Постижение России; Опыт историософского анализа - Н Козин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другой вектор особого межнационального напряжения образуют русско-еврейские отношения. Этот вопрос оброс своей мифологией как с той, так и с другой стороны, взаимными претензиями и обидами, часть из которых имеет под собой реальные основания в реальных противоречиях русско-еврейских отношений. При этом ни одна из сторон не является до конца правой или до конца неправой стороной, тем более, что основной рациональный вектор национальной напряженности в русском отношении к евреям, строго говоря, связан не со всем еврейством, а только с его определенным типом, который Л.П. Карсавин назвал "типом ассимилирующегося еврея".
Наряду с тем, что в российском еврействе есть, собственно, национальный тип еврея, целиком и полностью идентифицирующий себя с архетипами еврейской культуры и духовности, заданными иудаизмом, а также тип русифицированного и россиизированного еврея, с достаточной глубиной и искренностью определяющий свое бытие в России русско-российской сущностью ее истории, культуры и духовности, в российском еврействе есть промежуточный тип еврея с маргинальными основами идентичности, и, соответственно, с маргинальным поведением и отношением к России, нередко сочетающий в себе все три вышеуказанных типа идентичности в совершенно умопомрачительных соотношениях.
Этот тип "определяется идеологией абстрактного космополитизма или интернационализма, индивидуалистическими тенденциями в сфере политических и социальных проблем..., активностью, направленною на абстрактные и предельные идеалы и не знающие границ, т.е. утопизмом и революционностью, а потому нигилистическою разрушительностью. Все эти черты, характерные, и даже часто в указанном сочетании характерные не только для еврея, у еврея специфически окрашены и индивидуализированы его "прошлым" - его происхождением и "промежуточностью". Ибо он уже не еврей и еще "не еврей", а некое промежуточное существо, "культурная амфибия", почему его одинаково обижает и то, когда его называют евреем, и то, когда его евреем не считают.... Это тип является врагом всякой национальной органической культуры.... Этот тип не опасен для здоровой культуры и в здоровой культуре не действен. Но лишь только культура начинает заболевать или разлагаться, как он быстро просачивается в образовавшиеся трещины, сливается с продуктами ее распада и ферментами ее разложения, ускоряет темп процесса, специфически его окрашивает и становится уже реальной опасностью"63.
Таким образом, можно говорить, по крайней мере, о трех главенствующих причинах, превращающих отношения между евреями и Россией в проблему евреев в России: она обусловлена тем особым положением в интеллектуально нагруженных сферах человеческой деятельности, которое заняли евреи после Октября 1917-го и, соответственно, тем особым влиянием, которое они на этой основе приобрели в России и на судьбы России; их особой ролью в каждый кризисный период России ХХ века; наконец, и это самое главное, их неидентичностью исторической и национальной России. Только в своем единстве эти действующие причины в русско-еврейских отношениях и образуют то, что рациональным образом можно вычленить в сущности так называемого еврейского вопроса в России, что создает его и как вопрос, и как еврейский.
То есть дело не в самой по себе особой концентрации евреев в интеллектуально нагруженных сферах человеческой деятельности, а в характере и направленности этой деятельности, в том, что она сопряжена с оппозицией национальным основам России, стремлением отождествить ее национальное своеобразие с исторически отсталым, культурно несостоявшимся и духовно неполноценным и на этой основе в актах дискретизации национальной и исторической России преодолеть ее и как историческую, и как национальную.
Таким образом, объективную и результирующую основу еврейского вопроса в России в конечном итоге образует неидентичность существенной и, как правило, всегда радикально настроенной части российского еврейства исторической и национальной России, постоянно воспроизводимая в ее среде позиция, направленная на преодоление в России ее исторических и национально обусловленных форм бытия в истории, на превращение ее геополитического пространства в предельно интернационализированное, в пространство отрицания и преодоления России как России. В таком пространстве легче всего живется как раз тем, кто себя ни с чем не идентифицирует, ни с чем не связывает, и уж тем более с Россией, кто не имеет никаких обязательств перед ней, как перед Россией и для которых она в итоге оказывается просто территорией, средством, а не самоцелью исторического существования.
