В тебе моя жизнь... - Марина Струк

— Развод? — повторил Анатоль, словно не расслышав ее в первый раз. — О чем ты говоришь?

— Почему ты не сказал мне, что двоемужество — преступление согласно законам империи? — ответила Марина вопросом на вопрос, снова переходя на интимное «ты». — Почему скрыл это меня?

Анатоль, как мог, пытался удержать себя в руках. Что еще мог поведать ей Загорский за то время, что она была там? Открыл ли ей пути, по которым она могла избавиться от своего второго брака с минимальными потерями для своей репутации? Это были карты в числе козырных в руках Анатоля в этой партии, а теперь он лишался своих козырей одного за другим. Он не уставал благодарить Господа за то, что Марина выросла в Смольном институте, вдали от влияния своего чересчур деятельной маменьки. Вот уж кто сейчас докопался бы до сути их проблем и в мгновение ока решил бы их в свою пользу. Марина же, воспитанная на французских романах, романтичная до невозможности, была наивна и легковерна. По крайней мере, до этого дня она была именно такой с ним. И он предпочел бы, чтобы так и было в дальнейшем.

— Я не хотел беспокоить тебя по этому поводу, — выкрутился из неловкого положения Анатоль. — Что это изменило бы? Только добавило бы тебе повод для очередного беспокойства. А твой покой, твое счастье для меня — самое дорогое, — он протянул руки и взял в плен ее ладони. Марина тут же вывернулась из его рук, и он понял, что это конец, что он теряет ее. Она поднялась с пола и отошла от него подальше, к окну, стала смотреть на проезжающие мимо их особняка экипажи, словно это единственное, что интересовало ее сейчас.

Марина не могла смотреть Анатолю в глаза. Она ехала сюда, в этот дом несколько мгновений назад без малейшего намерения затевать этот разговор, без малейшей мысли о расставании. Всю обратную дорогу из дома Загорских она обдумывала варианты, как можно достойным путем выйти из сложившейся ситуации вкруг них троих — Марины, Анатоля и Сергея. Искала, но не находила, в конце концов смирилась и решилась посетить в ближайшие дни инкогнито какого-либо законника. Она готова была сделать все, чтобы ее жизнь и свобода более не висели на волоске, и Сергею не приходилось любой ценой устранять причины этому положению.

Но когда она увидела особняк Воронина, заметила его в окне, то осознала с ужасающей ясностью, что не хочет покидать карету Загорских, не желает идти к этому человеку. Только не теперь, когда она буквально несколько минут назад была с тем, с кем хотела бы провести остаток своих дней, чью боль она чувствовала, как свою собственную. С тем, кто был способен одним легким касанием пальцев зажечь в ней огонь страсти, пробудить ее для любви, заставить себя почувствовать женщиной. С тем, кто пусть даже на несколько часов заставил ее забыть обо всем на свете. С тем, кого она любила с юношеских лет, и ничто не смогло изменить этого …

Она осознала, что готова отдать многое лишь бы никогда более не покидать той комнаты, откуда она сейчас ехала, никогда не выпускать из своих объятий того мужчину, что оставила сейчас там, за своей спиной. И раз уж ей суждено погубить себя, свою репутацию, то разве не стоит он того? Разве не может она остаться с ним, и гори огнем свет с его осуждением и порицанием? Что ей весь мир, когда она будет рядом с Сергеем?

А Марина хотела быть только с Сергеем. Всегда. И ничто не может этого изменить.

Она повернулась к Анатолю и, вздернув вверх подбородок, глядя прямо ему в глаза, произнесла:

— Те годы, что мы провели вместе, были чудесными, и я очень благодарна тебе за них, а также безмерно благодарна за то, что принял и полюбил моего ребенка. Ты — самый лучший отец, что только мог бы быть у моей дочери, я не кривлю душой, когда говорю об этом. Но я.. Я так и не смогла открыть тебе свое сердце, ибо оно уже давно принадлежит не мне. Мы оба знаем, что даже потеря этого человека и прошедшие годы не смогли убить во мне то чувство, что я испытываю к нему. Я честно пыталась забыть его, выкинуть все мысли о нем, но это невозможно для меня. Его боль — это моя боль, его вздох — мой вздох. Мое сердце стучит только неразрывно с его сердцем. Навсегда. Я думала, что смогу жить без него, я думала, что найти утешение в ребенке, найти успокоение с нашем браке с тобой. Но я ошибалась. Он вернулся, и все мои мысли только там, рядом с ним. И я не могу этого изменить. Зачем тебе нужна жена, что никогда не сможет стать достойной тех чувств, что ты испытываешь ко мне? Поэтому я прошу тебя, отпусти меня. Позволь нам обоим стать счастливыми — и тебе, и мне. Позволь пойти своими собственными дорогами, ведь нам никогда не было суждено идти вместе, и если бы не эта трагическая случайность…

Анатоль смотрел на нее поверх переплетенных пальцев, с трудом подавляя в себе дикое желание крушить все вокруг, разбить все вдребезги. Или встряхнуть ее хорошенько, чтобы раз и навсегда выкинуть из ее головы эти мысли о том, другом. Нельзя было сказать, что он не ожидал этого разговора с тех пор, как вернулся Серж, но он предполагал, что он состоится гораздо позднее, когда Марина будет прочно привязана к своему мужу общим ребенком.

Но Загорский предпочел устранить себя, как причину того, что Марину могли обвинить в двоемужестве, в своем благородстве утаить все происшедшее от кого-либо, даже не обратившись за разъяснениями к поверенным, избегая любой малейшей огласки. И все планы Анатоля пошли прахом. Значит, теперь ему ничего не оставалось иного, как пойти в ва-банк.

— Теперь ты послушай меня, только послушай внимательно, — произнес Анатоль, с трудом разлепив пересохшие губы. Он сделал последнюю попытку образумить ее прежде, чем пустить в ход свои козыри. — Развод — по любому поводу — это ужасный урон репутации не только тебе, но и твоей семье. На долгие годы. Вспомни, как долго обсуждали разъезд князя Несвицкого и его супруги. Разве стала она счастливее после? Не уверен. Подумай, как весь это скандал отразится на судьбе твоей, моей, Сержа и его семьи, на судьбе Леночки и твоих родных. Разве ты считаешь, что это стоит того? Порушенные судьбы многих людей стоят твоего счастья? Подумай, какая судьба ждет всех нас из-за твоей случайно прихоти.

— Это не случайная прихоть. И не сиюминутное желание, — возразила ему Марина. — Я стремлюсь к этому всей своей душой.

— Я понимаю тебя, — кивнул Анатоль. — Я тоже на многое пошел бы, лишь бы быть рядом с тобой. Но ты не знаешь одного — развод непременно должен отразиться на одном из супругов таким образом, что в последующем тот никогда, слышишь, никогда не сможет соединить свою судьбу под сводами храма с любимым человеком. Я не желаю стать такой стороной, прямо говорю тебе об этом. Готова ли ты на это? Ведь это означает, что ты никогда не сможешь назвать себя женой Загорского. А дети, что будут рождены в этом браке, никогда не будут признаны законными. Ты готова пойти на этот позор? Еще больший, чем ждет тебя при разводе?