деревянных камер связывают собственно с карелами (корелой). В Восточном Приладожье XI–XII вв. известны многочисленные курганные группы из невысоких насыпей с захоронениями, антропологически и по характеру вещей относящимися к летописной веси (предкам вепсов). В XII в. эти курганы от Ояти распространяются на запад, на р. Капшу и Пашу, в ареал приладожской курганной культуры, а ее собственное развитие прекращается. По окраине Юго-Восточного Приладожья широко распространяются жальники, или курганы словено-новгородского типа (Мозолево и др.), близкие могильникам Ижорского плато, западных районов Новгородской области, свидетельствующие об активной земледельческой колонизации края, продвигающейся с юго-запада из новгородского Приильменья в тихвинское Приладожье.

В начале XII в. Устав князя Святослава Ольговича 1137 г. фиксирует «окняжение» этой территории и распространение на нее новгородской системы даней и погостов: «емлеть пискупь за десятину от вир и продажь 100 гривен новых кун, иже выдаваеть Домажиричь из Онега». Село Домажирово со старинной церковью и ныне существует в Подпорожском районе Ленинградской области, сюда епископский сборщик десятины приезжал из Новгорода в ХІІ—ХІІІ вв. Далее новгородский князь Святослав Ольгович постановил: «в Онеге на Волдутове погосте два сорочка, на Тудорове погосте два сорочька, на Ивани погосте с даромь 3 сорочькы, на Ракуле 3, на Спиркове два, у Вихтуя сорочек, в Пинезе 3, в Кегреле 3, устье Емьце два, устье Ваг два, у Пуите сорочек, у Чюдина полъсорочька, у Лигуя с даромь два, у Вавдита с даромь два, у Вели два, у Векшензе два, на Борку сорочек, в Отмине сорочек, в Тоиме сорочек, у Поме полъсорочка, у Тошьме сорочек, у Пененича сорочек, у Порогопустьць полъсорочка, у Валдита два сорочка, на Волоце у Моши два, у Еми скора, на мори от чрена и от салгы по пузу, у Тудора сорочек» (Памятники, 1953: 117). Утвердили этот Устав князь Святослав с владыкой Нифонтом, строителем Климентовской церкви в Ладоге.

Исключительно важный документ, во‑первых, раскрывает итог длительного «состязания» норманнов и новгородских словен на путях «в Биармию»: трасса епископских и княжеских сборщиков идет по погостам Приладожья и Прионежья, на Ваг и на Пинегу к Белому морю и в Заволочье, и добравшиеся до беломорского побережья княжеские тиуны на соляных варницах и рыболовнях поморов могли получать кормление «от пуза»; Русский Север осваивался новгородскими поселенцами, родоначальниками поморов, следовавшими за этими сборщиками даней, и дружинами новгородско-ладожского боярства, такими как Улеб, сын Рагнвальда, ходивший с новгородцами в 1032 г. «за Железные ворота», может быть до Карского моря, из Ладоги (Соловьёв, 1962: 216). Во-вторых, нормы обложения XII в. складывались, вероятно, со времен Ладожского ярлства и поступали до 1130-х гг. в Ладогу, а не в Новгород. В-третьих, эти сборы в начале XII в. были доверены местному «старейшине», судя по именам лишь частично христианизированному (Иван, Спирко), а в основном носившему местные имена (Волдут, Вихтуй, Вавдит, Лигуй, Тудор) финского происхождения (Чудин); заданью могли заходить далеко в западнофинские земли («у Еми скора», пушнину собрать с тавастов Хяме Центральной Финляндии при случае удавалось).

Приписка начала XIII в. отмечает дальнейшее развитие новгородской административной системы, когда подати собираются «в денежном исчислении», серебряными слитками-гривнами: «А се Обонезьскый ряд: во Олонци 3 гривны, на Свери гривна, в Юсколе 3 гривны, в Тервиничих 3 гривны, у Вьюнице гривна, устье Паши гривна, у Пахитка на Паши полъгривны, на Кукуеве горе гривна, у Пермина гривна, у Кокорка полъгривны, на Масиеге низ Сяси полъгривны, в поезде от всее земли владыце 10 гривен, а попу две гривне, у Липсуевичь полъгривны, у Тоивота гривна, в Липне полъгривны» (Памятники, 1953: 118). От приновгородской Липны на северо-восток до Сяси, Паши, Свири земли управлялись новгородским архиепископом (владыкой) через местные центры, Тервиничи в Приладожье, Вьюница, погост в Веницах, современная Винница, от vene – вепсское название русских (ср. финск. venelaiset), – и ныне административно-культурный центр вепсов «Вепсарии»; Пахиток, Пермин, Тоивот по-прежнему, вероятно, представляют династии местной знати, подчиненной Новгороду со времен онежского Домажирича.

Обонежский ряд стал территориальной основой Ладожского наместничества новгородского архиепископа, деятельность которого здесь засвидетельствована сфрагистикой (по находкам владычных печатей от церковных грамот), начиная с владыки Климента (1274–1299). В бассейне Тихвинки и ее притока Дымки, на берегу оз. Дымское в конце XII – начале XIII в. (не ранее 1192 г.) подвизался инок Хутынского монастыря Антоний, родившийся около 1157 г. в Новгороде и скончавшийся в 1224 г. Его мощи были обретены в 1330 г. Монастырь Прп. Антония стал первым из лесных монастырей Новгородской земли и в целом России, за полтораста лет до подвижничества прп. Сергия Радонежского и начала широкой «монастырской колонизации» XIV–XV вв.

Антониево-Дымский монастырь расположен в районе широкого распространения жальников, погребальных насыпей с массивными каменными оградами; сменяя курганы, этот вид насыпей в целом в Новгородской земле распространяется с конца XII–XIII в. Близлежащие курганные группы на Тихвинке, в частности в Галично, датирующиеся концом IX – началом XII в., представляют в основном дохристианскую традицию, но отражают и древнерусское культурное влияние конца ХІ – ХІІ в. В XIII в. древнерусские курганы и жальники особенно многочисленны вдоль южной окраины