Такая позиция не может не вызывать возражений, как не может не вызывать возражений всякое ущемление национальных прав любого народа, будь то малого или большого и их основного права - права на то, чтобы быть просто нацией и творить историю в национально обусловленных формах бытия в истории. Ведь что значит в данном случае интернационализировать историческое пространство России? Это значит, прежде всего, превратить его из пространства Родины и, следовательно, национального пространства просто в пространство, во вненациональное - в пространство без народа-нации, без тех основ его идентичности, благодаря которым оно становится пространством Родины. Это значит лишить это пространство всех смыслов бытия, кроме тех, которые задаются актами купли и продажи, придать всякому бытию в этом пространстве национально анонимный характер, сведя его в лучшем случае только к одному измерению жизни - экономическому.
В этой связи вполне очевидно, что есть право малой нации на равноправие с большой - экономическое, социальное, политическое, но у ней нет и не может быть никаких прав на слом основ и принципов ее идентичности в истории. Любая нация сохраняет за собой право на сохранение базовых структур своей идентичности в истории.
Тем удивительнее, что евреи умудрились дважды за одно столетие достаточно солидарно принять самое активное участие и даже быть во главе самых радикальных переворотов в истории России: в начале века - в революции и коммунизации России, в конце столетия - демонтаже коммунизма, капитализации и западнизации России. И дело не в самом участии и даже не в его масштабах, а в его характере и направленности - и в том и в другом случае доминировало стремление формационные изменения в России превратить в цивилизационные изменения самой России.
В итоге обнаруживается, что в еврейском отношении к России главным и доминирующим оказывается нечто более глубокое и принципиально иное, чем только недовольство сложившимися формационными социально-экономическими реальностями - тотальный нигилизм по отношению к самим основам локальности русско-российской цивилизации. Вот где истинный корень, подпитывающий остроту русско-еврейских отношений в России: в неидентичности евреев исторической и национальной России и в стремлении эту свою неидентичность сделать нормой для всей остальной России.
Неспособность евреев идентифицировать себя с Россией, протест против идентификационных и связанных с ними ассимиляционных процессов приобретает форму протеста против России. Отсюда и поиск инаковых форм идентичности, лежащих по ту сторону собственно российской национальной реальности: в мировой революции, пролетарско-классовом интернационализме, Европе и Америке - западной системе ценностей, космополитизме, Израиле, абстракциях общечеловеческих ценностей и смыслов бытия, просто в хороших условиях жизни..., но в любом случае не в России, не в вечных основах ее бытия в истории.
В конце концов, и это не главное, в конце концов - это частное дело этноса, с чем себя идентифицировать, тем более такого, как еврейского, отмеченного печатью всемирности. Но если евреи не могут себя идентифицировать с Россией, то почему это должно стать проблемой русских, и, тем более, источником слома основ их цивилизационной и национальной идентичности? Зачем им создавать проблемы с их идентичностью в истории, отчуждать Россию от русских, а русских от России, лишать саму Россию ее русско-российской сущности?
Итак, проблема национальной идентичности, ее обретение Россией становится главной и самой насущной проблемой переживаемого момента современной истории России. И она актуализируется не только по векторам национальных отношений: Россия - Кавказ, Россия - еврейство, но с разной степенью выраженности и по всем остальным, включая сюда, собственно, и сам русский, занимающий отнюдь не самое последнее место в идентификационных процессах, идущих на евразийских просторах России. Сами русские прежде всего и нуждаются в восстановлении и всемерном развитии основ своей русскости, ибо большая часть проблем России в ХХ веке имеет своим истоком процессы разрушения русской национальной идентичности, попытки самих русских организовать свое бытие в истории на вненациональных принципах, на принципах хаотизации и преодоления основ своей цивилизационной, исторической и национальной идентичности.
